– В Фаосе всегда такая поганая погода? – желчно спросила Пакс.

– Зимой часто бывает мрачновато, но в другие времена года гораздо приятнее.

– Надеюсь. Мне всегда говорили, что Фаос – столица Света. Сейчас я разочарована им. На редкость уродливый город.

– Наберись терпения. Лето возвращает Фаосу сияние. Солнце будет вставать из-за города, и Фаос каждое утро начнет возрождаться в лучах рассветного солнца. По вечерам, когда за нашими спинами будет расцветать закат, город запылает красками. Особенно хорош он в день Люцернария. Все жители выпускают в небо фонарики. Они взмывают в высь и присоединяются к звездам.

От этого образа глаза Пакс засветились:

– Для чего они запускают фонарики?

– Чтобы сделать вечным Свет самого длинного дня в году и передать ему наши самые сокровенные желания. Это день, когда Свет ближе всего подходит к нам, – объяснил Андреа.

– А ты уже запускал фонарик?

Андреа отрицательно покачал головой и продолжил наигрывать на лютне.

– Почему нет? – спросила его Пакс.

– Не знаю… – замешкался Андреа.

– Не было желания?

– Желаний у меня предостаточно. Ни один фонарик столько не унесет, – сказал он.

– Может и так. Если я решу запустить такой огонек, то загадаю, чтобы ты стал счастливым. Тогда все твои желания сбудутся.

Искренность маленькой Пакс растопила сердце Андреа. Девочка продолжала настаивать:

– Ты запустишь со мной фонарик в день следующего Люцернария?

– Запущу.

– Обещаешь? – спросила девочка.

– Обещаю, – уверил ее Андреа.

– Надеюсь, ты сдержишь слово!

Ее сомнения заставили юношу улыбнуться. Он загадочно улыбнулся кончиками губ и добавил:

– В мире дается столько обещаний…

Андреа оставил фразу незаконченной, что не могло не обеспокоить малютку Пакс. Она тревожно поморщилась, думая, что юноша поймет ее и закончит мысль.

– Это изящная поэзия, – объяснил он. – Эфемерные стихи, которые люди складывают вдвоем. Один из нас начинает предложение, а второй заканчивает. В мире дается столько обещаний…

– … сколько способных ко лжи людей?

Андреа разразился хохотом, и Пакс надулась:

– Что не так? Глупости эта твоя поэзия, и стихи никудышные!

– У тебя хорошо получилось! Немного пессимистично. Потребуется время, чтобы ты научилась доверять людям.

– Какого ответа ты ожидал?

– Даже не знаю. «В мире дается столько обещаний, сколько путей для двоих». Изящная поэзия – это философия. Вера в человечество. Ода взаимовыручке, любви к ближнему и к природе.

– Фило… что? – не поняла Пакс.

– Наука о жизни, – объяснил он.

– Ты выражаешься очень сложно, – небрежно отмахнулась малышка.

Музыка Андреа стала веселее, предлагая им помечтать. Напев пробирался через темные туманы зимней ночи.

– Откуда ты знаешь эту поэзию? – спросила Пакс.

– Я вырос на границе между Медными равнинами и Серебряным королевством. Меня научила мать.

– У тебя была мать?

– Она была у каждого, – ответил Андреа.

– Нет, мать, которая не оставила тебя одного. Не выбросила, – пояснила девочка.

Звуки лютни растворялись в темноте. Андре подпевал им…

– Как бы я хотел…

Он поднял голову к небу. Облака над ними разорвались, приоткрыв кусок небесного купола. Некоторое время звезды мерцали для них, после чего небесные огни вновь поглотил холодный туман. Пакс выждала момент, после чего снова спросила:

– И что, есть у тебя любимая строчка?

– Их много. Можно выбрать только одну? Давай подумаем…

Андреа задумался, после чего задумчиво изрек:

– «Звезды слышат молитвы… тех, кто умеет слышать свое сердце».

Отголоски его слов растворились в тумане, они дошли до сердца Пакс.

– Я не звезда, – признала девочка, пожав плечами. – Но я готова выслушать, что у тебя на сердце, если потребуется.

– Ты крошечный огонек. Ни на что не похожий.

