Тем не менее, тёмное начало в душе я подчинил себе полностью. И если Инь в сосуде преобладает – я его волю подавляю. Работает на демонах и одержимых; у последних от Янь остается маленькое зёрнышко – вот они и сдаются. Я это к тому, что у скитальца попросту нет тёмного начала. Да, какие-то пятна он нажил, но в сути их заложено не было. Точно ками. Живой, пьющий, бессмертный ками.

Вот с кем я имею дело.

Забавно.

– Бухта Данноура, – буркнул себе под нос Норайо.

– Да, – выдохнул я, глянув вдаль.

Здесь пал дом Тайра.

Прошло уже слишком много лет, чтобы я испытывал что-то кроме глубокого почтения к предкам. Да, по началу были и гнев и боль и тоска и печаль, но это чувства слабых – их надо укрощать.

Не позорить своего имени.

– Я слыхал здесь вкусных крабов подают, – подал голос Журавль.

– С лицами павших воинов на панцире. Есть такая байка.

– Какими ещё лицами?

– Ну, павших воинов дома Тайра.

– Это правда?

– Нет, конечно. Но узоры на крабах лица и вправду напоминают.

А вот легенды о сотнях кроваво красных огоньков, появляющихся над дланью моря каждые несколько лет, вопящих голосах и лязге металла отчасти правдивы. Поэтому людей в рыбацкой деревне живёт мало, выживают за счёт богатого покровителя местного храма.

Меня, если быть точным.

* * *

Потерялся Нора.

Хм, он ведь стоял здесь, рядом, смотря на бухту, но не успел я на миг задуматься и вот – исчез. Норайо мне, конечно, давно не слуга и не должен постоянно находиться рядом в ожидании приказов, но вот так брать и теряться? Некрасиво.

Ладно. О чём это я. Потерялся.

Нора всё это время шёл пешком, а я был на лошади, так-то на ней и остался, а вот пеший спутник бесследно, буквально бесследно, скрылся. Игра? Месть за тренировку? Про нападение даже не думаю, врагов я бы учуял, демонов тем более.

Было решено двинуться в деревню. А там, как ни странно, тоже пусто. Не успел я заподозрить неладное, как услышал ритмичное: “ХОП-ХЭЙ! ХОП-ХЭЙ! ХОП-ХОП! ХЭЙ-ХЭЙ!”, – движущиеся куда-то в лес. Точно. Праздник Огня. Сейчас все крестьяне собираются на гуляния, таща упряжки с сухими ветками, дровами, хворостом – всем, что можно поджечь и вокруг чего можно поплясать.

Я повёл лошадь следом – Норайо вполне мог затеряться где-то на фестивале.

– ХОП-ХЭЙ! ХОП-ХЭЙ!

– ХОП! ХОП! ХЭЙ! ХЭЙ!

Под ритмичный топот ног они прибыли на относительно голую от деревьев поляну, где уже стояло несколько человек, одетых в белое и держащих в руках факела на длинной бамбуковой палке; завидев телегу они хором прокричали:

– КАГУЦУТИ – БЕРЕГИ! КАГУЦУТИ – СОГРЕВАЙ!

Весь фестиваль под эгидой Бога Огня, конечно же.

Танцы да пламя.

Женщины стали широким кругом, а внутри – ближе к теплу – мужчины, обнявшись, стали вести хоровод, продолжая оттаптывать ритм. Неподалёку послышались барабаны.

– СВЯЩЕННО ТВОË ПЛАМЯ, КАГУЦУТИ!

– ОТ МОРОЗНЫХ НОЧЕЙ, ОТ ХОЛОДНЫХ ДНЕЙ!

– СОГРЕВАЙ НАС, МИЛОСТИВЫЙ, СОГРЕВАЙ!

Следом вся братия взялась за руки, образовав один большой хоровод, который и продлился к утру. Нору я таки нашёл, здесь же, в компании жрецов в белых одеяниях.

– Никогда не поверите, Хоккори-сэнсэй, что со мной приключилось! – разлился оправданиями синоби.

– Ну? – приподнял я бровь, – Удивляй.

– Я всего-то отошёл по малой нужде, а тут вдали тропы послышалось это их “ХОП-ХЭЙ!”, – оглянутся не успел, а я и сам уже вместе с ними: “ХЭЙ-ХЭЙ!”.

– И?..

– И вот как-то так... – скорчил он виноватую рожу, при этом явно ухмыляясь, – Могу принять хоть сотню ваших плетей, Хоккори-сэнсэй!

– Просто признай, что поддался на бесплатную выпивку.

– ...

