День 18.

У одной из телег отвалилось колесо. Долго чинили.

День 19.

Ничего значительного не произошло.

День 20.

Все чаще слышу разговоры о том, что зря наш король не возглавил поход лично. Фигурой Генина многие были недовольны, и пресечь этот ропот не удавалось даже выписыванием палок любителям трепаться. Я стараюсь держать язык за зубами. Армия движется, обоз — следом за ним. Пока мы не встанем лагерем где-нибудь хотя бы на неделю, надеяться на то, что нас нагонят тыловые снабженцы, не приходится, так что полным ходом работают фуражные команды. Часть из них сформирована из конницы Дьютера, часть — из обычной пехоты. Каждый солдат хочет поразвлечься в походе. Но в итоге все это добро все равно стекается ко мне.

День с 21 по 24.

Ничего значительного не произошло.

День 25.

Я получил первое тревожное донесение. Одна из фуражных команд не вернулась с рейда. Идет разбирательство.

День 26.

Это утро выдалось солнечным и ярким, как если бы… Только листы переводить. Ничего значительного не произошло. Продолжаем искать пропавший отряд.

День 27.

Вернулся поисковой отряд. Пропавшая фуражная команда нашлась в одной из деревень, в которой планировалось провести конфискацию провизии на нужды армии. Мы с моим помощником Перро постоянно отмечаем деревни и села на походной карте, чтобы спланировать, куда отправить фуражистов. Конечно, в этом нам очень помогает разведка авангарда. Я точно помнил, что никаких проблем в этом поселении возникнуть было не должно, так что и направил туда всего чуть более дюжины бойцов. Проблемных, жестоких, которых не стоит посылать в крупные села, дабы спустили пар. По донесению, деревня сгорела дотла, остались только кости, которые уже стали растаскивать дикие животные. Странно, неужели поселение сумело дать отпор?

День с 28 по 30.

Ничего значительного не произошло.

День 31.

Опять пропала фуражная команда, на этот раз в совершенно другой стороне. На этот раз это был такой же мелкий отряд всего из дюжины бойцов. Сходил с докладом к генералу. Решили усилить фуражные команды конными арбалетчиками. Тела мы так и не обнаружили, на стоянку вернулось всего несколько лошадей.

День 32–37.

Погибли еще две команды. Одна, как и прошлая, исчезла без следа, причем уже после ограбления деревни, вторая же приняла бой с неведомым противником на подходах. Нам достались только трупы, как людей, так и животных. Очевидно, бой был ожесточенным, но все разговоры о лесных духах, демонах и колдовстве тут же сошли на нет. Люди были убиты обычной сталью, об этом говорили глубокие рубленые раны.

Вот только место сражения привело наших разведчиков в полное недоумение. Противников было едва ли не меньше, чем членов фуражной команды. Скорее всего, они забрали с собой тела погибших. При этом версию о том, что это могли быть остроухие, отмели сразу: раны были широкие, рубленые. Нанесенные мечом или саблей. Эльфийские клинки таких отметин не оставляют.

День 38.

Очередное утро, очередное донесение об исчезновении фуражистов. Генерал Генин рвет и мечет, требует результатов. Сегодня в штабе армии состоится совещание.

День 39.

Усилили фуражные команды вдвое. На меня давят, но без фуражистов припасов нам просто не хватит. Точнее, мы можем дойти до Халсина, но тогда нам придется предать его огню и мечу, полностью разграбив город для того, чтобы прокормить своих бойцов. И о длительной осаде Мибензита, о которой твердит Генин, речи быть не может.

День 40.

Начались проблемы с донесениями. Мы уже две недели не получаем писем с севера, хотя гонцы регулярно отправляются к королю. Тревожно. Среди солдат ходят всякие разговоры, а зачисление в фуражисты из привилегии быстро стало наказанием. Причем не работают даже угрозы телесных наказаний. Люди предпочитают получить палок, чем сгинуть в этих лесах. Движение войск замедлилось, началось дезертирство.

День 41.

