Долго Иванушка по земле скитался, многое видывал в чужой стороне: и заморских королей, и летающих людей, и другие чудеса разные. Решил возвращаться. Любопытно ему, что дома нынче деется.

Вот приехал он в один город. Стал на постой у дедушки старенького. Живёт сколько-то дней — Сивку во дворе пристроил, сам в сараюшке определился, на соломе.

Деньги за постой ушлый старичок не взял.

— Как я есть силы утративший, — говорит он постояльцу, — будь ты мне на эти дни подмогой по житейским делам: дров на зиму навози, крылечко ветхое подправь, крышу дырявую в домишке почини — на том и сговоримся.

— Эт я умею, — Иванушка говорит.

Вот он за день все дела переделает и, коль силы остаются, когда-нито огляд местности устраивает. И как ни поедет — всё-то ему человек один на пути попадается, граф Дондурей. Знатный да дородный. Ходит, высоко голову задрав, ступает важно, словно тетерев на токовище.

Как заговорил кто Иванушку встречаться с графом тем всякий раз. И всякий-то раз граф Дондурей бедствие терпит, а Иванушка, знай, выручает его, как заведённый. Что за притча!

В первый раз так это было.

Вздумал благородный господин в озере искупаться. Разделся, в воду залез. Оказалось — не озеро то никакое, а болото топкое. Увяз Дондурей и тонуть стал. Мимо Иванушка на Сивке проскакивал. Видит — тонет христианская душа, к помощи призывает.

Взял Иванушка орясину, влез сколько мог в жижу болотную, подал её графу и вытянул несчастного из трясины.

Отдышался Дондурей, говорит:

— Весьма обязан. Проси ж с меня, человек мой дорогой, всё, что хочешь, за спасение.

— А мне и не требуется ничего, — Иванушка отвечает.

— Не хотел бы ты в слуги ко мне пойти? Моему сиятельству нужен аккурат такой вот драбант — сильный да ухватистый.

— Всевозможно вам благодарен, — Иванушка отвечает. — Но позвольте отказаться. Планида моя — розыскательная, не осёдлый я. Нрав у меня такой путешественный.

На том и простились.

Денька через три сел благородный дворянин на коника молодого, только что конюхами объезженного. Выехал в поле, и тут лошадку понесло — очи таращит, на дыбы становится, ржёт, фыркает, седока вот-вот об землю расшибёт.

Иванушка поблизу оказался, подхватил лошадь под уздцы, цыкнул и утихомирил в миг жеребца.

Потом только всадника узнал, поздоровкался.

Граф, от испуга отошедши, удивляется. Предложение опять делает.

— А не пошёл бы ты, друг ситный, ко мне в имение управляющим? За всеми слугами, какие есть в дому, будешь надзирать, над домочадцами догляд соблюдать. Жалованье поставлю тебе высокое.

— Никак не возможно, — Иванушка отвечает. — Не моего ума это дело. Не справлюсь я. Всяк на своём месте должон находиться. Прощевайте покуда, владетельный граф.

— Ну, на нет и суда нет, — благородный господин отвечает.

Ещё через время поехал граф Дондурей с пожилой мамашей на ярмарку в соседний город. Самолично бричкой управлял, захотелось ему такое. Как вдруг налетели разбойники на полпути.

— Вылезай, — говорят, — ваше дворянское величие! Да сымай куфайку!

Раздели беднягу, камзол златотканный отняли, да парик с долгими волосами забрали с головы и присвоили непонятно для какой такой надобности. Бричку новёхонькую вместе с лошадкой умыкнули.

А самого вместе с матушкой к дереву привязали, гикнули залихватски и ускакали не пойми куда.

Тут опять Иванушка появляется и в третий раз благородного господина выручает. Мамашу Дондуреиху на Сивку сажает, пешочком потихонечку к дворянину домой все вместе возвращаются.

Старенькая мамаша на лошади колышется да причитает:

— Окстись! Последние времена настали! От лихих людей нынче угомону нет! Сказывали, скоро Солнце на Землю свéрзится, и конец света наступит!

А дворянин говорит:

— Не захотел ты ни денщиком стать, ни управителем, так хоть уважь, в гости зайди, спаситель мой троекратный! Поживи немного. Ходить можешь по жилищу моему везде невозбранно.

