Только общая беда помогала объединяться. Только она позволяла кому-то из равных возвыситься, давала ему моральное право требовать от других подчинения. Такой общей бедой для Руси стало татаро-монгольское нашествие. Даже для Франции условием объединения стало противостояние с родами Англии. Родоплеменной строй вынужден был смириться с выделением одного рода, как организатора длительного и изматывающего противостояния с врагом. Потом власть одного рода стала более-менее привычной. Но долгое время прочие рода сохраняли свой особый статус, были как бы государством в государстве.

Разумеется, были и другие истоки выделения из родоплеменного строя монархии, помимо общей беды. Иногда какой-то из родов завоёвывал другие, и имел силу и авторитет навязать им последующее объединение. Но тут важно, что, как в случае с условной добровольностью подчинения роду ради общего выживания, так и в случае навязанной силой власти, монархия вырастала из родоплеменных отношений. Она долгое время сохранялась именно как право крови одних и отсутствие этого права — у других. И лишь с течением времени государственность перерастала право крови, что приводило к революциям и созданию республик. Спрашивается, чем не условия Псиона?

Конечно, Псион живёт в совсем других исторических условиях. Никогда в истории ещё не было такого, чтобы власть принадлежала группкам сверхлюдей, способных поддерживать свой непререкаемый статус лишь собственной сверхчеловеческой силой. Им не нужны были союзники. Не нужны подвластные как таковые, как помощники в деле насаждения собственной власти. Нужно понимать, что в любом государстве подвластные формируют армию, государственную машину, выступают там основными рабочими винтиками. Всё это псионцам без надобности. Но ведь и предкам современного человека, живущим при родоплеменном строе, оно было не нужно! Предки прекрасно обходились возможностями родов — пусть не сверхчеловеческими, но тем не менее. Рода там, рода здесь. Какая-то основа объединения всё равно может быть обнаружена — раз для прочего человечества на каком-то этапе его развития наступал период перехода родоплеменного строя к монархической государственности.

А Ясень… Ясень оказывался живой иллюстрацией, живым материалом, сохранившим в своём чреве следы былого перехода от родоплеменного строя к государственности — как одна из последних в галактике монархий. Он — иллюстрация наиболее вероятного пути эволюции Псиона, его будущего. На какой основе произошло реальное объединение родов? Как там всё обыграно идейно? Как закреплено в праве? Как строится армия, на какое сословие опирается? Какие политические манёвры вынужден совершать монарх, чтобы сохранять баланс интересов и чтобы ему подчинялись? Ответив на все эти вопросы, я смогу разобраться, как могут объединиться кровные рода в условиях расцвета космических технологий. Разумеется, в Ясени нет мечников, нет сверхлюдей. Но там существуют не менее хищные акулы — экономическая элита, от которой зачастую и приходит смерть любой монархии. Если монархи там нашли баланс, нашли способ создать и сохранить общую государственность, то почему бы не попытаться перенять их опыт? Выискать в реальном обществе, на его реальном примере, те скрепы, что когда-нибудь станут таковыми и для Псиона?

Конечно, это цель скорее умозрительная. Практической пользы от неё мало. Но. Через это я лучше смогу понять само родоплеменное общество Псиона. Ведь в Ясени содержится не только народившееся общее, не только те факторы, которые позволили родам объединиться в единое целое образование, но и жива ещё память о том, как рода жили раньше, когда никакой монархии не было. В Ясени можно найти следы родоплеменного строя или предтечи сложившейся государственности. Причём, что крайне ценно, на примере достаточно высокоразвитого общества, а не в примитивных диких племенах. На Псионе ведь, при всех его недостатках, отнюдь не племена живут!

Так, на живом примере, я смогу лучше понять Псион. Понять линию его эволюции. Встроиться в неё, возможно — даже оседлать. И уж точно прибуду на место куда лучше подготовленным, вооружённым практическим опытом социального конструирования на материале кровных родов. Возможно, это спасёт жизни всем нам. Позволит не влезть туда, куда влезать нежелательно. Буду, как бы это неоднозначно ни звучало, тренироваться на кошках. Своих и чужих…

Покинув обучающую Капсулу, я совершенно бездумно продолжал просматривать кадры Ясеня на своём инте. Когда падал на кровать, на инте как раз раскручивались картины садов дворцового комплекса правящей семьи, проплывали огромные воздушные шпили беседок, все в красно-жёлтой листве парковых дерев.

