У Кальвадоса не нашлось слов. Он лишь крепче сжал кружку и сделал глоток пива. Захотелось выпить чего-то покрепче. Здоровяк Доа прав, к чему философия, если жизнь все равно не позволит применить ее в деле. Слова так и останутся словами, а там, где-то далеко погибнет планета, а может и две. Или больше? Во Вселенной и раньше рождались и погибали целые миры.

Напиться-таки удалось. С охрипшим голосом, опухшими глазами и раскалывающейся головой он все же сделал усилие и вышел провести «аглицких чистильщиков» на следующее утро. Они были не в лучшем состоянии, но дорога не ждет. Утро оказалось свежим, ветерок даже был холодным и хмель быстро выветривался, оставляя ему головную боль.

— Ну, бывай парень! — Роберто уже взгромоздился на коня.

Остальные члены команды также расходились к лошадям, пожав Кальвадосу на прощание руку.

— Пиши если что, — лишь ир Алессоро выглядел как всегда безупречно, — а лишнего не бери в голову, тебе забот и так хватит.

А забот действительно хватало и как только англичане скрылись за воротами, Кальвадос пошел снаряжаться на дежурство на вышке, отгулы закончились и пора работать. Правда работать приходилось на благо чужого мира, но главное — есть польза хоть кому-то.

Ковер осенних листьев тихо шуршал под ногами. Как он ни старался не шуметь в лесу, из этого мало что получалось — то под ногой хрустнет, то не успеет увернуться и получит веткой по лицу, разве что не ломился сквозь лес как медведь.

Замерев на месте Кальвадос прислушался.

Справа раздался шорох, будто кто-то тихо ступал по листьям, оглянулся — никого. Странно, не послышалось же... Теперь шорох был сзади, он резко повернулся и успел заметить, как падающий с дерева лист приземляется на такие же опавшие в эту осеннюю пору листья, отсюда и получался такой легкий шорох. Фух, с души отлегло — никто не крался, это листья шумели. Небо окрасилось блекло-серым, каким-то грустным цветом, солнце практически не просвечивало сквозь эту однородную серую массу и даже ярко-желтые и красные листья от этого словно теряли свои краски.

Вокруг лишь стена деревьев, все знакомые ему тропки остались далеко позади, как и все друзья и сослуживцы. Его навязчивая идея попытаться найти дверь в свой мир пока обернулась тем, что он заблудился.

С тех пор как из дыры вывалился Мэл Ко и рассказал патрульным о будущем Земли, Кальвадоса мучили кошмары. То ему снилось, как он возвращается домой, а там мать и отец сидят подключенные к громадине рабочего кресла, а он все дергает провода, клацает на кнопки и рычажки, но они не просыпаются.

А бывало, снилось, что он бредет по пустошам, заваленным старым мусором, жутко хочется пить, он открывает флягу, а там лишь маслянистая жидкость вместо воды. И над всем этим витало призрачной дымкой сожаление, грусть от того, что ничего не изменить, чувство вины, что не попытался даже помочь родному миру.

Изо дня в день, просыпаясь в холодном поту, он начал было подумывать, что эти сны похожи на ментальную атаку, как это произошло в Солодках с маниакально настроенным Россо Броли. Но, поделившись все-таки своими переживаниями по этому поводу с ир Гролсом, у которого имелся дар убеждения, очень связанный с эмпатией он выяснил, что на него никто не влиял и появление этих снов обусловлено лишь его собственными мыслями.

Со временем Кальвадос решил, что стоит по крайней мере попробовать вернуться домой. И если он пришел через эту дверь, то почему б не выйти через нее? Осталось лишь добраться до дыры и воспользоваться удобным случаем. Вот только до сегодняшнего дня ничего не получалось. А сегодня он сам все испортил, потому что заблудился! Утешало то, что зверья в лесу хватало, а под ногами то и дело попадались съедобные грибы, встречались и места, где росли дикие яблони, груши и сливы. А полчаса назад он прошел через ползучие заросли какой-то лесной ягоды, запамятовал название.

В общем, голодным не останется, если придется провести в лесу несколько дней.

