— Частично? — Спросил Лиам с улыбкой.

Он не мог перестать улыбаться мне, и это чертовски бесило меня. Да, я разговаривала. Ему нужно было перестать смотреть на меня так, как будто он хотел трахнуть меня через стол.

Часть меня знала, что я веду себя так только потому, что не знаю, как объяснить свои чувства. Я понимала, что он чувствовал, потому что сама это чувствовала. Я больше не была ходячим мертвецом.

— Я Мелоди Никки Джованни-Каллахан, это означает, что я должна отомстить, с тобой, муж.

— Я с нетерпением жду этого.

Пока Джинкс поднимал нас в небо, я смотрела на солнце сквозь облака. Лиаму понравится моя месть, но не раньше, чем я заставлю Сейдж дорого заплатить. Око за око, жизнь за жизнь.

ГЛАВА 31.

«Я думаю, что я сыграла много жертв, но именно этому посвящена большая часть жизней женщин».

— Джоди Фостер

АДРИАНА

Ей не нужно было ничего говорить, все, что она сделала, это протянула билет на самолет. Она не заставила бы меня уйти. Она даже не спросила, это был мой выбор, и я просто взяла его у нее и вышлп из ее спальни. Из всех людей в команде Мел я была единственной, кого она когда-либо отпустила бы, если бы я захотел. До Лиама мне было единственной позволено видеть ее, когда она была подавлена, когда у нее были свои черные дни.

Она никогда не была такой, как сейчас, когда она даже не могла встать с кровати. То, что она делала с теми, кто переходил ей дорогу в ее темные дни, было на грани безумия. Я, с другой стороны, тоже не была нормальной. Когда-то, давным-давно, я была нормальной. Я была жизнерадостной, опрятной и, скорее всего, раздражающей, как и любой другой подросток. Но все изменилось в тот день, когда мой отец залез в долги.

Войдя в свою спальню, я достала нож и набор для макияжа, изо всех сил стараясь скрыть эти воспоминания, но они никогда не уходили. Ничто и никогда не заставит тебя забыть, что твой отец продал тебя, как скот. Я даже не знала, что такое дерьмо случается с людьми в Америке.

Это было почти иронично, что "Заложница" был последним фильмом, который я посмотрела перед тем, как меня саму украли прямо из моей комнаты. Но мой отец был не за океаном. Нет, он стоял в дверях с опущенной головой, когда они пришли за мной. Я брыкалась, я кричала, я звала его и мою мать, но они отвернулись. Если бы я не разговаривала с Мел по телефону, у меня действительно не было бы никакой надежды.

Мы обе были первокурсницами в колледже, и все держались от нее подальше. Как будто она была луной, и они глазели на нее издалека. И точно так же, как луна, она была холодной, отстраненной и совершенно пугающей. У нас обеих не было причин разговаривать, если бы не какой-то школьный проект. Она никогда по-настоящему не разговаривала со мной, когда мы работали, а я тогда была отбросом, так что все обошлось.

В ту ночь я звала своих родителей, а когда они отвернулись, я закричала так громко, как только могла, в телефон, который остался на моей кровати. Они запихнули меня на заднее сиденье своей машины и вкололи мне наркотики, которые выключили меня.

Первая ночь была самой худшей. Все они по очереди издевались надо мной. Я плакала, меня рвало, я молилась о смерти, но это был только первый день. Девушки, которые были там дольше, просто чахли в кроватях, так сильно, что даже не могли подняться.

Я знала, что не закончу так же, как они. Я поклялась, что не стану такой, как они. Я планировала покончить с собой, как только у меня появится шанс. Когда на второй день ко мне пришли следующие гости, они смеялись надо мной, когда я боролась с цепями. Им нравились бойцы, им нравилось ломать их, и как только они спускали штаны, повсюду летели пули.

Они казались ангелами смерти, расстреливающими свиней, осмелившихся назвать себя людьми. Все произошло так быстро, что я даже не была уверена, в своем ли я уме. Я думала, что мой разум просто пытается защитить меня. Так было до тех пор, пока я не увидела ее. Она вошла, огляделась, пока не встретилась со мной взглядом, и я никогда не чувствовала такого отвращения к себе. Я заплакала, а она просто подошла ко мне и отдала свою белую куртку.

