— Ничего себе, — присвистнул я. — У вас серьёзный подход!

— Ну, — согласился он, — есть же практическая причина, почему каждый следующий правитель вольного города, и тут Кротовский не стал исключением, ничего не делает с Чёрным рынком, позволяет ему дальше спокойно вести свою деятельность.

— Потому что ничего не могут с вами сделать? — я знал, что это неправильный ответ, но мне хотелось услышать правильный от «Иванова».

— Потому что у нас порядок, — лаконично подвёл черту он и замолчал, давая мне возможность вернуться, наконец, к цели своего к нему, визита.

— Нико… Иван. Вы ведь то, о чём я говорю и спрашиваю, не осуждаете?

— Если Вы попросите дать оценку и зафиксировать, то я это сделаю.

— Как судья? Вы же разрешаете спорные ситуации, это работа судьи? Вы — главный судья Чёрного рынка?

— В некотором роде, — кивнул он, — но такие слова многие обитатели нашего места не любят. Я начальник службы учёта. И приговоров мы не выносим, хотя принимаем решение о наказаниях за нарушения, если такое случается.

Судя по суровости и размеру фасадов участников «патрулей», желающих нарушить порядок «общественного места» было не так уж и много.

— Я ищу одного человека.

Он сделал ещё несколько пометок в блокноте ниже моей фамилии.

— Имя, прозвище, кличка, фамилия, приметы, род занятий. Что Вам известно про этого человека? Он совершил преступление и может пребывать на нашем рынке? Имейте в виду, мы не помогаем полиции в выдаче преступников.

— Да я и не от них, скорее уж, наоборот, я же адвокат, — он моментально сделал запись профессии напротив моей фамилии. Похоже, что я тоже только что попал в их «картотеку».

— Короче, — решился я. — Ситуация у меня такая. Мне нужно организовать освобождение одного каторжанина.

Он лишь молча кивнул, но в этот раз даже никаких заметок не сделал.

— И некоторые люди мне сказали, что я должен привести вместо этого каторжанина другого.

— То есть, Вы ищете не конкретного человека, а подрядчика для своей задачи? — профессионально «смыл» даже малейший намёк на криминал полномочный представитель службы учёта Чёрного рынка.

— Ну, получается, что так.

— Это платная услуга, деньги идут в кассу.

— А сколько? Я не имею принципиальных возражений, каждый труд должен быть оплачен…

— Тарифы установлены комитетом, поиск подрядчиков списком от одного до трёх исполнителей на Ваш выбор, будет стоит по десять рублей за одного подрядчика.

— Согласен.

— Рассказывайте дальше, кого мы ищем?

— Тут варианты какие? Или перчик, настолько уставший от вольной жизни, что будет согласен по доброй воле отправиться на каторгу или наоборот, специалист по побегам и человек совершенно неуловимый, который попав туда, моментально сбежит.

— По первому варианту есть такие. Но эта услуга стоит достаточно дорого, как правило, в зависимости от срока пребывания. Договариваться, разумеется, придётся с потенциальным подрядчиком. Мы Вам даём человека, дальше Вы уж сами. За исполнение контракта мы тоже, разумеется, не даём гарантий, ни ему, ни Вам. Вы взрослые люди. Будет нарушение, придёте за оценкой его факта и разрешением спора.

— Нет вопросов. А есть представление о цене?

— Какой срок?

— Семь лет.

«Иванов» скептически сжал губы в тонкую полоску.

— Много. А категория каторги?

— Третья вроде. А что?

— Вторая и третья — это Изнанка. Семь лет каторжного труда, — это почти то же самое, что пожизненное, работа тяжёлая, фактически, на износ. Желающих будет очень мало и попросят сверхдорого. Наверняка, это начинается от тысячи за год «отсидки». Но варианты есть. Будем подбирать?

— А по второму пути, специалисты по побегам?

— Запрос Ваш не сказать, чтобы стандартный. Но есть один человек, Василий Ныряльщик. Соответствует критериям поиска. С Вас уже десять рублей! — довольно ухмыльнулся «Иванов».

— Плавать любит?

— В том числе, если Вам интересно, но прозвище получил не за это.

— А за что?

