– Получилось, – обрадовалась Пелагея, когда ей в седьмой раз удалось выкинуть голову мертвеца.
– Молодец! Тем более что тебе удалось выбросить комбинацию из такой необычной позиции! Красивый бросок. Теперь ты вполне можешь играть вместе с отцом.
– Полагаю, ему неинтересно играть со мной, а интересно заполучить деньги других игроков… – она чуть ослабила ворот, что охладить шею и декольте.
– Мне кажется или здесь очень душно?
– Жар от огня и правда довольно сильный, – согласился Андреа.
Запахи кухни, алкоголя и пота добавляли дурмана атмосфере заведения. Пелагея сказала:
– Я хочу подышать. Думаю, отец выживет без меня пять минут. Пойдешь со мной?
Андреа кивнул головой и последовал за девушкой на улицу. На Фаос опустилась ночь, холодная и беззвездная. За отсутствием снега город укрывался периной облаков, которые по утрам стелились по булыжникам и крышам влажным туманом. Чуть дальше несколько горожан столпились вокруг бродячего кукольного театра.
Едва выйдя из игрового дома, Пелагея прижалась к Андреа, под предлогом того, что ей холодно. Такая близость смутила юношу, но он не оттолкнул девушку. Некоторое время они прислушивались к смеху зрителей. После она повернулась к юноше, требуя внимания. Андреа вопросительно посмотрел на нее. Поняв, что Пелагея собирается его поцеловать, он отшатнулся.
– Что ты делаешь? – воскликнул юноша.
Сбитая с толку Пелагея засмущалась и, заикаясь, спросила:
– То, на что ты рассчитывал, придя сюда?
– Я не понимаю, – сказал Андреа.
– Ты здесь за тем же, за чем и я, – ответила девушка.
– Не понимаю, что ты хочешь этим сказать!
– Ты ищешь невесту.
– Я не преследовал такой цели, – возразил он.
Пелагея начала раздражаться и отошла в сторону, чтобы высказать Андреа свои чувства:
– Ты же не думаешь, что я поверю, будто ты пришел сюда просто поиграть! Поиграть! Ты слишком молод, чтобы изображать ворчливого одиночку, играющего в кости! Ты воспользовался возможностью взять меня за руку. Я поняла твой намек, – сказала девушка.
– Дело совсем не в этом!
– Ты здесь совсем один… Ты из Оффиция, не так ли? Вы выходите, только чтобы найти себе партнера. Для брака.
– Меня не интересует партнер. Ни партнер, ни партнерша, если уж на то пошло! – возразил Андреа.
– И… даже просто для удовольствия? – удивилась Пелагея.
– Меня не интересует.
– Что значит «не интересует»? Всех интересует! Целоваться, веселиться! Желание, удовольствие… Мы уже почти взрослые! И можем получать удовольствие. Да… всем это нравится. Особенно мужчинам!
– В том-то и дело, что нет! Меня все это не интересует! Я никогда этим не интересовался и не уверен, что когда-нибудь заинтересуюсь! Мне бы хотелось завести друзей. Но все остальное мне совершенно безразлично.
Слова Андреа ошеломили девушку, а затем она произнесла фразу, от которой сердце Андреа сжалось:
– Ты и правда ненормальный.
Андреа почувствовал, как у него задрожали ноги. Что-то внутри него надломилось. Это разбился сосуд с правдой, которая уже давно болталась у него под носом и от испарений которой у него слезились глаза. Эмоции захлестнули юношу. Пелагея вдруг растерялась, сожалея о том, что произнесла эти слова.
Андреа все же сумел выговорить:
– Прости, что разочаровал тебя, Пелагея. Это был прекрасный вечер. Развлекайся за игрой в кости. Мне было приятно познакомиться с тобой.
– Андреа, подожди!
Она попыталась схватить юношу за руку, но он вырвался. Андреа отошел в небольшую толпу, которая образовалась у театра марионеток, и скрылся в ней. Пелагея последовала за юношей, пытаясь разыскать его, однако ее усилия оказались тщетными. Девушка не знала, что он натянул маску, только оказавшись в толпе. Незаметно для окружающих он сделался Присциллой – юной девушкой, которую он годами играл на заданиях, где требовалось изображать женственность и невинность. Но даже в маске Андреа не мог остановить слез.
