Через броню стало слышно как в дело вступили наши пулеметы — ага, значит, пехота потянулась.
Пулеметным расчетом хорошо — цели подсвечены. Но что-то ребята затягивают со сменой позиции, хотя перед боем лично провел обстоятельный инструктаж со всеми расчетами о регулярной смене позиций. Не успел додумать эту мысль, как пулемет смолк. И спустя полминуты в той стороне, где он стоял — разрыв от стопяти миллиметрового попавшего снаряда. Но очень сильно хочется верить, что нет там уже никого, в смысле ушли ребята с засвеченной позиции. И в подтверждении моих ожиданий, пулемет снова заработал, но уже в другом месте.
Постепенно градус боя затихает. Нет, не полностью стих, рвутся еще снаряды, но реже, значительно реже.
Часть немцев, приблизительно треть, смогла отойти назад в деревню, и наверняка попытаются сейчас скрытно зайти нам во фланг и тыл. Так им устав их велит… Ну-ну… Как говорится попытка — не пытка, пусть пробуют. Болото там очень топкое. И сюрприз лично от меня — снайперская пара. У нее приказ — дать зайти противнику в болото и отстреливать, регулярно скрытно меняя позицию.
Экипаж «сорокчетверки», уже несколько раз по рации запрашивали разрешения выдвинуться к дороге, добить спрятавшиеся немецкие танки, да затрофеить чего есть хорошего.
Но нет, не время сейчас для этого. Вон, со стороны болота отчетливо слышен стрелковый бой — да, верно, пошли обходить, но нет там путей. Только не погибли бы снайпера — стрельба доносится нешуточная.
Уже совсем было собрался приказать экипажу Т-44 отправиться контролировать болото, мало ли, но на связь вышел Маркони и доложил, что согласно перехвату, идет к немцам подмога.
— Ты что не смог подавить их радиосредства?
— Как раз смог.
— Тогда как они смогли вызвать себе помощь?
— Посыльный на мотоцикле…
— Как выяснил?
— Из перехвата.
Понятно, как обычно бывает в армии — распустили языки… Но нам это на руку.
— Кстати Маркони, а как с теми байкерами, что ушли к нам в тыл?
— Нет их больше, в ноль…
— Тогда перекинь ребят на болото, боюсь одна пара там не управится.
— Сделаю.
Для того что бы противник не мог нас прослушивать, по решению Маркони все наши радиостанции работают на пониженной мощности. А он выполняет роль переприема, ретранслятора. При таком раскладе, взводу радиоразведки из немецкой дивизии придется сильно попотеть, что бы вскрыть нашу радиосеть.
— И еще командир, — на связь снова вышел Маркони, — предполагаю, что противник вызвал авиацию…
— Был перехват?
— Не совсем…
— Это как?
— Зафиксировал активность на частоте люфтваффе. Дешифровки пока нет, текст закрыт «Энигмой».
— Ясно. Радар готов?
— В полной…
— Добро…
Взглянув на светящийся циферблат наручных часов, на которых стрелки показывали начало шестого, подумал: «Надо же… А по ощущениям полдня прошло!»
Аккуратно приподнял бронированную крышку командирского люка и осторожно выглянул наружу.
«Рано рассветает сейчас».
Само собой на ум пришли строки из песни:
Как ни странно, в дни войны
Есть минуты тишины,
Когда бой затихает устало
И разрывы почти не слышны…
Только прислушавшись, уловил как со стороны деревни рев моторов усилился. Ну вот, и свежие силы к противнику подошли.
А солнце уже на востоке наполовину вышло из-за горизонта, и безжалостно уничтожило туман в низинах скопившийся за ночь. Нет больше укрывающей нас тьмы. По полю боя стелется жирный черный дым от догорающей техники, но и наши два танка танка и САУ теперь не так скрытны.