— У него и спросите. Могу сказать, что он, согласно нашей картотеке, совершил по меньшей мере одиннадцать побегов из камер предварительного заключения, из тюрем, каторжных учреждений и мест пересылки заключённых. Что в империи, что в вольном городе. Он у нас неимоверно склонен к путешествиям. И это, не считая побегов буквально из рук полиции, дознавателей, егерской службы, приставов в зданиях суда.

— Небось, дерётся как демон? — наугад спросил я.

— Ничуть. Спрошу уже, как торговка на базаре, брать будете?

— Да. Плачу двойную цену, давайте мне его. Если не срастётся, приду искать другие варианты.

— У нас тут нет двойной цены, нет «благодарностей», нет чаевых или взяток. Есть только установленный тариф, так что идите в финансовую службу, здание напротив, внутри заходите в коридор, там окошечко, платите, приносите мне квитанцию. Я Вам выпишу данные, позволяющие найти такого подрядчика, потому что никого мы на блюде, как печёную утку, не подаём.

Я уважительно кивнул. Подход вполне себе серьёзный.

— Ну, я пошёл платить?

— Вы Ныряльщик?

— Терпеть не могу это прозвище, — недовольно закатив глаза, пробурчал он. — А Вы кто?

— Филинов.

— Дворянин? — искомый мной человек, самой неприметный наружности, со скорбным выражением лица, которое нарушалось только озорными глазами, тот самый Василий, сидел в одном из бесчисленных кабаков рынка и скучал перед открытым игровым полем в нарды. Сидел он в печальном одиночестве, играть ему совершенно точно было не с кем. Среди данных, которые дал мне «Иванов», помимо прочего, значилось, что он склонен к шулерству и мухлежу в любом виде азартных игр и в своём азарте не знает меры.

— Да, только это не важно, — я присел напротив. — Мне говорили, что на Чёрном рынке все равны.

— Но некоторые ровнее других. Я, если хотите знать, и сам, знаете ли, бастард дворянского рода, только без перстня, к сожалению.

Я в ответ нейтрально пожал плечами. На Чёрном рынке многие про себя рассказывали лишнее, причём запросто самоотверженно врали. Делается такое в первую очередь, чтобы за завесой вранья скрыть о себе правду. Вот её совершенно точно не спешили рассказывать.

— Сыграете со мной в нарды? — вроде бы от нечего делать, предложил Василий. — Тогда и разговор будет со мной. А то, зачем мне с Вами время терять?

— У меня есть вариант получше. Давайте, я угощу Вас обедом на Ваш выбор.

— Такое мне тоже подходит, — довольно усмехнулся он и жестом позвал скучающего у барной стойки официанта

После того как мы заказали, и я тут же оплатил заказ (официант пояснил, что таков тут порядок, а я не стал спорить), Василий заметно расслабился и повеселел.

— Так чего Вам, господин хороший? — при любом результате разговора он уже был в плюсе.

— Говорят, Вы классный спец по побегам.

— Нужно организовать побег кому-то? Какой острог? — вопросительно поднял бровь он.

— Родственник моего клиента угодил на каторгу. По подложному обвинению, ему подбросили наркотики.

— Как и все мы, осужденные безвинно. Меня самого судили шесть раз, а за мои грехи — только четыре. Где чалится горемыка?

— Озёрный острог.

— Не бывал, но слыхал. Третий уровень строгости. Понадобится собрать целую шайку по высвобождению, оружие пригодится, люди лихие. Жаль, там я не бывал, по внутрям не подскажу.

— Ситуация несколько сложнее. Никакая шайка не понадобится.

— Что так?

— Один человек из охраны каторги согласен подменить моего заключённого на другого.

Василий несколько секунд обдумывал мои слова.

— И Вы хотите, чтобы я…

— А почему Ныряльщик? — стало любопытно мне.

— Почему-почему… В одном околотке было отхожее место, оборудованное деревянной колодой для удобства сидения на оной… колода прочная, но приделана халтурно. Знали бы Вы, насколько паскудно работают строители при возведении всех тюрем и лагерей? Надо их рядом сажать, будут строить качественнее и особенно теплее. Так вот. Раствор был поганый, цемента много украли. Расшатал я колоду, вывернул, а там дыра. Ну, что делать, я и нырнул.