— Красиво! — заметила сребровласая непоседа Эйди, бесцеремонно заваливаясь рядом и устраивая прелестную головку на моём животе. Из такой позы было особенно удобно наблюдать развернувшуюся над кроватью голограмму, да и вообще… удобная во всех отношениях поза, легко позволяющая занять ведущую позицию в постельных игрищах.

На край кровати присела серьёзная Викера, до того инструктировавшая Ди по тактике, а сейчас оставшаяся не у дел. Тоже долго всматривалась в кадры пролетающих по кругу парковых насаждений, после чего заметила с куда большей практичностью.

— Жаль, у внешников такие места — всего лишь заповедники. Стоит выйти за забор — и окажешься в обычном для них гадючнике. Очень гнетуще действует на психику. Не люблю такие контрасты, не люблю такие места.

— Нет, Вик, это не заповедник. Они смогли сохранить столичную планету незагаженной. Там везде усадьбы знати. Глядя на них, думаю, что недооценивал монархию. Порой косность — это не порок.

— Так там ещё и феодализм? Ну и дикари! — фыркнула Викера, собираясь вставать.

— Самоназвание Планетарного образования — Ясень. Не хочешь со мной туда слетать? — последняя фраза вылетела сама собой, я даже опомниться не успел. Сам удивился сказанному.

Девчонка опустилась обратно на кровать и смерила меня недоверчивым взглядом.

— Слетать? К внешникам? Что: вот просто сядешь на корабль и полетишь?

Первая мысль, сейчас вполне оформившаяся в нечто весомое, завладела сознанием. Я начал искать аргументы «за» и понял, что их на удивление много.

— А почему нет? «Селенга» даст фору любому их фрегату — по маскировке и скорости так уж точно. А после установки там ударных площадок для боевой работы мечниц… Помнится, Тина в своё время постаралась…

— Леон, ты вообще нормальный⁈ Это внешники!

— На самом деле это наименьшая из проблем. Сделаем портом приписки Литанию, делов-то? Не думаю, что литанские системы добавлены в список врагов тем же Ясенем. Разве что моё лицо где всплывёт…

— Хотя кому я что пытаюсь доказывать… ты ведь по Дальней разведке работал, — вдруг успокоилась женщина и неожиданно совсем другим тоном, душевно и сочувственно спросила. — Зачем тебе это?

— Понимаете, сёстры… Сложно объяснить… — а дальше с удивлением поймал себя на том, что грущу! Не думаю про рода и прочее, а банально срываюсь на меланхолию! — Ясень очень похож на мою страну, часть планеты, где я воспитывался. Похож историей и культурой. Даже имена там, как в старину на моей планете были! В старину, девчонки! Словно ожившая сказка из детства, которую рассказывали воспитатели в детском доме. Я думал, забыл родину. Но увидев Ясень понял: не забыл и вряд ли забуду. Сколько мне ещё отпущено времени? Моя планета слишком далеко, туда не долететь. А Ясень — вот он, всего неделя в один конец.

— Бедный! — мурлыкнула снизу Эйди. — Но теперь твой дом здесь, среди нас. Ты ведь хотел к нам, хотел в стаю… Ещё тогда, в Литании. Вместе с Валери хотел…

— Ди, не надо, — неожиданно поддержала меня серьёзная брюнетка. — Не береди. Видишь же, мальчику плохо… Так бывает. Я когда торчала последний раз на псионском флоте, знаешь как тосковала по своей малой родине? На стенку готова была лезть! Вот и у него… накатило. Только мы же не на курорте, милый. Мы валькирии, нас в любой момент могут в бой послать.

— Тут ещё важно, в чём состоит этот самый бой… Только сегодня Витана рассказывала про Псион. Там всем заправляют рода мечников. И монархия в своей основе имеет те же самые рода. Мне почему-то кажется, что Ясень — ключ к пониманию Псиона. А ещё я чувствую, в Ясени что-то должно случиться, что поможет выполнить моё предназначение… Или просто предвижу, что не переживу этого самого предназначения, и сердце требует вдохнуть последний глоток свободы перед броском в пасть льва?..