— Везите-ка его ко мне! — придворным велит.

Поехали прислужники, доставили отрока пред светлые очи царя-батюшки.

А Гордей ничему не удивляется, словно всю жизнь по дворцам шастал, знал уже, что такое будет.

— Скажи-ка, — царь говорит. — Есть ли мне угроза с Северного царства? Чего ждать от Северного царя?

— Угроза есть, — паренёк отвечает. — Надобно тебе объединится с Восточным правителем, он и сам Северного побаивается. Как прослышит об этом Северный царь, поостережётся войной идти против вас двоих.

Отпустил царь Гордея домой, всё, как тот советовал, выполнил.

Через время опять посылает за пареньком.

— Поведай-ка, Гордеюшка, — говорит, — Коли я Василису Премудрую замуж позову — пойдёт ли?

— Не пойдёт, — Гордей отвечает.

— Это я проверял тебя маленько, — царь шутит. — Не по Сеньке шапка — то сам знаю. А как насчёт Алёны-царевны из Южного царства?

— Вот это дело, — Гордей говорит.

Заслал царь сватов, взял Алёну-царевну замуж и Южное царство к своему присоединил впридачу.

Вот исполнилось Гордею шестнадцать годков.

Предупреждает он матушку.

— Скоро гость к нам придёт незваный, ты не пугайся.

Так и есть. Стучит на другой день старуха виду неприглядного.

Оказалось, то колдунья, Кощеева сестра.

— Пришла к вам, — говорит, — своё забрать!

— А у нас чужого ничего нету! — матушка за словом в карман не лезет. — Шибко резвая ты! Уходи, не приставай!

Рассердилась колдунья, и ну пенЯть:

— Гордея я мальцом в тридесятом царстве выкрала! Да в горе его оставила, а вы себе присвоили!

— Долго же ты шла, карга старая! — матушка в ответ.

— Сколько надо, столько и шла! — старуха огрызается. — Со мной теперь будет жить. Стара я стала, силы мои слабеют, одна не справляюсь, помощник мне нужен.

— Не пойду никуда! — Гордей говорит.

— Я и спрашивать не буду! — колдунья серчает.

Нагнала она сон на всех, кто в избе был, закинула паренька на закорки, гикнула и в небо на метле унеслась.

Очнулась матушка — нет Гордея!

— Пойду, — говорит, — сына искать. Без него мне тут делать нечего.

Взяла посох, котомку со снедью, в Кощеево царство отправилась.

А ведьма уволокла Гордея в своё урочище. Золотые горы сулит, богатства несметные, коли помощником ей станет.

— Как хочешь, а помогать тебе не буду! — паренёк упирается. — Не нравятся мне дела твои нечистые!

Сколь ни билась старуха, ничего не добилась.

И когда из дома улетала, к лавке Гордея привязывала, чтоб не убёг.

— Сиди-ка взаперти, одинёшенек, сговорчивей будешь, — говорила.

Долго ли коротко ли, дошла матушка до урочища. Тихо в том краю — ни птица туда не залётывает, ни зверь никакой не прорыскивает, не хотят с колдуньей дела иметь.

Вошла она в избушку, отыскала сына, верёвки распутала.

— Погоди-ка, матушка. — Гордей говорит. — Прежде, чем уйти, вещицу тут одну забрать надобно, колдуньин оберег.

Взял лопату, отсчитал от избушки сто шагов на север и сто на заход солнца, откопал перстень грановитый.

— Теперь не страшна нам старуха. Вещь эта волшебная, коли на палец кольцо надеть, защитит нас, и на тысячу вёрст не сможет колдунья ко мне приблизиться.

С тем в путь и отправились. А домой пришли — лучше прежнего зажили. Люди Гордеюшку любили, за доброту и мудрость уважали, да и царь когда-никогда подарками жаловал.

Тут и сказочке конец.

Жил царь Берендей. Выдал он дочь свою любимую, Марфу Берендеевну, замуж за короля заморского и с той поры заскучал.

А на конюшне царской паренёк Илья работал, за лошадьми досматривал. Если нужда была — лечил, подковывал, купал в речке студёной, а когда дел особых не было, хвост и гриву им в косы заплетал — любо-дорого посмотреть!

Вот как-то приснул в деннике Илья-конюх, сон увидал. Де живёт в муромских лесах кот-баюн, охоч он сказки рассказывать — и про Елену Прекрасную, и про жар-птицу, и про витязей чужестранных.