Он плакал на всем пути до Оффиция, волоча бледные ноги Присциллы по холодной пыльной дороге. Сандалии болтались у нее в руке, а фонарь напоминал одинокого мотылька, заблудившегося во мраке ночи. Девушка шла мимо кипарисов, совершенно повесив нос. Все ее существо свернулось в комок, пытаясь защитить разбитое сердце.
Пелагея не хотела обидеть Андреа, но невольно озвучила его самый большой страх.
Он был ненормальным.
Когда Андреа вернулся в Оффиций, сестра Агнесса, как и всегда по вечерам, подбивала счета. Она хотела невинно поинтересоваться, сыграли ли его ставки, но, подняв голову, сразу передумала. Не говоря ни слова, сестра подошла к Присцилле и попыталась утешить ее. Глаза Андреа все еще оставались красными от слез, и ему понадобилось некоторое время, чтобы выдохнуть вопрос:
– Я правда ненормальный?
– Нормальных не существует, – ответила Агнесса. – Особенно в глазах Света.
– Ненавижу Свет! – воскликнул Андреа.
– Святотатство, Андреа! Нельзя так говорить!
– Ненавижу Культ! Ненавижу то, что мы отличаемся от остальных! – раздраженно прошипела Присцилла. – От чего именно нас освобождают? От свободы путешествовать! Думать! Любить, любить свободно! Без оглядки! Я не хочу жениться! И в Культ вступать не хочу! Я… хочу, чтобы меня оставили в покое! Кто я? Андреа? Вильнюс? Присцилла? Кто-то еще? Почему другие всегда решают, какую маску мне надеть, чтобы меня приняли? Найдется ли кто-то, кто примет их все? Поймет и будет уважать? Если общество состоит только из людей, которые ждут, что мы последуем выбранному ими пути, то я не хочу в нем жить!
Голос Присциллы надломился от крика. Все ее существо отозвалось тупой глубокой болью. Юношу поглощал не Свет, а собственная обида. Сестра Агнесса разделяла его справедливый гнев и не собиралась отчитывать. Она терпеливо ждала, пока Андреа успокоится.
– Я хочу попросить у тебя прощения, – сказала Агнесса.
В глазах Присциллы промелькнуло удивление.
– Это ведь я предложила тебе пойти в город. Думала, тебе это будет полезно. Я ошиблась… – признала Агнесса.
– Вы посоветовали то, что казалось вам нормальным, сестра Агнесса. Только вот я ненормальный!
– Прекрати, Андреа.
Он взяла лицо Андреа в ладони и заставила девушку посмотреть себе в глаза.
– Норма и есть проклятие. Отличия делают вас совершенными, такими, какие вы есть. И поэтому я забочусь о вас… Чтобы взрастить отличия, которые придают вам уникальности. Те, кто не ценят вас, слепцы, проходящие мимо главного сокровища человечества.
За авторитарностью и бескомпромиссностью сестры Агнессы скрывалось милосердие матери, такой же несовершенной, как и ее дети. Ее объятия, слова, взгляды… Андреа чувствовал ее искреннюю любовь, спрятанную и замаскированную. Он успокоился и принял ее.
– Иди отдыхай, – шепнула ему Агнесса. – Если хочешь, можешь проспать все завтрашнее утро. Я не стану тебя ругать.
– Спасибо, – прошептала Присцилла. – Lucent afferre.
– Lucem afferre, Андреа. Пусть Свет успокоит твою душу.
Агнесса обеспокоенно проводила взглядом Присциллу Девушка пересекла прихожую и атриум. Ей совершенно не хотелось идти к себе в комнату и ложиться спать. Слова Пелагеи все еще занимали ее мысли.
Присцилла взяла лютню из классного сундука с музыкальными инструментами и забралась на крышу. Девушка села лицом к востоку, чтобы видеть огни города, пробивающиеся сквозь туман, подобно маякам, указывающим путь в бурю. Устроившись поудобнее, Персона стянул маску и, снова став Андреа, дал волю чувствам. Медленное и грустное течение музыки передавало его боль.
Он не знал, что той ночью по крышам бродила еще одна душа. Незаметная, словно дикая кошка, Пакс услышала крики, раздававшиеся из прихожей Оффиция. Девочка подобралась поближе и подслушала значительную часть разговора между Агнессой и Присциллой. Подойдя к Андреа тем вечером, она не стала говорить об этом. Девчонка некоторое время разглядывала маску Присциллы, а затем уселась рядом с Персоной, беспечно покачивая ногами. Андреа не отреагировал на ее приближение, продолжая перебирать струны лютни.