Она сказала мне:

— Пока я жива, с тобой этого больше никогда не случится.

Это было начало. Она взяла меня к себе и заставила пройти курс терапии, в то время как сама лично надирала мне задницу, тренируя изо дня в день в течение полутора лет. Тогда мне казалось, что прошло всего несколько недель. Когда мне стало лучше, в том смысле, что я больше не плакала днем и не блевала ночью, она сказала мне, что я могу уходить. Но куда я могла пойти? Я умоляла ее позволить мне остаться. Я пообещала оставаться верной ей до конца своих дней. Именно тогда она рассказала мне о том, кем она была и чем занималась.

После полутора лет, когда я повсюду видела окровавленные стены, наркотики и оружие, это было не так уж трудно понять. Она сказала мне, что единственный способ остаться — это проявить себя. Я не была уверена, как это сделать, но я бы сделала все, что угодно.

Поэтому она отвезла меня обратно в мой старый дом на угол Адам-стрит 54, дала мне пистолет и велела добиться справедливости. Мое сердце билось так быстро, что я слышала его своими ушами, и я не хотела подвести ее. Я не хотела подвести себя. Я хотела убить их за то, что они сделали со мной. Такие родители, как они, не должны оставаться в живых. Поэтому я позвонила в дверь, и когда мой отец открыл дверь, он чуть не описался.

— Привет, папочка. — Это было последнее, что я сказала перед тем, как потерять себя. Когда все закончилось, я вошла на кухню и обнаружила, что Мел ест ужин, который моя мама никогда не смогла бы съесть. Она оглядела меня с ног до головы, прежде чем подвинуть мне бокал вина.

— С этого дня, Адриана, я твой босс, — сказала она мне. — Ты будешь относиться ко мне с уважением. И я буду уважать тебя. Но если ты когда-нибудь предашь меня, я убью тебя, хоть ты мне и нравишься. Но я все равно убью тебя.

— Да, мэм, — сказала я, делая глоток вина.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросила она, как только встала.

— Здесь ничего нет моего, Мэм.

— Тогда сожги дом дотла, — сказала она, прежде чем выйти за дверь.

Любая часть прежней Адрианы погибла в том огне. Из этого пепла я восстала, как Феникс. Мел всегда напоминала мне, что у всех нас есть способность быть безжалостными, что все, что нам нужно, — это правильный толчок.

— Вау. — Антонио ухмыльнулся, уставившись на меня. Целуя меня в шею, он встретился со мной взглядом в зеркале. — Сексуально, но это не мой Феникс. Куда ты собираешься?

— Босс, — сказала я, и он больше не задавал никаких вопросов, он знал, что не должен. Он поцеловал меня в шею, прежде чем направиться к двери.

— Будь осторожна, детка, — сказал он.

Антонио и я… Ну, это было ново, сложно и весело. Я не встречалась с парнями с тех пор, как присоединилась к Мел, однако мы с Антонио всегда умудрялись оказаться без одежды при виде друг друга. Когда я рассказала Мел, она сказала, что пока наша преданность ей превосходит нашу страсть друг к другу, ей насрать, с кем мы трахались.

Схватив свои вещи, я вышла из дома практически незамеченной, и когда я собиралась садиться на свой рейс, я отправила сообщение Лиаму. Мел полетит за мной. Она хотела крови. Она хотела мести.

ГЛАВА 32.

«Там был труп, в тайной стране, убитый насильственным способом тысячу раз».

— Джеффри Чосер

ЛИАМ

Я не мог не смотреть на нее, пока пил свой бренди. То, как она чистила свой пистолет снова и снова, должно быть, было одной из самых сексуальных вещей, которые я когда-либо видел, чтобы она делала. Она была завораживающей, от ее длинного конского хвоста до гладкой майки и камуфляжных штанов.

— Я вижу, что ты пялишься на мою грудь, — сказала она, не потрудившись посмотреть на меня. Но одного ее голоса было достаточно, чтобы у меня встал.

— Если это тебя беспокоит, любимая, встань и позволь мне вместо этого пялиться на твою задницу. — Я усмехнулся, допивая остатки своего напитка, прежде чем встать.