— Мы этого не знаем, — нарушил молчание Этьен.

— Как это не знаем? — завизжала я, — да он бы никогда…

— А ты откуда знаешь? — тоже крикнул Жак.

— Дело не в том, — спокойно сказал Этьен, — мы ведь у него не спрашивали. Пойдемте спросим. Он либо в конторе, либо дома. Я думаю, он в конторе. Поехали.

Мы с Жаком переглянулись — настолько простая идея — задать вопрос Мишелю, нам не приходила в голову.

— Ну, конечно, как будто, если он это сделал, он нам сразу признается, — бубнил Жак, пока мы бежали к остановке,

— Важно не что он скажет, а как он скажет. Именно поэтому я не хочу ему звонить и предупреждать о нашем визите.

— Да какая разница…

— Жак, — Этьен остановился и посмотрел на коллегу, — Мишель не может себе позволить ставить под удар карьеру из-за каких-то там утех. Если он и правда это сделал — он наверняка заранее подготовился к шантажу и теперь сидит, вытаскивает заготовленные доказательства своей невиновности и клянет Адель по чем свет стоит. А если он этого не делал — сейчас спасает бизнес. В стиле месье Лорье — взвешенно и расчетливо.

Жак не смог ничего возразить и мы вновь все вместе понеслись к остановке.

— Марсель, извини, но я должен спросить, — повернулся ко мне Этьен, когда мы уже стояли в ожидании автобуса, — а у вас с Мишелем что-то было?

Мне хотелось наорать на этого кучерявого очкарика, но на его лице читалась такая работа мысли, будто он собирал пазл, что я просто устало выдохнула, что нет. Ничего у нас не было и даже намеков.

— Да мы б заметили! — закатил глаза Жак, — если б что-то было.

Теперь закатила глаза я: в толпе студентов утром Жак помалкивал о своих наблюдениях. Я снова перевела глаза на Этьена и решила выдать ему всю информацию для размышлений.

— Адель однажды зашла в аудиторию, когда мы с Мишелем разговаривали… Это еще перед экзаменами было, — начала я, — и он… Ну, он меня за плечи вот так вот держал.

Я обхватила ладонями плечи Этьена, чтобы продемонстрировать ситуацию наглядно.

Жак присвистнул:

— То есть что-то все-таки намечалось?

— Да нет же! — воскликнула я, — наоборот, он… Ну… Я ему рассказала о моих личных… проблемах. И мы говорили о Боге.

— О ком?? — у Жака глаза полезли из орбит.

— То есть это не было проявлением… — начал Этьен.

— Да нет же! Ничего личного! Вообще! Клянусь! Ни у меня, ни у него!

— А Адель это видела? — спросил Этьен, — и как она отреагировала?

— Разозлилась! И потребовала личной беседы с Мишелем!

— Вот оно что… — задумчиво пробубнил Этьен и больше ничего не спрашивал.

Всю дорогу до конторы он проделал молча. Зато мы с Жаком провели весь путь, постоянно пререкаясь. Особенно Жака волновало, какие такие личные проблемы я обсуждала с Мишелем.

Мы толпой ввалились в бюро и ворвались в кабинет Мишеля.

Он, еще больше ероша и без того растрепанные волосы, разговаривал по телефону с клиентом, перебирая кучу вываленных на стол бумаг.

Увидев нас он сложил брови домиком и улыбнулся.

— Еще раз благодарю Вас, месье Фламм, Вы не разочаруетесь в моем коллеге! Желаю вам приятного сотрудничества, — Мишель положил трубку и снова оглядел нас, — привет, ребята.

— Вы отдали дело Фламма? — спросил Этьен.

— Да. И не только его, — вздохнул Мишель, — сейчас в работе осталась только мадам Сошет и то лишь потому, что она и слышать ничего не хотела о другой конторе…

— Но почему? — воскликнула я, — почему Вы это делаете?!

— Почему уговариваю обратиться моих клиентов в иные конторы? — грустно улыбнулся Мишель, — потому что не хочу подставлять под удар их репутацию. Как вы понимаете, грядет большая и грязная шумиха вокруг моего имени, и я не могу допустить, чтобы хоть малейшая тень легла на моих клиентов.

— Но… — начала я, и слова застряли в горле.

Жак тоже переминался с ноги на ногу.

— Вы совершали то, в чем обвинила Вас Адель? — задал за нас вопрос Этьен, — или нечто близкое, указанное в обвинении? И откуда Вам известно об обвинении?!

