– Мы очень скоро увидимся снова, сестра Агнесса, – заверил ее Мельхиор. Берегите своих маленьких подопечных, пока можете. Lucem afferre.

Заметив Понтифика на улице, Пакс поспешно отпрянула. Девочка притаилась, пока Мельхиор всматривался в крыши Оффиция. Никого не заметив, Мельхиор почти бегом добрался до эсседы и велел кучеру как можно быстрее доставить его во дворец.

Пакс не хватало информации, чтобы понять произошедшее и уяснить, от чего Понтифик так разбушевался.

Он пришел требовать объяснений у сестры Агнессы, но ушел с пустыми руками, даже не закончив разговора… В ее голове роились теории, большинство из которых не успокоили ее. Девочка опасалась, что Андреа и другие ребята оказались в опасности.

19 июня

За два дня до свадьбы

Тем утром Андреа проснулся с легким сердцем. Все вчерашние страхи исчезли, стертые сном и мягкостью роскошного матраса. Вечер с Пакс залечил его раны.

Андреа зашел в комнату, где подавали завтрак. Эвандер и Фисба уже были там и громко болтали. Стоило ему появиться, как ребята умолки: по всей видимости, он и был предметом их разговора.

– Привет, как чувствуешь себя? – обеспокоенно спросила Фисба.

Эвандер встретил его извиняющимся взглядом, и Персона понял, что ему не удастся сохранить в секрете тайны, которыми он поделился в казармах. Тем более те, что касались его матери.

Вопреки любым ожиданиям, Андреа ответил:

– Никогда в жизни так хорошо не спал!

Он сел в одно из изогнутых кресел и с интересом оглядел стол с богатыми закусками. Юноша выбрал пряник, сдобрил его медом и съел целиком. Друзья обеспокоенно уставились на него.

– Вчера мы слышали шум на твоей террасе.

– Ко мне приходила Пакс, – пояснил Андреа.

– Тогда все понятно, – заулыбалась Фисба. – Как поживают остальные ребята в Оффиции?

– Прекрасно. Чего нельзя сказать о сестре Агнессе. Она безусловно заслуживает того, чтобы в честь ее терпения возвели храм!

Эвандер и Фисба с облегчением посмотрели на него. Андреа, став более серьезным, продолжил:

– И все же я хотел извиниться за свое вчерашнее поведение.

– Тебе не за что извиняться, – уверила его Фисба. – Брось, Андреа, мы на одном из самых сложных заданий в жизни. А вчерашние события… На твоем месте каждый поступил бы так же. Будь снисходительнее к себе. У каждого есть право на ошибку.

Эвандер кивнул в знак согласия. Прежде всего, он решил воздержаться от вопросов. Его любопытство и непосредственность уже не раз ставили других людей в неловкое положение, и тем утром юноше хотелось проявить уважение к праву Андреа хранить прошлое в тайне.

Вместо этого Эвандер начал строить предположения о том, как пройдет их день:

– Сегодня Вильнюсу лучше воздержаться от попыток позаигрывать с сестрой Маней. Эта женщина безумна!

– Да, вчера ему пришлось проглотить свою гордыню, – подтвердил Андреа.

– Интересно, будут ли девушки и теперь строить ему глазки? Он больше не красавчик, а ужасный характер никуда не делся! – вставил Эвандер.

Юноша повернулся к Фисбе, и она скуксилась в ответ. На мгновение она испугалась, что Эвандер спросит ее мнение по этому поводу или воспользуется случаем, чтобы напомнить – его красота никуда не делась!

Вместо этого Эвандер спросил:

– А что насчет тебя? Какие планы на день?

– У м-меня? – заикнулась Фисба. – Не знаю…

– Надеюсь, госпожа Дезидерия больше не заставит тебя разучивать карту! Тебе скоро начнут сниться кошмары о ней!

– Поверь, уже снятся!

За насмешками Фисбы скрывалась зависть. Она не особенно завидовала тому, что Андреа и Эвандер играют роль новобранцев, но ей было скучно. Она даже укоряла себя за то, что с интересом разглядывает их оружие.

