— В город, — сказали мы с Лиамом вместе. Все погрузились в свои личные разговоры, давая мне время повернуться к Лиаму.

— Подходящий момент для «позже».

Он закатил глаза.

— В туалете была небольшая заминка. Это было грязно, я убил двух… трех человек и должен был переодеться. Ничего особенного.

— Тебе нужно контролировать себя, — я наклонилась, чтобы поцеловать его.

— В один прекрасный день… может быть, — мой муж поцеловал меня в ответ.

Гребаный день удался.

ГЛАВА 25.

«Мы с мужем никогда не думали о разводе. Иногда хотим друг друга убить, но не разводится».

— Джойс Бразерс

ОЛИВИЯ

— Так тебя устраивает то, что только что произошло? — Я не была уверена, с чего начать. Нил не ответил, но начал переодеваться из своего смокинга.

— Нил!

— Что, Оливия, что?! — заорал он, бросая галстук на кровать.

— Не надо мне «чтокать»! Мы только что подожгли особняк…

— Ты ни хрена не сделала. Мелоди и Лиам так сделали это, — прервал он меня, входя в гардероб.

— Вот именно, и это было неправильно! Сколько людей только что погибло? — Он вел себя так, словно ему было все равно. Но это, должно быть, беспокоило его. Я была так зла, что хотела убить их всех.

Он посмотрел на меня как на сумасшедшую.

— Это работа, Оливия. Мне насрать на то, кто умер. Мне платят за то, чтобы мне было насрать. Эта семья — все, о чем я забочусь, и ты это знаешь, так что избавь меня от своей чуши насчет невинных.

Скрестив руки на груди, я посмотрела на него и прикусила язык, чтобы не сказать то, что я действительно хотела сказать.

— Они безрассудны и бессердечны, что не является хорошим сочетанием! Они понятия не имеют, что делают! Вы продаете наркотики! Вы не убийцы! Сколько лет Мелоди? Двадцать четыре, двадцать пять? Она ходит так, словно ей принадлежит весь этот чертов мир! — Я ненавидела ее больше всех на свете.

— Потому что она владеет всем миром! — рявкнул он, выскакивая из гардероба прямо ко мне.

— Нет, она не владеет, и Лиам тоже. Он даже не должен быть Ceann na Conairte! Это все полный пиздец! Они обращаются с тобой, как с гребаной собакой. Они обращаются со всеми нами, как с их гребаными домашними животными. Она дважды выстрелила в тебя! И каждый раз ты их защищаешь! Ты старший. Ты самый сильный. Ты должен быть Ceann na Conairte! — Ну вот, я, блядь, это сказала.

Он покачал головой и вздохнул, прежде чем сесть на кровать. Я упала перед ним на колени и поцеловала его руки.

— Ты всегда позволял Лиаму управлять тобой из-за прошлого. Теперь его жена делает то же самое, и она даже не…

— Достаточно, Оливия, — ответил он так холодно, что я вздрогнула. — Ты хочешь развестись?

Моя челюсть отвисла, когда я уставилась на него.

— Нил, ты не можешь… Что? Нет, я не хочу гребаного развода.

Я поднялась на ноги, когда он уставился на меня. Он встал, подошел к моему шкафу и начал вытаскивать мои вещи.

— Нил, что, во имя семи преисподних, ты делаешь? Я не хочу развода! — Я снова закричала, пытаясь остановить его.

— Это единственный известный мне способ защитить тебя. Мы могли бы развестись, ты сможешь начать новую жизнь, и я оставил бы тебе достаточно денег, чтобы тебе не пришлось беспокоиться. Как только Мелоди и Лиам узнают об этом, они, скорее всего, убьют тебя. Ты хорошо говоришь по-французски? Франция могла бы пойти тебе на пользу, шопинг….

— Заткнись, придурок! У нас есть клятвы. Я не собираюсь с тобой разводиться. Я бы предпочла, чтобы они убили меня. — Его слова задели меня, и я попыталась бороться со слезами, которые накапливались в моих глазах, когда он притянул меня к себе и крепко поцеловал, но только когда он оторвался от моих губ, он, наконец, по-настоящему посмотрел на меня.

Он поцеловал меня в лоб, и я осталась в его объятиях. Я любила его руки. Я чувствовала себя защищенной, любимой и особенной.