— Мне утром прислали фотографию, Этьен. В Университет я даже не поехал, а направился сюда, чтобы перенаправить дела клиентов известным мне коллегам. Это довольно долгий процесс — надо было сначала удостовериться, готовы ли мои коллеги взять дело, потом убедить в необходимости…

— Вы не ответили на главный вопрос! — строптиво прервал Мишеля Жак.

— Сделал ли я хоть что-то близкое, указанное в плакате? Нет. Ни того, о чем написано, ни чего-то другого — нет. Не делал. Зачем это все, почему и откуда — я тоже не знаю. Но я знаю, что общение со мной, друзья, может сильно осложнить вам жизнь.

— Плевать! — выпалила я, — мы этого так не оставим! По крайней мере — я!

Я была полна решимости действовать! Ощущение жгучей несправедливости захлестывало все тело — я сжала кулаки и собиралась озвучить план действий, но… А что я могу сделать? Что?

— Марсель, — прервал мои отчаянные попытки придумать, что же делать, Мишель, — спасибо вам, но… Ребята, вы прогуляли учебу, пришли сюда — это не очень хорошая история для вашего будущего. Если вы хотите стать адвокатами — ваша репутация не может быть запятнана.

— И совесть тоже не может, — тихо сказал Жак и повернулся ко мне, — я знаю, что нам делать, идем! Этьен, ты с нами?

Этьен не успел ответить, потому что в кабинет ворвалась мадам Сошет: мы ее еще не видели, но сомнений не было — это она! Дама средних лет, с беретом, приколотым к черным волосам, она стаскивал с себя шарф, кричала на все здание:

— Что Вы удумали, Мишель!?! Я уже все знаю: Вы раскидываете всех своих клиентов по другим конторам! Что это за новости? Вы что, больны? Или захотели отпуск? А это кто? — мадам Сошет оглядела нас. Если Жака она просто слизнула взглядом — его внешний вид был привычен для кабинета адвоката, то на Этьене и его пуховике, надетого на желтую рубашку в клеточку, она задержала задумчивый взгляд.

— Это мои стажеры, мадам, — ответил Мишель, — я рекомендую Вам другую контору, потому что мое имя может привлечь к Вам повышенное негативное внимание. Дело в том, что одна из моих студенток сегодня обвинила меня в домогательствах.

— Это больше было похоже на обвинение в уже совершенном изнасиловании, — поправил Этьен, — то есть это более тяжкое обвинение.

— Чтооо?! — выдохнула мадам Сошет и плюхнулась в свободное кресло, — ну Вы учудили, господин Лорье… Но… Зачем? Ведь Вы понимаете, что преподавательская этика…

— Мадам, я и пальцем не притрагивался к мадемуазель. Более того, я имел честь разговаривать с ней тет-а-тет лишь однажды на протяжении трех минут.

— Ну так и пошла она тогда со своими обвинениями! — рявкнула мадам Сошет.

— Да, это было бы… К сожалению, я не совсем понимаю, как доказать свою невиновность, но я также прекрасно понимаю, что мое имя будет замешано в крупном скандале. Именно поэтому…

— Так. Стоп! Мишель! Я не понимаю, что Вы тут лепечете! — снова рявкнула мадам, — еще раз: насиловали Вы ее или нет?

Жак хрюкнул, пытаясь подавить смешок. Мы с Этьеном молчали.

— Нет, мадам, — Мишель улыбнулся своей доброй улыбкой и в очередной раз сложил брови домиком.

— Ну и все! Работаем, Мишель! Работаем!

— Мадам, но я распустил помощников…

— А эти на что? — мадам Сошет обвела нас взглядом.

— Это стажеры и… Завтра первый день каникул и они наверняка…

— Мы можем! — закричали я, Этьен и Жак хором, — мы поможем! Только разрешите! Пожалуйста!

Мы еще немного попрепирались, и в конце концов ошеломленный Мишель сдался и согласился довести дело мадам Сошет при нашей помощи.

Это означало, что каникулы отменялись. У Мишеля остались только мы трое — ведь чтобы избавить своих сотрудников от неловкой ситуации, он распустил их в оплачиваемый отпуск.

Жак тянул меня за рукав и подталкивал Этьена к выходу.

— Мы куда-то опаздываем? — спросила я, когда Жак чуть ли не за шкирку вытащил меня из бюро — мне еще хотелось задать мадам Сошет некоторые вопросы, да и Этьен тоже был недоволен спешкой.