Товарищи по Оффицию вечно рассказывали ей о своих заданиях, и каждое следующее оказывалось интереснее предыдущего. В их историях всегда были интересные знакомства или необычайные повороты сюжета. Ее брали на задания слишком редко, и по большей части рассказывать было не о чем. Миссии Фисбы всегда оказывались самыми скучными. Чаще всего девушку нанимал архитектор или археолог, которому нужен был план здания. В остальных случаях ее принимали за Пердитию, и тогда Фисбе приходилось объяснять разгневанному клиенту, что она не сможет найти сбежавшую кошку или пропавшего ребенка, ведь она способна лишь определить, есть рядом человек или нет.

Над ней насмехались, называли мошенницей и оскорбляли.

Фисба часто думала, для чего Свет наделил ее таким Даром. Если ей было суждено сносить унижения из-за бесполезных способностей, то лучше бы их вообще не было! Этот проклятый Дар стоил ей семьи, привычной жизни и свободы.

Узнав о задании Дезидерии, девушка запаниковала при мысли о том, что ей придется подвергать себя опасности. Спустя некоторое время она ощутила ее сладкий вкус. Визит в королевский дворец стал дозой адреналина. Чувство риска затягивало, манило, чтобы в конце концов угаснуть, подобно краткому вздоху. Ее снова низвели до картографа… В то утро Эвандер и Андреа уходили с виллы через черный ход, которым пользовались Отверженные, чтобы исполнять обязанности новобранцев королевской стражи, а Фисба снова жалела, что ей достался Дар самой обычной Локалиты.

Чуть позже девушка устроилась у фонтана и погрузилась в мечтания. Дезидерия нарушила ее планы:

– Мы уходим.

Наряд хозяйки свидетельствовал о том, что она не шутит. Служанки заплели ее волосы в косы и уложили в сложную многослойную прическу. Они вплели в волосы золотые нити, украшенные богатыми украшениями. Прическу дополняли драгоценности: вокруг шеи Дезидерии обвивалась золотая змея, спускаясь головой в разрез на груди. Как и всегда, она носила фиолетовый наряд, подпоясанный светлой лентой. Весь вид девушки кричал о богатстве и высоком положении. С первого взгляда становилось понятно, что Дезидерия принадлежит элите и никому не стоит переходить ей дорогу.

– И куда же? – спросила Фисба.

– На Главный рынок, – ответила Дезидерия.

– И зачем?

– Дать понять, что мы ничего не замышляем. Я знаю, что за мной пристально следят, а после недавнего визита во дворец это стало почти невыносимо. Нужно вести себя нормально, а нормальная жизнь включает поход на рынок со служанкой. Вы-то и будете в ее роли.

Вот так Фисба и направилась на рынок вместе с Дезидерией. Как обычно, Пирам не отставал от хозяйки ни на шаг. Возница высадил их у входа на рынок, где было слишком много народу и проехать было невозможно.

На прилавках были выставлены изделия невероятной красоты; торговцы весело зазывали покупателей, обещая им всякие небылицы. Между покупателями проносились резвящиеся дети. Все вокруг пестрело красками, запахами, движением. Рынок напомнил Фисбе ее прежнюю бродячую жизнь, дороги, доки и рынки Золотых княжеств. Кроме этого, девушка вспомнила, что именно здесь, на белых мостовых Фаоса, несколько лет назад трагически оборвался привычный ход ее жизни. Ее оторвали от семьи на этот самом месте.

Оживление Фисбы не заинтересовало Дезидерию, но Пирам совершенно неожиданно решил сделать несколько замечаний:

– Вот эти ткани сделаны из шелка. Их изготавливает одна из самых известных ткачих в городе. На каждый шарф у нее уходит по два дня.

Удивленная Фисба обернулась к Отверженному, который даже начал заикаться:

– Я… подумал, что некоторые истории могли бы понравиться вам.

– Разве я вас в чем-то упрекнула? – спросила Фисба.

– Не знаю, как истолковать ваш взгляд, – ответил Пирам.

– Вы просто удивили меня, – ответила девушка.

Пирам сдержанно улыбнулся бесцветными губами.

– Это красное дерево привезли с Перламутрового архипелага, – продолжил он, указывая на другой прилавок. – Местные легенды гласят, что Свет даровал им кровь вместо обычного древесного сока. Эти деревья почитают и рубят только для изготовления украшений и лодок. Их никогда не сжигают. Эти деревья священны.