— Я люблю тебя, Оливия, правда люблю, — прошептал он. — Но я больше люблю свою семью. Если дело дошло до Мелоди, Лиама и этой семьи, я должен выбрать их. Это у меня в крови — выбирать их. Я хочу, чтобы ты была на моей стороне, но ты должна понять, что мы семья и мы пешки. Мелоди и Лиам рулят, а это значит, что когда они звонят, ты отвечаешь. Они говорят тебе прыгать, и ты взлетаешь к небесам.

— Нил…

Он отстранился, чтобы я могла посмотреть ему в глаза

— Нет. Послушай меня, Оливия. То, что я первенец, не дает мне никакого права быть Ceann na Conairte. Я не хочу быть Ceann na Conairte. Мелоди и Лиам родились с тягой к тьме. Они наслаждаются этой жизнью. Они нравится смотреть, как люди сгорают в своих постелях. Когда они этого не делают, они следят за тем, чтобы иглы оставались в руках людей, а кокаин — у них в носу. Это все, что они делают все время. Это то, что ты делаешь, когда ты Ceann na Conairte. Я видел, как наш отец почти сошел с ума из-за того, что его заставили сделать. Я видел, как моя мать опускалась на самое дно только для того, чтобы стоять рядом с ним и не сломаться. Она не всегда была такой жесткой. Эта жизнь меняет нас. Это заставляет нас становиться хладнокровными и не заботиться ни о ком, кроме семьи. Я буду второй скрипкой, потому что не хочу так глубоко погружаться в темноту. Я не хочу, чтобы мы блуждали так глубоко в темноте.

— Так что же я должна делать? — Прошипела я, вырываясь из его рук. — Поклоняться им, как будто они король и королева?

Он посмотрел на одежду на земле, а затем на меня.

— У тебя есть три варианта — поклоняться, спрятаться или умереть, Оливия. Так что да, ты поклонишься и поцелуешь кольцо, как это делаем все мы. Ты будешь прыгать, когда они попросят, приходить, когда они позовут, и все остальное. Или ты можешь собрать вещи к тому времени, как я вернусь.

Он прошел мимо меня к двери, прежде чем снова обернуться.

— Я знал, когда ты вышла за меня, что тебе нравится идея власти так же сильно, как и мне. Я знал, что ты хочешь всего того, что связано с тем, чтобы быть Каллахан. Я пытался дать тебе все это, но ты должна понять, Оливия, ты не королева, ты принцесса. Ты всегда будешь принцессой. Ты можешь надеть диадему, но она никогда не будет такой большой и блестящей, как у Мелоди. Надеюсь, ты любишь меня достаточно, чтобы быть просто принцессой.

— Нил… — Он захлопнул дверь.

— Я действительно люблю тебя, — прошептала я про себя. Упав на колени, я собрала свои вещи и убрала их обратно в шкаф.

Проведя пальцем по татуировке на запястье, я вздохнула. Он был прав. Мне действительно нравилась идея власти, когда мы поженились. Я была так взволнована тем, что выйду замуж за Каллахана, да еще за Нила Каллахана. Я думала, что вся моя боль пройдет. Но в глубине моего сознания я все еще иногда слышала его голос. Он был как та бесконечная часть меня, которая никуда не денется. Независимо от того, сколько раз я пыталась смыть его с себя, он все еще был здесь. Я вышла замуж за Нила по многим причинам. Во-первых, потому что я действительно любила его, а во-вторых, потому что я знала, что он не посмеет преследовать меня, когда я стану Каллахан. Я думала, что у меня может быть все — слава, муж и защита. Нил думал, что это его вина, что у нас не может быть детей, но правда заключалась в том, что это была моя вина. Это было из-за того, что этот монстр и его друзья сделали со мной. Они сломали меня.

Даже спустя столько времени я все еще не могла говорить об этом. Я чувствовала отвращение к самой себе, и сначала думала, что Нилу тоже будет противно. Теперь я знала. Я знала, что он любит меня, и именно поэтому я знала, что он выследит его. Я просто не уверенна, готова ли я еще встретиться лицом к лицу с этой тьмой. Мелоди заняла место, которое я хотела, но у меня был Нил. Я все еще ненавидела ее, но у меня был Нил, и я не была готова потерять его. Так что я бы поклонилась и поцеловала это чертово кольцо.

ГЛАВА 26.

«Истина откроется взору; убийство нельзя долго скрывать».

— Уильям Шекспир

МЕЛОДИ