И вот идет снова по большаку смешанная колонна, в ней разная бронетехника, буквально пять единиц, остальные остались на выходе из деревни, выжидают. А по обочинам идут стрелки с винтовками наперевес. Идут, и все время оглядываются назад — идет ли кто сзади? Это хорошо — не уверены они в себе! Вся, без исключения бронетехника повернула свои башни в сторону холмов, тем самым направила свои орудия на нас и ждет, когда проявят себя наши танки. Молодцы немцы, быстро усвоили наш урок! Одни, которые сейчас на дороге нас провоцируют на открытие по ним огня, так сказать выманивают, а другие как раз бить будут. Наверняка уже и свежую артиллерию скрытно от нас развернули. Но у нас, на этот их хитрый болт, есть свой и с правильной резьбой.
В этот момент выходит на связь Маркони:
— Установлены огневые немецкой артиллерии. Целеуказание «Зверобою» передано. Занимает привязанную огневую. Готовность открытия огня — полторы минуты.
— Добро.
И тут же приказ по рации «сорокчетверке» — «Колонну пока не трогать, бить по тем, что в засаде. Открытие огня по третьему выстрелу 'Зверобоя» плюс тридцать секунд. Почему так? А потому, что с момента попадания, те кто пришел в это время из двухтысячных, смогли спроектировать и изготовить для САУ практически на коленке систему заряжания и вертикальной наводки, позволяющей вести огонь в режиме одновременного прилета выполненных последовательно трех выстрелов. Каждый выстрел выполняется на разном заряде. Первый по самой крутой (длинной) траектории. После чего ствол очень быстро опускается и производится второй выстрел, по менее крутой параболе, затем третий. Поражение цели одновременно всеми тремя снарядами, позволяет добиться кратного увеличения плотности огня за единицу времени. На уничтожение одной артбатареи как раз достаточно трех сорокакилограммовых «чемоданов». Но для надежности, когда уже начался бой «Зверобой» отстрелял еще одну серию. Результат — поддержки своих орудий противник не получил.
И через пару минут снова завязался бой. Одна часть — большая, тех, что были в засаде, отошла, другая, меньшая часть шустро рванула за ушедшей вперед второй колонной, считая, что там найдет спасение. Только три танка бодро рванули нам во фланг и доблестно там сели на брюхо.
И снова приказ тем кто на броне:
— Внимание всем! Завязнувших не трогать…
Только успел это передать, как в нашу радиосеть вошел Маркони:
— Как там, Саша?
— Держимся дорогой.
— Аппарат засек птенцов…
— Германа?
— Их…
— Долго им еще?
— Ожидаемое подлетное время три с половиной — четыре минуты.
— Давай всем команду «Дым»!
— Исполняю!
Меньше чем через полминуты, наши позиции стал закрывать белесый дым, похожий на утренний туман. На всей бронетехнике у нас стояла дымовая аппаратура снятая в свое время с подбитых трехбашенных танков Т-28, и заботливо отремонтированная в свое время службой Коли Тихонова, бывшего тогда ее начальником. Ее даже хорошо улучшили, как саму конструкцию, так и состав применяемой смеси.
Не прошло и минуты, как на связь снова вышел Маркони:
— Товарищ полковник, вас вызывает представитель главполитупра…
— Как там у тебя, Саша? — Вот когда так к тебе обращается представитель вышестоящих структур, которые до этого с тобой общались через губу…
— Держимся, товарищ дивкомиссар.
— Долго еще держаться сможешь?
— Рассвело, вот сейчас будет налет авиации да и бойцы устали. Вы скажите, сколько нужно, а мы постараемся.
— Держитесь. Сколько сможете держитесь полковник.
— Это не постановка задачи, укажите конкретные сроки!
Вместо ответа, военный партработник решил зайти с другой стороны:
— Какие потери?
— Два пулемета, трое убитых, одиннадцать раненых, двое тяжело.
— Танкисты?
— Нет, из поддержки. Пехота, саперы.
— А у противника?
— Немецких танков два десятка спалили, пять орудий, пехоты — не меньше роты.
— Держитесь, Саш. Вы просто молодцы. Раненых отправь в тыл. Ближайший санбат…
— Не получится — растрясем и прибудут трупы. Нет подходящего транспорта.
— Я вышлю к тебе автобус. Очень мягкий ход. Есть парочка подходящих.
— Спасибо. Тогда присылайте оба. Вывезу всех и развяжу себе руки. И еще…
— Что еще Саш?
— Что бы автобусы пустые не шли…
— Что конкретно надо?
