Он прочистил горло, продолжая то, что, черт возьми, он говорил.

— Тебе не дали четких указаний о том, как это будет работать. Так что я собираюсь прояснить это прямо сейчас.

Мои уши навострились, когда я посмотрела на него, остановившись и скрестив руки на груди. Я оставила между нами добрых несколько футов пространства; я не хотела подходить слишком близко к этой змее на случай, если она решит укусить.

— Теперь ты будешь ждать у склепа ровно в шесть утра каждый день. Без исключений. Ты встанешь на колени за дверью и ничего не скажешь, пока я не обращусь к тебе после тренировки.

Я прикусила язык, гнев обжигал меня, как лава.

— Какой в этом смысл?

— Смысл, — сказал он ровным, но резким тоном. — В том, чтобы научиться послушанию, структуре, рутине.

— Верно. — Я закатила глаза, и его взгляд чуть не отругал меня.

— В семь тридцать утра ты приготовишь завтрак для каждого из нас. Он должен быть на столе к восьми. Ни раньше, ни позже.

Я прикусила язык, желая опровергнуть каждый приказ, который он мне отдавал. Но я была вынуждена сделать это, так или иначе. Мне пришлось смириться с этим дерьмом, пока я не смогу разобрать их маленькую банду по нитке за раз. Это был не мой обычный стиль. Терпение было добродетелью и все такое, просто я им не была одарена. Но падения этих ублюдков я могу ждать тысячелетие.

— В восемь пятнадцать ты будешь в душе, — продолжал он. — А ровно в восемь тридцать ты поднимешься сюда в одном халате. — Он повернулся к своей кровати, взял лежавший там белый шелковый халат и передал его мне с вешалки.

— Что? — Я выдохнула, вспышка беспокойства пробежала по мне. — Я не поднимусь сюда в этом.

— Да, это будет именно так, — прорычал он, его тон не оставлял места для споров. — Если бы я хотел тебя трахнуть, я бы заставил тебя приходить сюда в гораздо меньшем, Барби.

Моя спина выпрямилась, когда я выхватила халат из его рук, перекидывая его через руку. Я позабочусь о том, чтобы он был в порядке и помялся к тому времени, как он увидит меня в нем.

— Потом что? — Рявкнула я.

— Потом… — Он улыбнулся, кивнув головой, чтобы я следовала за ним, и направился к шкафу в другом конце комнаты.

Я шагнула за ним из чистого любопытства, и когда он толкнул дверцу шкафа, у меня перехватило дыхание. Я даже вошла в его личное пространство и вдохнула его запах серы, осматривая большую комнату. Слева была одежда Сэйнта — элегантные костюмы, спортивные брюки, рубашки и идеально выглаженная униформа с аккуратно сложенными галстуками и даже с офигенно сложенными боксерами.

Справа все пространство было заполнено красивой дизайнерской одеждой. Платья и топы из шелка, кружев, кашемира. Затем лучшие джинсы, брюки, шорты, юбки, спортивное снаряжение. Я узнала кое-что из своей одежды из чемодана, но большая ее часть выглядела новой. Там была и униформа, идеально отглаженная, точно такая же, как у него. Но к ней было одно дополнение. Под гербом Эверлейка золотыми нитями были выведены слова: Собственность Ночных Стражей.

Моя верхняя губа приподнялась при этих словах, а шею покалывало, когда я почувствовала, что Сэйнт занимает пространство позади меня. Он поиграл с прядью моих волос, и я вздрогнула, когда он прижал палец к моему позвоночнику, проводя им прямо по всей длине спины. Мурашки побежали по моей коже, и я презирала себя за физическую реакцию на его прикосновения. Самая дикая часть меня не могла не воспылать страстью к Сэйнту Мемфису. Он был самым ужасным злом. И она хотела совершить его изо всех сил. Не то чтобы я когда-нибудь, черт возьми, позволю ей.

Мой взгляд упал на нижнее белье в дальнем конце длинного шкафа, и я нахмурилась.

Я шагнула к нему с отвисшей челюстью. Полки были заполнены самым роскошным нижним бельем, которое я когда-либо видела. Все это было нежным, сексуальным, разных оттенков.

