Таких пройдох Пикас и другие работорговцы называли профессиональными невольниками. Ценные люди, если бы не их пороки, они бы могли занять достойное положение в обществе.

Вообще, Пикас ответственно относился к своему делу. У торговца за десятилетия работы был наметанный глаз и он точно видел, кого можно продать в горничные или служанки, кого — на работы в поле, а кто являлся мастером или строителем. Совсем бесполезных и убогих, конечно же, отправляли гребцами, а гулящих, ни на что не годных девиц — в публичные дома, где им было самое место.

Вот и сейчас в его караване собрались совершенно разные люди. Пара потенциальных проституток, убогие, годные только сдохнуть на черновых работах, пара обнищавших хлеборобов. Были тут игроки, пьяницы, убийцы и просто нищие. Но вот больше всего выделялась молодая девчонка, которую родня продала за долги в пригородах Гирдота.

— Эй ты! — Пикас стукнул кулаком по клетке, привлекая внимание девушки. — Вставай!

Девица бросила тяжелый взгляд на работорговца, но уже наученная жизнью, покорно встала и подошла к двери. Пикас открыл, вывел девушку, после чего провел ее к костру. Уселся на небольшое бревно, которое на этом популярном месте для стоянки и водопоя уже вросло в землю, предложил сесть и девушке.

Пикас любил, когда в его руки попадали ценные люди.

— Рассказывай, — скомандовал работорговец. — Кто такая, за что продали.

Девушка молчала, только стрельнула глазами на горящую в костре оглоблю — думала, огреть работорговца и сбежать — но быстро поняла тщетность своей затеи. Заметил движение ее глаз и Пикас, но ничего не сказал. Пока девчонка ничего не сделала, то и бить ее смысла нет.

— Лучше расскажи сама, — сказал мужчина, — если я буду знать, чем ты ценна, то смогу выгодно тебя продать. А ты же понимаешь, что это значит?

— Что ты заработаешь денег, — ответила девушка, глядя в сторону.

Крепкие, длинные руки, мозолистые пальцы, чуть обветренное лицо. Девица, что сидела перед Пикасом, была крепкой и довольно рослой. Пусть и просвечивались ключицы из-под потрепанной курточки, пусть и торчали скулы на исхудалом лице. Она не слишком хорошо питалась и много работала, но такими крепкими нищенки не вырастают. Пикасу было любопытно, что за птичка угодила в его клетку.

— Дура деревенская, — фыркнул работорговец. — Если я хорошо на тебе заработаю, это значит, что ты попадешь в руки людей при деньгах! А тот, кто при деньгах, тот и бережет свои вложения! Тот ищет ценных помощников! Чем дороже стоит раб, тем больше у него шансов выкупиться в дальнейшем. Может, даже, найти работу и осесть в новом месте! Так что давай, говори, что умеешь! Вон, вижу, какие у тебя руки, да и плечи широкие. Чем занималась⁈

Девушка поморщилась, отвернулась. Не смотрела Пикасу в глаза, будто стыдилась.

— Ничем не занималась. Сирота я, круглая. Вот и продали.

— Давай рассказывай, кем родители были, чем занимались. Грамотная, может? Или ремеслу какому обучена? — продолжал расспросы Пикас.

— Грамоте не обучена, только счету немного, — голос девушки дрогнул. — А по ремеслам… Всего понемногу умею. По хозяйству. Мыть, полоть, молоть, таскать. А родители охотниками были.

— Охотниками, говоришь? — улыбнулся Пикас. — А сама охотиться умеешь?

— Конечно умею, — ответила девушка. — Мы с братом и на птицу ходили, и на оленя, и даже на кабана…

Охотница! Вот так Пикасу свезло! Охотники редкие гости рабского рынка. Самодостаточные, гордые, отличные следопыты, эти люди были ценным приобретением. Иногда целые поселения скидывались, лишь бы выкупить охотника. С таким человеком небольшая деревушка будет в относительной безопасности, ведь даже зимой умелый охотник может выследить дичь и принести что-нибудь на общий стол.

Охотник в качестве раба — большая ценность и еще большая редкость. А девица-охотница — и того реже.

— Это как так получилось, что тебя продали? — удивился Пикас. — По рукам же вижу, что работала…

— Вот так и продали, — огрызнулась девушка. — Может, и правильно, что продали. Говорили, проклятая я, что беды приношу. Вот и продали!