Проснулся Илюша, усмехнулся и про сон тот всем, кто рядом был, рассказал.

Даже до самого набольшего советника побасёнка та дошла. На всякий случай он её запомнил, авось пригодится.

Вот послал царь как-то за главным своим советником.

Прибежал бегом советник, на цыпочках к царю входит.

Шею, как цапля, вытянул, в поклоне изогнулся.

— Что прикажешь, царь-батюшка?

— Надоело мне всё до невозможности. Что ты мне, старшой мой советник, присоветуешь? Как от скуки избавиться?

Тот отвечает:

— Много всего разного припасено у меня за дверьми наготове: гаер-шут с загадками, медведь ручной и девушки сенные горазды в любой момент плясовую завести — хоть камаринского, хоть барыню, хоть цыганочку завалять.

— Поди ты со своими песнями-танцами, обрыдли они мне!

— А ещё чудо-птица Павлин прибыла с корабля в сад вашего величества. Не угодно ли посмотреть?

— И птицу заморскую не надобно! — Берендей капризничает. — А хочу то, чего нет ни у кого! Диковинку! А вот чего у меня нет, ты мне сам сейчас расскажешь!

И начинает ухо набольшего советника со злости крутить.

— Не придумаешь сей же момент — пеняй на себя!

— Вспомнил я! — советник голосит. — Сказывал конюх один, Илюшка, что живёт где-то в лесах муромских кот-баюн. По-человечьи он говорит, сказки сказывает — заслушаешься! Хвастался, что может кота диковинного изловить и привезть!

— Хочу кота сказочного! — царь ножкой топает. — Позвать того конюха!

Насилу советник вырвался, ухо его на пол аршина разнесло. Пошёл Илью на конюшне искать.

Отыскал и говорит:

— Поди-ка скорей — царь-батюшка вызывает! И не спорь! Не с той ноги он встал сегодня.

И ухо своё здоровенное ласково поглаживает.

Вошёл Илюша в палаты царские, не бывал тут никогда. Идёт, озирается. Окна во дворце хрустальные. Столы-стулья, что твои кружева — умельцы их замысловатой резьбой украсили. Потолок да пол — из золота тонкого накату с волос толщиной, на солнышке сверкают.

Стукнул царь Берендей кулаком по столу.

— Про кота волшебного ты сказывал, того, что сказок много знает? Мне такой кот нужон. Для пользы царству нашему и для зависти всего заморского окружения. Добудешь кота и моему величеству незамедлительно доставишь!

— Дак то ж сон был, царь-батюшка.

— Знать ничего не хочу! Поедешь за котом и весь сказ! Достанешь — награжу, не достанешь — мой меч, твоя голова с плеч!

Что тут поделаешь!

Выбрал парень на конюшне коника пошустрее и умчался. Едет, у людей расспрашивает, есть ли где кот такой особенный? Оказалось, что и вправду есть кот-баюн у Бабы Яги Костяной Ноги, надобно только отыскать её.

Вот скакал Илья долго ли, коротко ли, близко ли далёко ли, заехал в глухой лес — уж такой тёмный, света белого не видать!

Посреди леса избушка на курьих ножках, с востока на запад поворачивается.

— Повернись, избушка, к лесу задом, ко мне передом. Мне не век вековать, только ночку переночевать!

Повернулась избушка. Вошёл добрый молодец в дверь — сидит в избе Баба Яга, нос у неё в потолок врос. Рядом ступа и пест стоят.

— Кто таков? — спрашивает. — Дело пытаешь, али от дела лытаешь? Давненько ко мне никто не заглядывал.

— Эх, бабушка, неласково встречаешь. Должна ты сначала напоить, накормить гостя, баньку стопить, в баньке попарить, спать уложить, а потом выспрашивать.

— Что это ты, батенька, такой супротивный, — Баба Яга бурчит.

Однако Илюшу напоила, накормила, в баньке попарила, постель постелила и спать уложила. Сама рядом села, стала спрашивать:

— Из какой ты земли, чьих родов сын? Как тебя звать-величать?

— Я Илья-конюх, из Берендеева царства. Послал меня царь за диковинкой. Не добуду — не сносить мне головы! Люди по дороге мне сказывали, что есть у тебя кот-баюн.

— Есть такой. Забирай его, канитель одна с ним. С утра до ночи беседы ведёт, зубы заговаривает, ни на миг не замолкает. Аж в ухах от него зудит.