– На тебе, – подбросил монетку, – Пока не признаешь.

– Признаю!

* * *

– Хоккори-сан, – отвесил поклон настоятель храма, – Рад видеть вас в добром здравии.

– Взаимно, Сайгё-сама, – ответный поклон от меня, хотя скорее уважительный кивок; разница в положении, как никак, огромная.

– Пройдемте, сейчас нам принесут чай, – не разгибаясь, он указал рукой вглубь помещения.

В храме тускло горели свечи с благовониями, окаймляя бронзовый лик Просветлённого.

Сайгё сначала просто интересовался здоровьем, делами, не перегибая палки, конечно, спрашивал о малыше Ичиро и его непутёвой матери, огорчился новости про смерть Рэна – так первых полчаса нашей беседы и прошло. Норайо тихо потягивал то чай, то трубку, в нужных местах поддакивая мне, а я, из чистой вежливости, интересовался делами храма в ответ.

– Этот ваш китайский чай, Хоккори-сан, очень просто испортить неправильной заваркой, – посетовал монах.

– Но вы, как я полагаю, не испортили.

– Сейчас узнаем, – подливая напитка уже из второго чайника, немного игриво сказал Сайгё.

Шэн Пуэр из провинции Юньнань.

Долгое послевкусие с нотками цитруса, бодрящий и терпкий – такие чаи надо смаковать подолгу, это жемчужина чайной церемонии. Монах ожидал моей реакции. Нельзя показать, что мне чай уж больно понравился, но и похвалить за старания стоит.

– Не испортили, – повторил я, слегка скосив на него взгляд.

* * *

– Вы таки обзавелись личным мечом, Хоккори-сан, – зацепившись взглядом за катану, мирно лежащую у моих ног, сказал Сайгё.

– Было непросто, – ответил я с тоном в голосе: “Проще лёгкого”.

– Пф, – послышалось насмешливое со стороны Норайо, – Кхм. Всё. Молчу, – съехал, поймав наши с монахом взгляды.

Ради меча пришлось разыграть несколько интриг.

Свой, к слову, я благополучно потерял после битвы при Данноуре.

Для начала стоит признать, что афёра со странником не удалась. По силам, как я считаю, мы вышли в ничью, даже с некоторым перевесом в мою сторону: ногу-то мы на место поставили, а рука как была чёрнющей так и осталась. Я не мог не попробовать заполучить себе его Акогаре. Куш был слишком большим. Но, как оно бывает в жизни, поддашься азарту – проиграешь. Меч у меня и так был – тут нам помог Охотник на Акогаре, Тамаши Ханта; этот безумец поддался моей воле слишком уж просто, а что самое главное – незаметно для скитальца. На это ставка и была. Мы всучили ему меч, дабы тот “наполнился” скверной души Охотника, и смог выдержать применение моих техник. Так я “личным мечом” и обзавёлся. Что насчёт Тэгами и его великой миссии по доставке мне катан – обычная проверка на верность, которую юнец провалил. Невелика потеря.

Тем временем формальности нашей встречи при храме закончились. Я, с уважением, которое может позволить себе Господин к подчинённым, откланялся и пошёл к семейному алтарю. Утеряно всё. Ни доспехов предков, ни их тати, ни даже каких-то личных аксессуаров здесь не было – только глыба с красноречивым: “В память о доме Тайра”. А большего и не надо.

Сейчас можно было бы наговорить всякого. Пообещать, что верну нам власть, былое величие, дать клятву роду и поехало колесо Дхармы дорожкой в бездну. На самом деле их души без того всё прекрасно понимают и видят, куда я веду нашу кровь. Потому у алтаря я лишь тактично промолчал, вспоминая дни ушедшие, и уж собрался уходить, как услышал глубокое:

– Каково на вкус бессмертие?

– ... – миг растерянности, – Как черви.

* * *

На самом деле я приехал в храм не только потому, что должен отдать честь предкам, а и за ценностями, припрятанными здесь. Одно из них – мой наряд на Шествие, что был крайне прост: белое кимоно, трофейный шлем, со священным зеркальцем у лба, подвеска на груди, за поясом – меч Кусанаги. В резиденцию, к слову, сокровища привозились только на обряд посвящения в кётаи. Здесь же, в храме, меня ожидал праздничный паланкин, на котором мы и явимся в столицу, как выразился Нора: “Маршем из мертвецов”. Да, именно подчинённые демоны и протащат меня дорогой от Фудзи к Эдо. В священной горе начнётся Шествие, в новой столице – закончится. Право слово, отсюда к первой точке с паланкином ещё надо добраться, но это уже вопрос чисто технический.