— Что Вам угодно? — не сводя с меня цепких глаз, спросил сотрудник каторги.

— Я адвокат. У вас там сидит один безвинно осужденный мой клиент.

— Вы из англичан? — окинув мой костюм коротким взглядом, спросил он, что не помешало ему сцапать ложку и приняться за дармовой ужин.

— Русский, но барон, если это важно.

— У нас, Ваше благородие, цельная каторга из одних невинных овечек. Сплошь жертвы судейского произвола, злодеяний кровожадного прокурора и невинно осуждённые. Непонятно только, кто на воле преступления совершает. Но точно не эти. Этих мы от опасностей ужасного мира оберегаем, по мере сил.

Говорил он это без тени иронии и только смысл сказанного выдавал матёрый профессиональный сарказм.

— Да нет, чего уж там. Мой злодей и головорез, так что клейма ставить негде. Степняк.

— Как зовут?

— Прозвище Жалгыз, но по документам Озочы Айгыр Оглы Дьяшкакудай, — чтобы выдать такое точное наименование, подсматривал в блокнотик.

— Есть такой, за порошок сидит, — кивнул он, потребляя наваристый суп и помогая себе толстой краюхой хлеба. — Смирный, но по всему видать, что в Степи воевал. Надумали апелляцию подавать, по этапу его в город заберёте?

— Нет, — отрицательно мотнул головой. — Я хочу его выкупить.

Он усмехнулся.

— Тут не невольничий рынок. А если серьёзно, Вы же адвокат вроде, Ваше благородие. А речи ведёте, как босяк. Выкупить. Хэ. У нас тут частенько приезжают прочие и денег сулят за дружков своих. Обычно мы за такое кидаем на пару дней в «холодную» в нашей крепости, чтобы остудить. Но Вы человек благородный, тем более с таким уважением ко мне, ужином кормите. Так что, грубить Вам никто не станет.

— А я не прочие, не бандит, не шпана подзаборная. Я серьёзный человек и говорю с Вами как с серьёзным человеком. Вы заместитель начальника по режиму. По сути, третий человек в колонии. В смысле, на каторге и в каком-то смысле, первый по адекватности.

— По адекватности. Макар сказал? Хотя, он и слов-то таких не знает. Но поймите, одно дело свидание организовать, маляву передать, снедь, водку. А другое дело, чтобы человек исчез, пропал.

— Есть Вы, офицер с низкими зарплатами и гибкими принципами. Есть степняк, которому порошок тот подбросили, чтобы посадить. Если его отпустить на пятнадцать минут и дать коня, он ускачет в степь так далеко, что никто из нас его больше никогда в жизни ближе, чем за тысячу километров от Кустового не увидит. Как нам с Вами такое организовать?

— Нууу…., — он задумался. — Тут у нас до Правителя далеко, до Императора высоко. Живём приземлённо. Реальной жизнью, так сказать…

Он снова замолчал. Радует, что не пытается арестовать, а ведёт диалог.

— Для начала, просто исчезнуть человек не может, — с трудом выдал он с рассеянным взглядом, словно мысленно шёл по каторге.

— А не «просто»?

— Человека можно заменить. Одного бродягу на другого. Их отряд в моём подчинении, а Стенёв с Малашенко вообще степняков от турок не отличают. Считают заключённых по головам.

— Кто же согласится стать на его место? — спокойно спросил я, ожидая, что ответ на этот вопрос у него есть и он кого-то на такой случай для меня «придумает».

— Тот, кто сбежит, найдёт артефакт и выберется с Изнанки. Уровень у нас серьёзный, второй, монстров много, наша территория на острове, там каторжный люд ходит без охраны, потому как далеко ты с Изнанки и с острова не сбежишь. Ну, то есть, если делать нечего — пробуй, плыви. Там как раз монстры с щупальцами плавают, жрут почем зря. По человек пятнадцать в год бегут. Волны потом их черепа выбрасывает на берег. Другим наука.

— А кандидата «на замену» Вы мне порекомендуете?

— Нет, таких смельчаков у меня для Вас нет. Но если приведёте, я его введу по пропуску, заменю на Вашего степняка, выведу степняка. А этот прохвост пусть бежит. Выйдет ночью из барака и, если воспользуется портальным свитком, вернётся обратно. Будет расследование побега, но спишут на попытку уплыть с острова. Географически остров не посреди океана, а на озере, только проплыть те тридцать километров никому не удавалось. Да и куда дальше, портал-то на острове?

