– Такими нас видит весь Фаос! Ярмарочными уродцами, представлением, которое можно себе позволить, если денег достаточно! Никто не воспринимает нас всерьез! Из-за того, что мы молодые, из-за благословения Света – из-за всего этого, каждый вокруг считает, что может решать за нас, кем быть и что чувствовать. Я пока не заметила, чтобы вы относились к нам иначе.

– Я знаю, что такое быть с тем, кого коснулся Свет. И я борюсь за право делать это и дальше.

Эти слова остудили пыл Фисбы.

– Вы… хотите сказать…

– Мой брат такой же, как вы. Его благословил Свет.

Андреа впервые слышал подобную небылицу. Некто, тронутый Светом, кого не заставили жить в Оффиции. Некто, кому удалось вести нормальную жизнь, да еще и в богатой семье. Более удивительным казалось и то, что благословленного Светом прочили в мужья принцессе, отец которой запер всех особенных детей в Оффиции. С тех пор, на протяжении долгих лет, в Фаосе и других уголках континента Культ яро сторожил их.

Персона ощутил нечто, похожее на зависть.

По возвращении на Пурпурную виллу их встречал счастливый Эвандер. Юноша светился от радости, ведь ему удалось позаниматься с настоящим мастером по оружию.

– Видели бы вы меня с тем копьем! Как я рассекал им воздух! Вжих! Вжух! Настоящее искусство!

– Знаешь, – прошипела Фисба. – Мне кажется, что мастер лишь пытался оценить, не выколешь ли ты себе глаз этим самым копьем!

– А я почти решил стать солдатом! Если когда-нибудь покину Оффиций, конечно.

– Поверь мне, это не лучшее решение, – постарался охладить его пыл Андреа.

Юноша понял план Дезидерии, и на следующий день ему тоже предстояло вступить в ряды дворцовой стражи. Правда, идея бряцать оружием привлекала его куда меньше, чем Эвандера. Андреа всегда выступал за отказ от насилия. Сама мысль ранить кого-то, пусть даже ненароком, мучила его…

Как и договаривались, команда встретилась в атриуме, где их уже ждала Дезидерия. Ее надменная осанка и строгое лицо заставили ребят умолкнуть. Она заговорила, неожиданно для всех опустив глаза:

– Похоже, мои намерения неправильно поняли…

Дама явно намекала на разговор, который состоялся у них с Фисбой в карете. Персона почувствовал укол совести.

– Вы заслуживаете объяснений. Андреа, идите к себе и снимите маску Марселины. Мы отправляемся на небольшую экскурсию.

Юноша подчинился, отметив, что Дезидерия впервые назвала его по имени, а не по названию Дара.

Карета покинула пределы города. Где-то с полчаса они пробирались по желтеющим долинам, чтобы добраться до небольшой рощи. Они оказались в тихой гавани, где между холмов протекала река. Над ее чистыми потоками танцевали крошечные насекомые, напоминавшие робкие эфемерные точки света, заметные лишь в лучах солнца. Прозрачный ручей, отходивший от реки, уводил их вверх, к поляне, окруженной густыми оливковыми деревьями. Там ручей ниспадал тремя прозрачными водопадами, напоминавшими вуали. По центру располагался широкий водопад, к которому примыкали два поуже. Вместе поляна и ручей напоминали театральный занавес, который поднимали плетеные природой веревки.

– Здесь можно говорить откровенно, никто нас не услышит, – уверила их Дезидерия.

Ребята расселись на большом камне, возвышавшемся над водой, и опустили ноги в ручей. Это было особенно приятно с наступлением жары. К их удивлению, Дезидерия поступила точно таким же образом, приподняв свое лиловое платье и оголив длинные загорелые ноги. Бдительный Пирам стоял неподалеку, держа руку на кинжале. Он готовился при необходимости защищать хозяйку от любого нападения.

Молчание сгущалось и становилось все мрачнее, пока Дезидерия не решилась заговорить:

– Мне нужно объясниться с вами.

Никто из них не стал подталкивать Дезидерию к продолжению беседы.

– Моего брата похитили, – начала она, не сводя глаз с воды и пытаясь не встречаться взглядом с ребятами. – Он совсем чуть-чуть старше вас. Сейчас ему восемнадцать.

