Видя что не смог до конца переубедить мехвода, пошел на второй заход:
— Они конечно не такие расп##дяи как мы, у них жесткий воинский дисциплин плюс знаменитый немецкий атнунг…
— А это что за зверь, командир?
— Порядок по-немецки.
— Так вроде будет ордрунг…
— Не… Те кто по-немецки не в зуб ногой, читают это слово по-русски.
— А-а-а… А я думаю, что за еще один зверь на мою голову…
— Я что хочу сказать… Воюют немец строго по учебнику. А мы его смекалкой русской возьмем!
Вот завтрашний бой еще не завязался, а я уже знаю как он начнется…
— Как командир?
— Рано утром, только рассветать начнет, их мотоциклисты пойдут вперед. Через минут десять-пятнадцать начнет движение головная походная застава на легких танках. Будет их взвод — не больше, штук пять максимум. А вот уже за ними и пойдут основные силы…
— Так если их остановить, то основные силы в нашу ловушку не полезут, они же не дурные?
— Поэтому мы их пропустим.
— Тогда они услышав у себя за спиной бой, ударят нам с тыла в спину!
— Не ударят. Во первых наши зенитчики из трофейных «Эрликонах» покрошат ГПЗ, а вон те два взвода, что окопались на холме встретят на обратном пути байкеров. Вот и получится, что каждая часть немецкой кампфгруппы будет наступать, а мы сидим в обороне. Да к тому же мы окопались, а они в чистом поле…
— Ну если так… то да…
— Вот так наберемся опыта и сами учебники писать будем, а они пусть потом учатся, если живыми останутся…
Танкисты дружно заулыбались.
Глава 19
Ночь прошла в общем и целом спокойно. Около четырех утра началось шевеление в деревне. И вот перед самым рассветом немцы двинулись. Первыми, как и положено по их боевому уставу пошли мотоциклы. Остальная техника — машины с пехотой, артиллеристы и танки уже завелась и ждали сигнала или команды.
С нашей позиции было видно, как одинокие фары немецких байков, движутся друг за другом. Взвода выдвинутые ближе всех к дороге состояли из окруженцев, поэтому в моей голове прочно засела мысль — только б никто не выстрелил, только бы не задергались.
Через мощную оптику японского бинокля, было отлично видно, как фары мотоциклов неумолимо приближались к окопавшимся окруженцам, вот уже поравнялись и не сбрасывая скорость проехали дальше, потрескивая моторами. Ф-х-х!!! Пронесло! Не выдали себя…
А танки все стоят в деревне, вместе с остальными. Хотя нет — двинулись. Вот и отлично, пока все идет по плану. Нашему плану!
Я прямо почувствовал, как забурлила кровь — организм выпустил адреналин в мою кровушку.
Комок спазма подкатил к горлу и сдавил так, что не сказать, не вздохнуть, а под черепом: «только б сработало! Только б ребята сработали правильно, по плану! Сделают все как задумано — задержим. И не два-три часа продержимся, а день простоим… »
Не к месту вспомнилось из гайдаровской сказки: «только ночь простоять да день продержаться»…
Немецкая колонна, урчащей и лязгающей змеей шла с зажженными фарами. Суки! Ничего не боятся, совсем страх потеряли! Но это у них скоро пройдет, это я точно знаю… Расстояние между танками — двадцать-двадцать пять метров, как на параде. Не понятно мне, то ли, и в правду, расслабились, то ли командир у них совсем неопытный, то ли, что намного хуже — самонадеянный, с мармулями в голове… Хотя нет, давно уже воюют, должен понимать, чем чревато такое. Ну, да ладно, не наше дело… Тем более, что головной танк уже прошел практически весь отрезок большака. Ему осталось менее половины интервала, чтобы получить возможность маневра. Хвост колонны еще не вышел на большак, и это была артбатарея — что было совсем не айс… Но ничего, авось пронесет!
Взяв трубку, специально протянутого в ИС полевого телефона, связался с Маркони:
— Ты как?
— Норм. Частоты, позывные за ночь вскрыли. Радиопочерк радиста записали и разложили на алфавит, можем теперь вести радиоигру. К подавлению готов.
— Начинай!