Кальвадос остановился и попытался разглядеть солнце Варидии через блекло-серое небо, чтоб как-то сориентироваться. Уже давно патрульные выяснили, что дыры тут чаще всего открываются в одной и той же лесной зоне и изредка за ее периметром. Стоило лишь добраться до тех мест. И что мешало ему ехать по тропе? Нет же, решил для себя, что его скоро кинутся искать, а там и отговорят от бредовой затеи или, чего еще хуже, — посадят под замок от греха подальше.

Вот и пришлось оставить Фурма на тропе, а самому продираться через лесные заросли и буреломы. Интересно, скоро ли его хватятся? Обычно, патрульные и мужики из поселения на охоту выбирались с утра и до самого вечера. Он также выехал в лес с рассветом, сославшись на то, что заскучал очень и хочет хоть зайца подстрелить, чтоб развеяться. Ну, значит, у него еще полдня точно есть, пока его начнут искать.

Но выбраться из чащи и найти более-менее сносную тропу еще полдела. Если в ближайшие пару дней не откроется какая-нибудь дыра поблизости, то вся авантюра затеяна зря. Кальвадос, конечно, постарался подгадать время всплеска новой аномалии, благо опыт работы патрульным и появившееся чутье способствовали этому, но полной гарантии что все выйдет как задумал нет.

Вначале он и Зонтика хотел оставить в одной из седельных сумок, но способности ящерки реагировать на близкую аномалию могли ему пригодиться, чтоб совсем вслепую не бродить по лесу. Сейчас инги продолжал спать в нагрудном кармане и не спешил шевелиться. Эх, значит, еще долго придется топать по лесу...

Он оглянулся. Кругом, где охватывал взгляд, виднелись лишь желтые, красные, зеленоватые, коричневые листья, постоянно опадающие наземь, даже если не было ветра. Земля в некоторых местах перерыта кабанами, кое-где виднелись отпечатки и других звериных следов. Особенно его настораживали рытвины там, где лесные свиньи искали съедобные корешки и упавшие с деревьев плоды — стремно остаться один на один с кабаном. Хватало того, что он насмотрелся на их клыки, когда мужики приносили добычу с охоты.

Парень все больше уставал, шляпу он давно снял, чтоб меньше цеплялась за ветки и теперь она болталась на ремне сзади. Хорошо, шпагу и ружье оставил притороченными к седлу, сейчас бы только мешали, он и так периодически спотыкался о коряги и ползучие растения. Встречалось много старых поваленных деревьев с трухлявой уже древесиной и поросшие мхом, если он становился на них, они разваливались под ногами или скользили. Поэтому Кальвадос старался аккуратно переступать или вовсе обходить особо крупные стволы деревьев.

Из оружия при нем остались лишь кинжал-дага, засапожный нож и пара пистолетов. Плащ патрульный снял, оставил теплый дублет до середины бедра. Правда от этого передвижения по лесу с препятствиями в нем стало ужасно жарко. Но парень понимал, — сбросить сейчас одежду означает замерзнуть ночью, если его план не осуществится.

«Вот же устроил себе поход! Если моя идея окажется провальной и вернусь в отдел, мужики вновь начнут потешаться. И так дурачком ходил месяца два после случая с драконом, так и потом буду. Если не получится...»

Сумерки постепенно окутывали Триззумский лес, но Кальвадос не давал себе унывать. Да и настроение впервые за то время, как начались кошмары, было хорошим, — как-никак, а он пытается что-то сделать, а не сиднем сидеть, смирившись со своей судьбой и судьбой своего родного мира.

Молодой человек уже давно вышел на узкую тропу, но как ни пытался сориентироваться, все не мог понять в какой части леса находится. Теперь Кальвадос не жалел, что продумал свое снаряжение и взял масляную лампу и пару свечей — как стемнеет он и носа своего в лесу не увидит. И это на тропе, а если придется через чащи снова топать, так и вовсе опасно — днем он замечал то канавы пересохших ручьев, то заболоченные прогалины, да чего уж говорить — в таком лесу есть, где споткнуться и упасть!

Лампу он не зажигал до тех пор, пока сносно видел дорогу. Успев немало пройти до наступления ночи, парень уселся на корягу вблизи тропы и решил все-таки разжечь огонь. Как он ни надеялся, звезды на небе не появились. За пеленой туч Пьорра светила мутным полукругом, Айв и вовсе где-то потерялся среди них.