– Не понимаю, какое отношение это имеет к плану, – недоверчиво сказал Эвандер.

– Ее брат и есть жених принцессы, бестолочь! – пояснила Фисба.

– Простите, меня не было с вами утром! Я не мог уследить за всеми новостями! Значит… нам надо похитить вашего брата, которого до это похитили для свадьбы… Так можно создать новый обычай!

– Вот почему вы не одобряете этот брак, – заключил Андреа.

Дезидерия кивнула. Тем не менее у Фисбы все еще оставались вопросы:

– Но брак по принуждению? С принцессой Элоизой? Браки по расчету – дело обычное, не спорю… И все же зачем похищать вашего брата? Из-за его Дара?

Последние слова девушки потрясли Эвандера:

– Вашего брата коснулся Свет, но никто не забрал его из семьи в Оффиций?

– Мы с семьей всегда старались уберечь его от мира. Мы знали, что общество готовит таким, как вы. Особенным детям с Даром. У вас отбирают право распоряжаться собственными способностями. Вам присваивают роли, заставляют служить, как будто за Даром не стоит человек.

Они отвернулись. Каждого по-своему задели слова Дезидерии.

– Исидор не сумел бы приспособиться к жизни в Оффиции, – задумчиво продолжила Дезидерия. – Поэтому я присматривала за братом, защищала его, заботилась о нем. Пока прихвостни принцессы не отобрали его у меня. Существование Исидора всегда оставалось тайной, и он почти никогда не пользовался своим Даром. Это происходило, лишь когда он выходил из себя… А теперь они хотят отобрать Дар у Исидора.

Дезидерия грустно улыбнулась. Кончиком ступни она коснулась гладкой поверхности воды, вспугнув косяк крошечных серебристых рыбок.

– Мне кажется, что Дар формирует личность носителя. Ребенок, благословленный Светом, не сумеет остаться прежним, если лишить его Дара и ответственности, которую он возлагает, – добавила она.

Андреа узнал себя в словах дамы. Именно по этой причине он не смог бы отказаться от Дара Персоны. Дар давал ему возможность выражать то, что было на сердце, ведь тела, которое при рождении дал ему Свет, для этого было мало. Ему нравилось переходить из пола в пол. Андреа не мог решить, кем быть лучше – мужчиной или женщиной. Он был обоими и был никем. Потому что был Персоной.

– Свет не мог благословить Даром Исидора кого-либо другого в целом мире. Наверняка есть и другие, кто обладает им, но никому он не подходит лучше. И если разделить их… Зная Исидора… Брат даже не догадывается, что его ждет. Он будет страдать, а я всю жизнь буду корить себя за то, что сидела со сложенными руками и бездействовала. Я должна спасти своего брата. Чего бы мне это ни стоило.

– Во дворце кто-нибудь знает о вашем плане? Помимо Аделаиды? – забеспокоилась Фисба.

– Там никак не могли его вызнать. Никто не знает всех подробностей, даже Аделаида. Это такая игра недомолвок и молчания с обеих сторон. Здесь важно быть не самым сильным и быстрым, а самым умным и незаметным. Не хочу, чтобы все это легло на плечи моего брата. Он и так уже достаточно пострадал от этой истории…

Повисло молчание. Андреа почувствовал, как по его спине пробежали мурашки, а лодыжки сковал холод. «Должно быть, во всем виновата ледяная вода источника», – уверил себя юноша. Дезидерия почти грустно посмотрела на воду и мягче, чем обычно, продолжила:

– Я могла бы произнести целую речь о том, как важна личность человека, благословленного Светом. Знаю, что до сих пор не пыталась узнать вас получше, хотя вы не так уж отличаетесь от моего брата. Я сама наняла вас для этого безумного предприятия, и именно так вы оказались в моем распоряжении. Я бы хотела знать о вас больше. Откуда вы родом, кто ваши родители, ваши семьи…

Некоторое время ребята молчали. Свои истории они хранили в тайных уголках сердца. В Оффиции все дети скрывали свое горестное прошлое, и слово «семья» приобретало для них новое значение. Таких слов у них было много.

Эвандер начал рассказ первым: