— Ну что, как будем осуществлять обмен? Нужен мост?

— Какой, к пёсьим глистам, мост? Нет. Потеснитесь, доедем до второй вахты, я покажу. У меня неограниченный доступ по проводу заключённых для внешних хозяйственных целей и пустые бланки пропусков, как раз есть два на Вашего степняка. Я этого введу, другого выведу, главное, до вечернего построения успеем, и мы в дамках. Завтра же Ваш чумазик может давать стрекача, только вот я не пойму, как он сможет. Ну или пусть сидит до конца срока. У нас приличное питание и короткие трудовые смены.

Заднему сидению действительно пришлось потесниться, и мы поехали.

Словно по заказу, шёл мрачный дождь и до самой второй вахты, то есть, по сути бокового входа, никаких прохожих.

Василий в сопровождении Белобородцева вышел под дождь. Я тоже шагнул провожать, хотя офицер жестом велел мне возвращаться в машину.

— Отъедете под тот дуб. Если кто спросит, скажете, что ждёте кузнеца. Он в соседнем доме живёт, торгует самогоном и вечно где-то пропадает.

Внезапно расчувствовавшись, я на прощание обнял Василия.

— Гонорар мой не пропейте, отсюда я живо сбегу, даже если всю магию у меня отымут. Не забывайте, я незаконнорожденный сын графа!

— Буду ждать. Напоминаю, портальный свиток настроен на магическую академию, буквально возле центрального входа. Там будут каждый день дежурить китайцы, делать вид, что торгуют своими бумажными птичками, цветами и пирожками. Подходите к ним, трижды кашляете, они Вас заберут, переоденут и довезут до общины, там спрячут.

— Не надо меня прятать, каждая кича меня прячет.

— Не будут, они тебе просто помогут, чтоб тебя в робе не повязали.

— За это спасибо.

— Хватить гоношить, — завершил наш разговор изрядно нервничающий Белобродцев. — Пошли на каторгу.

Загнал всех обратно в машину, затем переместил её под крону дуба. Теперь я, блин, как кот, только без цепи и фольклора, впрочем, русалки тоже не наблюдается.

Всего метров сто от «второго входа». Место тут практически безлюдное, этот вход явно был техническим, для хозгрузов. Пользовались им очевидно редко, окрестности сильно захламлены, дорожки изрядно заросли, так что пока тут никто не ходил и не глазел.

Договорённость была такая, что Белобородцев приведёт нашего заключённого, дождётся его посадки в машину и помашет ручкой на прощанье. Мы с нашей стороны обязуемся, что наш типчик исчезнет из окрестностей вольного города навсегда. И все счастливы. Правда, по поводу «а сколько ждать?» офицер промычал что-то неопределённое.

Ладно, этот процесс деликатный и высокорискованный, так что про какое-нибудь расписание говорить не приходится.

Чтобы не вызывать подозрения типа «чего это мы тут стоим?», на случай любопытных «проходящих мимо», поднял капот, положил рядом домкрат и инструментальный ящик из багажника. Сам устроился, присев на неровность кузова вблизи от открытого моторного отсека. Прикинул, что как только наш новый пассажир нарисуется, я за тридцать секунд закину барахло и захлопну капот, буду готов выезжать очень быстро.

Деньги за работу Белобородцева лежали у меня в конверте во внутреннем кармане.

Дождь прекратился, выглянуло совершенно недружелюбное солнышко, было душно и парило. Час сменялся очередным унылым часом, Джо безмятежно дремал, Чен порывался говорить со мной, переливая из пустого в порожнее, на что я лишь вяло и односложно отвечал.

Солнце, прикрытое дымкой, уже поднялось к зениту, так что наша позиция в тени дуба давала защиту от дневной духоты. Со стороны могло показаться, что мы, достаточно странная компания из одного одетого в дешёвый пиджак (это я), одного щегольского китайца (Чен) и одетого в универсальную кожаную куртку (Джо), поломались, но почему-то не пытаемся с этим ничего сделать, по принципу «ждём, пока оно само починится».

Есть такое выражение «нет ничего хуже, чем ждать и догонять». В работе каждого юриста, даже если он связан с магией и выкупом заключённых из острога, всегда много ожидания по процессам, которые лично от него уже никак не зависят.

С возрастом — привыкаешь.

