– “Господин говорил, что ты не обладаешь большой силой, подняв пёрышко”, – узнал Рэна, – “Слух, слышащий только раскаты грома, не считается тонким”, – монах словно парил в воздухе, – “Зрение, видящие солнце и луну, острым”.

Открыв глаза улавливаю смутный силуэт Карпа, с кровоточащей раной вдоль тела.

Покровитель попрощался, растворившись в Небесах.

* * *

Прихожу сюда, кажется, в сотый раз.

То же: “Цзинь-цзинь-цзинь!”, – Йошихиро работает без отдыха; а я без умолку его достаю. Тренировка происходит с вынутым из рукоятки лезвием, считай – голой сталью. Сегодня, встав прямо под двери, принялся громко топать, кричать, надрывисто дышать, и, вместо привычного задвигания фусумы, Кузнец Душ показался лично.

Ступор. Волосы поднимаются дыбом.

Он почти вдвое выше меня.

Взгляд филина, статура – горы.

– Йошихиро-сан, я пришёл погово...

Летит кулак!

Резкое жжение под глазом…

Лечу.

Темнота.

* * *

Очнулся уже под звёздами.

На дворе ночь.

Почему он так не хочет поговорить? Неужели сложно просто открыть рот? Устроил, блядь, спектакль.

Кулаки невольно сжались.

Влупил по дереву.

По мышцам пробежала дрожь.

– АЙ! – вырвалось от резкой боли.

Смотрю на руку – кожа облезла, рана кровоточит.

Ещё раз!

Теперь в крови левая.

– Фу-у-х...

А Йошихиро всё: “Цзинь-цзинь-цзинь!”.

Побрёл домой.

Голова раскалывается, под глазом – фингал. Меня словно избили где-то в переулке, ограбили и бросили в сточную реку, не забыв плюнуть на последок. Терпеть унижения можно, но когда знаешь за что, а здесь…

Сука!

Я приду.

* * *

Он уже ждал меня – сидел на террасе мастерской.

Подошёл ближе.

Смотрим друг на друга.

Тут разговор мужской, немногословный – одно движение и моё полуживое тело катится от резиденции к подножию.

– Йошихиро-сан...

Хук по корпусу – изо рта брызжет слюна.

Отхожу, держась за живот.

Острый спазм.

– Стойте. Фу-у-ух... Я хочу сказать...

Шаг назад – летит апперкот по челюсти. Уворачиваюсь.

– У меня нет злых намерений...

Толкает.

Падаю на колени.

Подходит, пока держусь.

Летит удар – перекатываюсь. Повторяет – ухожу вправо. Ещё раз – влево.

– Услышьте...

Хватает за голову.

Последний – коленом.

Ухожу во мрак.

* * *

Избей ты меня хоть тысячу раз, я не дам твоей каменной роже унижать меня. Мы поговорим и ты починишь мой меч.

Мои кулаки изнывают, и, кажется, говорят: “Лучше быть отрубленными, чем с таким хозяином”. Йошихиро избивает меня, а я отыгрываюсь на них – так уж сложилось.

Кукла. Бесит. Бью. Бесит. Бью. Бесит. Представляю лицо кузнеца. Бью. Разваливается на части. Бью. Десяток часов в день. Бью. Бесит.

Рванул. Дверь, дорога, сёдзи.

Направляю лезвие на него и бросаю на пол.

Йошихиро едва заметно скривил уголки губ.

Поднялся.

Молот летит мне между глаз.

Останавливаю – выворачиваю кисть кузнеца. Безоружны оба. Защитная стойка. Два прямых – мимо. Левой, левой, апперкот – мимо. Отступ, правая – попал!

Кулак столкнулся со скалой.

Зашипел.

Бьёт по корпусу – держусь.

Вдох – выдох.

Сокращает расстояние – берёт в захват.

Вдох – выдох.

Локтями бью по спине – падает.

Вдох – выдох.

Лежит – выпад по ногам. Упал. Садится сверху – поднимаю мостиком, захватываю его ногу и заставляю перекатится. Вышел.

Отскакиваю. Встаёт – лечу в лицо коленом.

Перекатываемся.

Удар – выкручиваюсь вправо, контратакую.

Кувырок назад, вскакиваю – прилетает в лицо, ложусь.