Последние слова она почти выкрикнула, эта странная девица. Но Пикасу было уже все равно. Какое ценное приобретение! Он прямо чувствовал в руках тяжесть серебра, которое получит за эту странную девчонку.

— Значит так! — деловито сказал мужчина. — Слушай меня внимательно. Я подыщу тебе хорошего хозяина, может даже, смогу продать тебя городской управе, они охотно выкупают умелых людей. Пару лет поработаешь в Мибензите, выкупиться сможешь. Может, даже, мужа себе найдешь! Поняла? Но тебе надо будет говорить покупателям правду, как мне. И показать, на что способна. Или прямая дорога тебе в бордель, девка ты еще молодая, поработаешь…

— Не хочу я в бордель… — помялась девушка. — Выкупиться смогу?

— Слушай, девочка, я просто делаю свою работу, поняла? — выдохнул Пикас. — Мне нет резона продавать тебя за бесценок. Ты из местных, еще сбежишь. Считай, что будешь просто отрабатывать долг за то, что тебя забрали от твоей тупой родни. Продать охотницу! Считай, что это твой шанс на новую жизнь, где никто не будет нести чепуху про несчастья, где никто не будет знать, что ты сирота. Поняла? Вроде бы взрослая, должна понимать.

Пикас внимательно посмотрел на недавно купленную им девушку, покачал головой и пошевелил палкой угли. Надо бы подбросить пару поленец и поставить котелок на чай. Мужчина хорошо знал, насколько жестокой бывает крестьянская община. Каждый чужак — лишний рот. Каждый беспризорный ребенок — почти враг. Если девочка сирота, то не удивительно, что с ней обращались подобным образом.

— А брат твой где? — спросил мужчина. — Ты говорила, был у тебя брат.

— Кабан задрал, две весны назад, — ответила девушка дрогнувшим голосом.

— Ясно, — ответил Пикас. — Чай будешь?

Ему нужно выгодно продать девушку. Найти хорошего покупателя, запросить высокую цену. Но самое главное — убедить это глупое дитя, что Пикас ее добродетель. Ведь это было почти что правдой. Ему нравилось пристраивать умелых людей в надежные руки. Умелые люди — лучший двуногий товар.

Девушка только мелко кивнула и с разрешения работорговца уселась рядом на полено.

— Кандалы не сниму, а то сброд начнет шуметь. Но если охотница и помнишь, как держать лук и копье, то скоро эти цепи скинешь, — тихо шепнул Пикас, передавая девушке глиняную чашку с горячим отваром. — Тебя хоть как зовут?

— Айва, — ответила девушка, сжимая в руках горячее питье.

До прибытия каравана в Мибензит оставалось всего три дня.

Спустя несколько дней, Мибензит

Неделя пролетела незаметно. Мне наконец-то удалось найти подмастерье, который подходил для создания брошей со знаком Нильф, хоть для этого мне и пришлось перевернуть верх дном весь квартал мастеровых.

Также портные пошили костюмы, а Арлен наконец-то представил мне пару молодых темных, которых лорд-командующий отобрал в мою свиту.

— Эти молодые эльфы сыновья благородных фамилий, которые поддерживают Ее Величество с момента ее поднятия на престол, — сказал лорд-командующий. — Сантаэль служил в дворцовой страже, а Нирим готовился после службы в армии стать рейнджером. Оба умелые воины, капитан и лейтенант смогут по достоинству оценить их навыки.

— Я не собираюсь ни с кем сражаться, — ответил я, рассматривая двух довольно крепких эльфов.

— Я специально отбирал для вас сопровождающих не только по происхождению, но и по навыкам, — ответил Арлен. — Эти молодые воины одни из лучших бойцов, которые прибыли со мной в гарнизон Мибензита.

Видимо, лорду-командующему было плевать на мои слова и намерения. Эльф считал, что меня могут сопровождать только головорезы — ведь сила напрямую ассоциируется с властью. И чем сильнее будет моя свита, тем более грозно буду выглядеть я сам. Хотя сам факт того, что человека будет сопровождать сразу пять темных эльфов — уже нонсенс, во всяком случае, это будет удивительная история для любого, кто не знаком со мной лично.