— Но «бегун» с меня?

— Всё так. Если согласны, то мои услуги будут стоить шестьсот рублей.

— Вы же только что эту цифру выдумали? — усмехнулся я.

— Не выдумал, а посчитал. Это моё жалование за четыре месяца. Столько меня под следствием продержат, если поймают. Всё по математике.

— Ну, не поспорю. А где мне такого смельчака, чтобы на каторгу пошёл, найти?

— Не подскажу. У меня полторы тысячи желающих её покинуть и ни одного, чтобы внутрь и в сырых туннелях макры копать да баланду на плесневелой крупе жрать.

— Здравствуйте, Николай Викторович. Мне сказали, что Вы всё про всех знаете.

— Иван Иванов. Меня все обычно так зовут, — ответствовал крепкий, я бы даже сказал, подкачанный мужчина, сидящий за большим офисным столом кабинета службы учёта Чёрного рынка. — С кем имею честь?

— Аркадий Филинов.

Ничуть не стесняясь меня, он с лёгким прищуром посмотрел на настенные часы, удовлетворённо кивнул сам себе и записал в длинном пухлом блокноте мою фамилию, имя и текущее время.

— По какому Вы вопросу?

— А чем, собственно, занимается служба учёта?

Он лишь недоумённо моргнул и сделал паузу в пару секунд. Видимо, такой вопрос тут задают редко.

— Смотрите, Аркадий. Есть служба порядка. Они, как нетрудно догадаться, следят за порядком на Чёрном рынке и прилегающих территориях. Тут нельзя никого бить, убивать и вообще чинить беспорядок. Понятно? Вход к ним в этом же здании, но справа, за углом. Если Вы уже видели патрули, то могли заметить их сотрудников. Кроме того, есть финансовая служба. Она принимает оплаты от работников и арендаторов рынка, занимается сборами и вообще вопросами денежными. Они — в соседнем здании. Там же хозяйственная служба. Они отвечают за подметённые улицы, чистые баки, работу всех четырёх колодцев, исправные ворота и так далее. И есть мы.

— Вы?

— Наша служба всё учитывает и фиксирует. Когда возникает спорный вопрос, наша задача — его разрешить.

— То есть, вы — регулятор воровской среды?

— Вы меня простите, Аркадий, — он позволил себе ухмыльнутся лишь уголком рта, но глаза его при этом оставались спокойными и серьёзными, — среди торговцев и покупателей, зевак и прохожих Чёрного рынка и правда, могут быть воры. Мы со своей стороны такое очень даже допускаем. Но ни в коем случае не лезем в их душу или карман, в их дела или мысли, пока они, что? Верно, пока платят сборы и ведут себя мирно и смирно. Поэтому, следуя Вашей логике, мы регулятор вовсе не воровской среды и вообще не среды, а скорее, этого архиважного в жизни города места. Но, разумеется, «мы» — это не я лично, а наши службы и руководящий нами комитет.

— Комитет?

— Ну, уж тут простите, если Вы сами не в курсе, кто состоит в комитете и как он работает, такое Вам я не скажу. Вы это либо знаете, либо нет.

— Без проблем. Интуитивно догадываюсь, а к моей проблемке это отношения совершенно не имеет.

— Тогда с чем Вы, гражданин Филинов, пришли?

— Мне пацаны сказали, что…

— Какие пацаны? — профессионально не дал мне проскочить этот вопрос «Иванов».

— Такие молодые, возле чайной лавки в восточной части сидят.

— Макар и его группа. Так, секундочку… у меня Ваша фамилия ассоциируется… Это не Вы им предложили экскурсионное агентство с наймом гидов по Чёрному рынку организовать, часом?

— Я. Надеюсь, ничего не нарушил?

— У Чёрного рынка нет законов, которые Вы могли бы нарушить. И мы приветствуем любые проявления самоорганизации и порядка в «нашем месте». Законная власть нас почему-то чурается, приходится следить за порядком и самоорганизовываться. Идея перспективная, мы зафиксировали, учли, так сказать, вынесли на заседание комитета инициативу. Те проголосовали за временное, пока что на год, освобождение их от сборов за ведение бизнеса на Чёрном рынке за выполнение такой полезной и важной функции, как организация потоков людей. Особенно это касается случайных людей и новичков на нашем рынке, подсказка направления и просветительская деятельность.