В лагерь прорвался один из гонцов. Молодой парень, он твердил о том, что за ним гнались черные тени. Генерал Генин ничего на это не сказал, а просто молча удалился в свою палатку сразу после привала. По всей видимости, у нас проблемы.

Сегодня я плохо спал. До Халсина еще две недели марша по этим диким землям, а припасов почти не осталось. И что-то мне подсказывает, что снабжение, которое должно пойти по нашим следам, не прибудет. Об этом же говорят и солдаты. Обстановка накаляется. Мне тревожно, но я верю, что наша армия достигнет Халсина, а после — Мибензита, и одержит оглушительную победу, как и всегда до этого.

Я захлопнул маленькую книжечку, в которой командир интендантов вел свои записи, и отложил дневник в сторону. Ну что же, судя по содержанию, я своего добился. Под телом капитана уже натекла лужа крови, его помощник вовсе лежал обезглавленный в углу палатки.

Халсин был все ближе, и мы с Лиан решились на серьезную диверсию. Когда я окончательно убедился, что ни Мордока, ни Леннор в составе армии нет, мы с эльфийкой, что называется, вошли в раж.

Лиан серьезно пообтесалась за эти недели, привыкла к сече и, что самое главное, более не подвергала сомнениям мои приказы. Урок, который я преподнес девушке после вылазки, она усвоила и поняла, что у любой моей команды есть причины, веские причины.

Этой ночью мы проникли в лагерь и готовились уничтожить оставшиеся припасы. Место было выбрано отличное. Безжизненные холмы, на несколько дней пути во все стороны здесь не было крупных сел и деревень, только мелкие хуторы и охотничьи стоянки, которые сейчас пустовали. Так что если действовать дерзко и сжечь основной запас провизии, до Халсина армия может даже и не дойти.

Конечно, каждый солдат нес на себе кроме оружия и личных вещей еще и припасы, но не было такого момента, чтобы вся армия была укомплектована полностью. Интенданты, дабы сэкономить время, раздавали провизию веерно и постепенно, то есть к моменту, когда последний пехотинец или кавалерист получали свой паек, у первого он уже заканчивался.

Записи капитана подтвердили мои догадки. Паек выдавался на четыре дня, в основном крупой и вяленым мясом, которые каждый отдельный взвод варил в собственном котле.

Армия консервативна, в ней редко что-то меняется. Я давно пришел к выводу, что питание солдат — одна из наибольших проблем в войсках и в свое время немало времени провел в дискуссиях на эту тему с тем же Эрегором. Именно по этой причине в цитадели Мибензита не было интендантской службы в привычном виде — первым делом для наемников был организован отдельный стол и назначены вечно дежурные по кухне. Именно по этой причине у Эрегора, да и других темных эльфов, в отрядах всегда были назначенные повара.

Мне не зачем убивать тысячи собственным мечом, если я могу просто заморить их голодом.

Полог палатки дрогнул, и внутрь скользнула темная тень. Отблеск красновато-оранжевых глаз, абсолютно неслышные шаги.

— Посчитала? — спросил я.

— Да. Вокруг обоза три десятка человек, причем половина спит на посту, — ответила Лиан. — Они совершенно беспечны, пройти к телегам не составит труда.

— Никто в здравом уме не будет атаковать лагерь армии, — ответил я. — Отсюда и беспечность. Для малого отряда это самоубийство, большой — просто не может подойти незамеченным. А нас вообще всего двое.

Я улыбнулся девушке, Лиан же только хищно оскалилась в ответ. Интересно, как она отреагирует, если я скажу ей, что сейчас эльфийка была крайне похожа на столь раздражающего ее Эрегора? Опальный советник скалился один в один, когда речь заходила о возможной бойне.

Удивительно, насколько кровожадными становятся люди на войне, даже если в обычной жизни они были сдержанны и кротки. Нет, есть отдельные категории воинов, которые или замыкаются в себе, или имеют вид отрешенный и почти скучающий. Лиан же сейчас находилась в состоянии боевом и довольно агрессивном. Череда оглушительных побед, мы без устали преследовали фуражные команды на всем пути следования, вырезая солдат Мордока, словно скотину.