Опять захват сверху, пытаюсь подтянуть к себе и выкарабкаться – тяжёлый, не выходит, прилетает лбом.

Темно, глухо.

Отдалённо слышу как меня бьют.

Отключился.

* * *

– Даже я его так не доводил, – Хюн, – Хотя... Мало, видать, пытался.

Осмотрелся – комната моя.

Хюн прикоснулся к ране смоченным клочком ткани, и я мигом ощутил тяжелую боль, словно внутри растекаются кости, а кожа отлилась металлом.

– Потерпи, – ласково шепнул юноша, увидев мою физиономию, – Благо, ты проснулся. Я уж подумал – убили Согию-чана! Ха-ха-ха!

– Сколько радости, – хрипло ответил я.

– Нет-нет! Умри мой милый гробовщик так рано – свитки вековых знаний окропились бы горькими слезами!

– Верю…

– А вот и твои зубы! – Хранитель Мудрости высыпал мне в ладонь пару осколков, – Жаль я не умею их на место ставить…

– … – провёл языком по оставшимся, – Насколько плохо я выгляжу?

– Ну… Тебе честно сказать?

– Мгм.

– Выглядишь как переваренный рис.

– Эх…

– Выбили зато только задние зубы! Передние сверкали бы миленькой улыбкой, да вот опухло личико Согии-чана! – Хюн потискал меня за щёки.

– Меня Йошихиро принёс?

– Ага, вместе с зубами… Понятное дело, что нет! Он только отправил ворона, а я дальше сам.

– Вы лично не контактируете?

– Сложная тема. Если на деле, то раз в год. Когда Рёко устраивает так называемое “семейное застолье”...

– Разговор не клеится, верно?

– Ещё как! – пауза, – Кажется, он и в “отца” поиграть не прочь, – тон Хюна стал чересчур серьёзным, – Но не важно! Ты лучше скажи, как себя чувствуешь?

– После того, как меня избили до полусмерти? Замечательно.

– Шутить не в тему – мой конёк!

– Не задавай глупых вопросов.

– Не называй свои чувства глупыми вопросами, Согия-чан!

– … – ещё несколько слов и избитым может уйти он, – Оставь меня на сегодня, Хюн. Уходи.

* * *

Библиотекарь принялся приходить каждый день.

Как минимум из-за того, что я нуждался в помощи: перевязать бинты, обработать раны, не помереть с голодухи. Даже ванну принять самостоятельно для меня было вызовом – тело ломилось от судорог. А Хюну всё было до шуток: “Выходить крошку-соловья, выпавшего из гнезда – мой долг!”.

– Помню случай, когда Рёко, напившись, вышел на поле боя, где его растоптало кавалерией…

Как же без этого – бесчисленное количество историй из жизни странника, и ни одной о геройских подвигах. То соблазнил императрицу, то собрал себе группу подручных-мужеложцев, то, вот, был затоптан лошадьми… Но, как ни как, такие россказни повышают расшатанное настроение.

– …Было, кажется, при Сэкигахаре. А это, кстати, первое в истории сражение, где дом Сенши стал на чью-то сторону!

Он мастер менять темы...

– И для чего?

– Милость Токугавы.

– Он же активно подрывает авторитет сёгуната, откуда взятся милости?

– Ещё бы “великий военный наместник” видел дальше своего носа... Богомол прибрал к руками все враждебно настроеные кланы, “тодзама” если по простому, нарушил ради Иэясу главный устав Сенши...

– ...“Люди нам не враги”.

– Оно! – Хюн отпил чаю и воодушевлённо продолжил: – Весь сброд, возникший после перемены власти, оказался в руках проповедников, понятное дело, что Токугава будет считать Хоккори санитаром и ближайшим другом, когда второй сможет безнаказанно сеять раздор.

– И что, он скинет с трона Токугаву?

– Это не первоцель.

– ?...

– Благодаря тебе, мы узнали кое-что, но тут я должен держать язык за зубами, а то могу его лишиться! Ха-ха!

– Почему Рёко не убьёт Хоккори?

– Разве это ему нужно?

– Как я понимаю...

– Никому это не надо, Согия-чан! Да и убей ты дружка Токугавы – станешь врагом всей Поднебесной, а это, считай, конец мирной жизни.