– Думаешь? – засомневалась она.

– Да. Ты светлячок. Всегда кружишь и никому не позволяешь поймать себя, – ответил Андреа.

– И мне это нравится, – не без доли гордости признала девочка.

Юноша продолжал играть на лютне. Они вдвоем сидели на крыше Западного Оффиция, между ними лежала немая маска Присциллы со следами слез. На его собственном лице теперь играла улыбка.

Андреа хотел, чтобы их с Пакс звездные ночи длились вечно. Он больше не оставался один во тьме. Рядом с ним был его светлячок.

Исчерпав репертуар, он растянулся на полу террасы. Они с Пакс легли валетом, и юноша принялся выискивать созвездия, часть которых он придумал сам:

– Вот это похоже на очаровательного медвежонка.

– Медвежонка? – переспросила девочка.

– Да, погляди. Вон там – голова… – Андреа вытянул руку, вырисовывая пальцем связь между звездами. – Он здоровается с нами. Какой вежливый!

– Какой-то у тебя неправильный медведь, деформированный! Я нашла созвездие получше! Пьяная башня!

– Я правильно расслышал, ты сказала «пьяная башня»?

– Да, погляди! Она согнулась, потому что слишком много выпила! И теперь извергает поток крошечных звездочек! – объяснила девочка.

– Согнувшаяся башня?

– Да, смотри, вот у нее ноги, – как ни в чем ни бывало ответила Пакс.

– У тебя невероятное воображение, светлячок, – засмеялся Андреа.

– Это из таких звезд делают Светлую Пыль? – спросила она.

– Сестра Агнесса разве не рассказывала, что это такое?

Пакс повернулась к Андреа и покачала головой. Он принялся объяснять:

– Это материализовавшиеся частицы Света. Иногда крохи Пыли можно найти в горах и в лесу, где она лежит тонкими слоями. Пыль падает с неба.

– Она опасна? – спросила Пакс.

– В небольших количествах она не вредит обычным людям. Но в больших дозах приводит к неожиданным последствиям… Некоторые подсаживаются на нее. Поэтому долгие годы было запрещено употреблять и использовать Пыль.

– Уверена, что существует незаконный оборот Пыли! – заявила девочка.

– Твоя вера в человечество не перестает поражать меня, светлячок!

Андреа заложил руки за голову и вздохнул:

– Пыль представляет опасность для нас. Она усиливает Дар, и тогда становится крайне трудно скрывать его. Если в такой момент ты находишься на задании, это страшно мешает…

– Вот теперь я понимаю…

– Что заставило тебя спросить о Пыли?

– Я слышала, как Северин говорил о ней, но не все поняла. А ты все знаешь… – затянула Пакс.

– Ты могла бы найти ответ в библиотеке Оффиция. Там наверняка найдется больше знаний, чем у меня в голове, – предложил Андреа.

– Да, но тогда мне придется тратить время на чтение старых книг! Они воняют плесенью, и их погрызли крысы! – отмахнулась малышка.

– Тогда сочту твои слова за комплимент!

В этот поздний час город погрузился в сон. Слышны были лишь отдаленные смешки последних посетителей таверн и шаги возвращавшихся домой гуляк. Всему хорошему рано или поздно приходил конец.

– Тебе нельзя задерживаться, – предупредил Андреа.

– В Оффиции давно спят. Никто не заметит разницы, вернусь я сейчас или на рассвете, – ответила она.

– Не думай, что я прогоняю тебя, но мне нужно передохнуть. День выдался очень сложный… И завтра препоны никуда не денутся.

– Что никуда не денется? – не поняла Пакс.

– Трудности, – пояснил Андреа.

Девочка нисколько не обиделась на друга, наоборот, его слова заставили Пакс заволноваться.

– Что произошло сегодня?

– Честно говоря, мне не хотелось бы вспоминать это все… – отозвался Андреа.

– Почему? – настаивала девочка.

– Мне стыдно, – признался юноша.

– Стыдно? Во всех этих масках ты способен на что угодно! Стыд и стеснение не должны быть знакомы тебе!

Андреа задумался и решил, что его признание может стать для девочки дополнительным жизненным уроком. Он решил, что его ошибки должны стать подспорьем ее успехов.