Пришли в палаты дворянские. Мамаша самолично чаи разливает и гостю подаёт с поклоном, калачами из хлеба пышного да со сливками взбитыми угощает.

Наелся Иван. Вечером его спать положили в хоромах. И назавтра продолжалось гостеванье.

Подались во второй день на охоту. Много дичи настреляли. Разбили в лесу бивак, перекусили. Прикорнул Иванушка по деревом, и сон ему привиделся — будто идёт он по райскому саду, а навстречу девица. Говорит она — уходи из графского дома незамедлительно. Беда тебя ждёт.

Очнулся Иванушка. Ай да сон. К чему бы?

Домой вернулись, привёл граф Иванушку в залу хрустальную с полами прозрачными да сверкающими и сапоги дозволил Иванушке не снимать.

В зале оркестрик на скрипицах пиликал, так что с непривычки сморился Иванушка и снова задремал.

Тот же сон ему снится — сад эдемский с птицами райскими и та же девица. Спасайся, Иванушка, говорит.

Почитай, дважды один и тот же сон привиделся.

На третий день позвал благородный дворянин в гости друзей. Рассказал, как повезло ему Иванушку повстречать в стеснительных обстоятельствах в дни смертельной опасности.

Подивились друзья, головой покачали. Вот ведь как в жизни бывает!

Стол снарядили. Иванушка уж и не знал, как отбояриться — сроду столько кушаний за раз не едал.

А был у графа постельничий, слуга приближённый. Взревновал он к Иванушке.

«Вишь ты, лапотнику безродному вдруг такое почтение ни за что, ни про что! — про себя завистник думает. — И яствами его кормят и за ручку здоровкаются. Полы вон сапожищами в залах топчет-замусоливает, да на поводу благородного графа за собой водит.»

И подложил постельничий гостю в спальную комнату цепь златую.

А ночью опять тот же сон Иванушке привиделся. Снова девица стращает и неволит уезжать.

Проснулся утром.

«А и поеду, — думает, — дале сегодня. Довольно гостевать.»

Под подушку полез, а там цепь! Взял он её в руки, разглядывает, тут и стража нагрянула. Однако Иванушка уж настороже был. В окно — шасть! До конюшни за Сивкой вмиг добежал и долой с того места. Назад к старичку на постой вернулся.

Жили в одной деревне два паренька — Егорка да Мирошка. Пошли они как-то по грибы.

Только в лес настрополились, выходит к ним навстречу старушка, у ней уж полный кузовок грибов. Споткнулась она сослепу, да грибы рассыпала.

Стал Егорка хохотать да пальцем показывать, смешная де какая бабка, на ногах не держится.

Шикнул Мирошка на товарища, подошёл к старушке, поздоровался.

— Дай-ка пособлю тебе, бабушка, тяжёлую корзину до дома донесу.

Собрал грибочки, одной рукой старушке идти помогает, другой корзину в руках держит, и ко всему прощенья за Егоркино нахальство попросил.

Егорка уж вперёд ускакал, недосуг ему разговоры разговаривать.

— Спасибо тебе, цветик ясный, — старушка говорит. — Держи вот. В благодарность тебе.

И подаёт Мирошке уголёк.

Подивился Мирошка, но насмехаться не стал, в карман уголёк тот положил и друга догонять отправился.

Вот уж вечер наступил. Пришли мальчишки с лесу с полными корзинами домой.

Сел Мирошка отдохнуть в избе, сунул руку в карман, а там уголёк. Хотел он его выбросить, да пришло в голову на печке угольком порисовать.

Вот нарисовал он яблоко, а оно — скок! И в настоящее яблоко обернулось. Что за чудо! Видно, не простая та старушка была и уголёк подарила необыкновенный за услугу добрую. Сколько им ни рисуешь — он всё не кончается! Как был величиной с воробья, так и остаётся.

— Это сколько ж я смогу расчудесного произвесть для батюшки с матушкой, вот радости-то будет!

Нарисовал для матери съестного всякого — пирог большой и пирожки малые с начинками, мясными да ягодными, чугунок с ухой наваристой из щуки, утку в яблоках, студень праздничный, сырники да оладьи в большом количестве. Знай рисует и посмеивается. А блюда сами на стол выскакивают, в ряд выстраиваются.