— Это уже слишком. — Я развернулась с яростью в сердце. — У меня есть моя собственная одежда. Я надену вашу дурацкую форму, если хотите, но это барахло. — Я указала на невероятное множество вещей. Конечно, если бы мне подарили их при любых других обстоятельствах, я была бы в восторге. Но я не собиралась позволять этому мудаку одевать меня.

Глаза Сэйнта стали непроницаемыми, и я внезапно остро осознала, что нахожусь здесь с ним наедине. Он шагнул ко мне, и я прижалась спиной к стене, пытаясь увеличить расстояние между нами, насколько это было возможно. Но он продолжал приближаться.

— Я решаю, что слишком, а что нет, — прорычал он, и его голос вонзил осколки льда прямо в мою душу. — Ты будешь самой нарядной куклой Барби в мире. Моей куклой.

Комок встал у меня в горле, и на мгновение я задумалась, что же случилось с этим парнем, что сделало его таким. Потребность контролировать все и вся вокруг себя. Деньги, которые он, должно быть, потратил, чтобы купить мне все это, были абсурдны. И почему он чувствовал необходимость это делать, было настолько за пределами моего понимания, как будто мы были разными биологическими видами.

— Почему? — Выпалила я, уверенная, что он никогда не ответит, но я не могла побороть свое любопытство. — Я не понимаю.

Его брови чуть-чуть приподнялись, и он медленно вздохнул.

— Мне все нравится определенным образом…

— Но почему? — Я наклонилась над ним, и его глаза опасно сверкнули, но в них также было какое-то темное желание, которое заставило мои бедра сжаться вместе.

— Просто я такой, какой есть, — просто сказал он.

— Лжец. — Я подставила ему щеку, уставившись на ряд рубашек справа от меня, которые были подобраны от белого до цвета слоновой кости и всех оттенков серого, вплоть до черного. Похоже, у него был настоящий фетиш на цвет.

Его тень окружила меня, и он схватил меня за подбородок, поворачивая обратно, чтобы я посмотрела на него. Его пальцы были твердыми, но не причиняли боли, а взгляд был полон чего-то очень похожего на человеческий.

— Контроль — это сила. Без этого в чем смысл жизни? — Казалось, он хотел услышать искренний ответ на этот вопрос, и я нахмурила брови, пытаясь сосредоточиться. От его свежего яблочного запаха и ледяных прикосновений мои мысли расплывались, с этим было трудно справиться. Но я справилась.

— Наслаждение? Сострадание? Друзья? Семья? Любовь?

Он цокнул языком, слегка закатив глаза в мою сторону.

— Большинство людей в этом мире воткнут тебе нож в спину и переступят через твой труп, чтобы забрать все, что у тебя есть. Большинство твоих так называемых друзей сделали бы это не задумываясь. Твоя семья тоже. В жизни есть ничтожное количество людей, на которых ты действительно можешь положиться, твоя задача — быстро выяснить, кто они, а затем научиться быть самой могущественной среди них, чтобы держать их в узде.

Я посмотрела на него с жалостью, потому что, если он действительно думал, что жизнь состоит из этого, мы никогда не поймем друг друга. И он никогда не будет счастлив. Не то чтобы меня это сильно беспокоило. По крайней мере, ублюдок был несчастен, хотя, вероятно, даже не осознавал этого.

Он отпустил мой подбородок, проводя рукой по своим коротким волосам, сохраняя полное самообладание. Я задавалась вопросом, позволял ли он когда-нибудь своим запретам ослабевать. Я не могла представить, как это могло бы выглядеть. Он был таким же жестким, как железный дровосек, и таким же бессердечным.

Он направился обратно в свою комнату, а я повернулась к нижнему белью, взяв маленькие черные стринги. Конечно, они были горячи. Я имею в виду, я не особо жаловалась на качество этого дерьма. Мне нравилось носить подобные вещи. Но я носила их не потому, что мне кто-то сказал, а чтобы чувствовать себя хорошо. Он ожидал, что я выйду в этом на гребаный подиум? Потому что не было ни малейшего шанса, что это произойдет.

— Выходи, — позвал он, и я выругала его себе под нос, когда вышла из гардеробной и обнаружила, что он стоит, облокотившись на перила балкона.