За этой короткой командой скрывались многие действия. Во-первых Маркони включал глушилку. Во-вторых передавал на пониженной мощности кодовый сигнал остальным, что сейчас начнется бой.
Выстрел! Головной танк просто развалился на фрагменты от моего калибра. И тотчас отчетливо послышались звуки выстрелов еще двух наших орудий — «Зверобоя» и «сорокчетверки». Еще в том времени, задуманный автомат заряжания, и исполненный в железе здесь, исправно подал следующий снаряд. А здоровенный заряжающий, как пушинку дослал в ствол заряд. Степан, бессменный наводчик этого танка, уже навел орудие на следующую цель. Выстрел! И снова немецкий танк застыл горящей кучей металлолома.
— Ком[андир]! Нужен еще один танк, для гарантии!
Я и сам вижу, что первые два легких немецких танка, которые весело горели на брусчатке большака, не закупоривают его надежно.
— Давай! — Степан только ждал моей отмашки.
Выстрел! Не разглядывая результат, Коля дает задний ход, и уходит в разворот. Пара секунд и мы на всех парах мчим на запасную позицию. Перезарядка орудия уже идет. Слышно как вокруг гремят орудийные выстрелы. Встали на запасную позицию. Первым делом — быстрый осмотр большака — пока все по плану — шесть танков горит, три в голове колонны, еще три в середине. Шесть выстрелов, шесть пораженных целей. Доворачиваю панораму влево — хвост колоны в пламени и дыму. Четыре грузовика на боку, они и две больших воронки надежно перекрыли отход колонны назад. Но радоваться нельзя — видно как прямо на большаке разворачиваются одни артиллеристы, и перед въездом на дамбу другие.
ИСУ занявшая позицию на нашем левом фланге, к последним находится ближе всех нас. Поэтому ей уходит команда заняться ими. От ПТО на дамбе ее прикроет гребень холма. А я займусь в первую очередь ПТО — у меня лоб толще чем на Т-44, а ее борта я уже молчу.
Заряжаем ОФС и сразу выстрел. Еще раз, и еще… И снова задний ход, и переход на вторую запасную, или третью по общему счету.
Кто там из поэтов писал: «есть упоение в бою»! Жаль что Пушкин не служил… Зато другой автор используя первую пушкинскую строку написал о том, что я сейчас испытываю:
Есть упоение в бою,
Когда передо мною враг,
А страх ушёл в начале боя
И кровь стучит в моих висках.
И это не единственный вариант с пушкинской строкой. Бл#дь, что то меня не туда понесло!
Горит, горит немчура, да не просто горит, а полыхает!
И все это здорово освещает и дорогу, и суетящихся танкистов рядом и, самое главное, — соседние танки. Представляю как себя сейчас чувствуют немецкие танкисты, которым неприятно ощущать себя мишенью. Видно как они пытаются разъехаться, да куда уж там — мешают горящие танки и воронки.
В поле зрения моей панорамы попал одна длинноствольная «четверка», которая сейчас, аккуратно задом попыталась съехать на обочину большака и все равно села. Болото. При этом ее брюхо открылось — стреляй, не хочу. А мы и не будем. Ствол задран вверх и не опасен. Пулеметы тоже.
Сразу приказ остальным: не трогать! Пусть посидит, до него очередь еще дойдет после боя. Такая корова нужна самому, а пока и без него целей достаточно, есть чем заняться.
А займемся мы теперь артиллеристам за дамбой. Самое время — «Зверобой» как раз меняет позицию. Выстрел. Перезарядка. Выстрел. Еще разок отсюда и снова менять позицию. А немцы молодцы, боевого мастерства у них не отнять, уже поняли, что к чему, и достаточно метко обстреливают наши позиции. Только стреляют в никуда. Нет там никого из наших после выстрелов. Смена позиции — наше все. Т-44 умудряется сделать четыре-пять прицельных выстрелов с одной позиции. Я больше трех не делаю, а ИСУ практически после каждого. Только раз заметил два раза с самой первой, пока немецкие пушкари разворачивали свои орудия.
Половину вражеской батареи «Зверобой» вынес, но и оставшаяся ее часть дает нам неслабо прикурить. С регулярными интервалами ухают их тяжелые снаряды, разбрасывая деревья и песок.