…

Краем глаза я наконец-то заметил движение.

Белобородцев шёл, подталкивая перед собой какого-то сгорбленного остриженного под ноль мужичка, в котором уже с большим трудом угадывался степной житель.

— Вы Манзыр? — спросил я его в упор, когда они подошли.

— Да он это, он, — недовольно зашипел Белобородцев, которого беспокоил риск, что нас увидят. А вот меня категорически не устраивало то обстоятельство, что офицер способен мне подсунуть какого-нибудь другого степнянка.

— Манзыр, — глухо буркнул степняк, угрюмо глядя на всех, особенно на меня, исподлобья.

— Какой ещё Манзыр⁈ — попытался возмущённо крикнуть, но в то же время говорить шёпотом, Белобородцев. — Ты же Озочы, етить твою налево!

— Откуда Вы, Манзыр? — я игнорировал мнение лагерного офицера, потому что он не знал и не мог знать про ненастоящее имя и прочие детали жизни безликого заключённого.

— Я есть из урочища Саратан, родился весной при полной луне, — приосанился степняк, а в глазах его блеснула капелька влаги.

— А кто Ваша сестра?

— Мой… сестра, — русский язык давался ему с трудом, но всё же срок, проведённый под следствием и на каторге, имел хоть какие-то результаты, — вторая жена нечестивого баклана Юбы.

— Ну, вроде тот, — успокоено побормотал я себе под нос.

Меня гневно сверлил глазами Белобородцев, цвет кожи которого тяготел к цвету белой офисной бумаги, настолько он был бледен от волнения. Видимо, до него дошла простая мысль, что степняк может быть тупо не тот, который мне нужен и что сейчас я просто его пошлю по матери, развернусь и уеду. И что он тогда будет делать с лишним заключённым?

Снова начал накрапывать мелкий дождик.

Я выудил из внутреннего кармана конверт и сунул в руку офицеру, тот рефлекторно схватился за него, только потом сфокусировал взгляд.

— Ваша оплата, — произнёс я тихо, одновременно открывая двери и вталкивая ничего не понимающего степняка в машину.

Белобородцев сунул руку в конверт и пересчитал, потом ещё раз и ещё. Я уже стал переживать, что неправильно насчитал его гонорар, но после третьего раза он наконец кивнул, сделал серьёзное, если не сказать, пугающее лицо.

— Всё… Уезжайте, господин адвокат. И если что, я ни Вас, ни Вашей шайки никогда в глаза не видел.

— Было приятно иметь дело, — улыбнулся я в ответ и снаружи закрыл за степняком дверь.

Спасибо расторопному Чену, за это время он уже запер капот и закидал инструмент в багажник, одновременно достав оттуда сверток. Этот китаец довольно-таки хорошо соображает в стрессовых ситуациях.

Мне осталось только кивнуть Белобородцеву на прощание, прыгнуть за руль и завести двигатель, чтобы уехать.

Замнач по режиму и охране так и стоял, защищённый от дождя кроной дерева и даже не шелохнулся, пока мы не отъехали, по крайней мере, метров на триста.

— Уважаемый Манзыр, прошу Вас переодеться.

Степняк растеряно держал в руках врученный ему Ченом набор одежды из нательного белья, красной рубахи свободного кроя и столь же свободных штанов.

— Что вы за фраера? — с трудом формулируя свою мысль, процедил он, не переставая хмуриться.

— Можете звать меня адвокат. Меня нанял Ваш родственник, тот самый нечестивый Юба, чтобы я высвободил Вас с каторги, из плена.

— Чё ты гонишь⁈ Рамсы попутал? Чтобы этот жадный земляной червяк, темнило и утырок, который послал меня на погибель и унижения к мусорам, ударил пальцем о палец из-за меня, тем более, отлистал бы бабло⁈ — недоверчиво, упрямо и достаточно медленно выдал степняк.

— У Вас очень своеобразный русский, Манзыр. Ну, честно говоря, каган не то, чтобы конкретно о Вас сильно переживает, — я притормозил, чтобы объехать дыру в дороге, которая стала наполняться дождевой водой, — просто это же его репутация, как правителя. Скорее всего, это Ваша сестра его дома пилила и распускала слухи, что он никчёмный правитель, если об его людей могут запросто вытирать ноги.