Добро пожаловать в "Эверлейк-Преп".

Действия этой серии происходят в вымышленном американском штате Секвойя и сосредоточены вокруг пандемии, аналогичной, но более экстремальной, чем коронавирус. Она посвящается всем, кто находится в самоизоляции, карантине и всем ключевым работникам, которые борются в это невероятно трудное время. Мы надеемся, что эта книга развлечет вас на несколько часов, позволит отвлечься от реальности и забыть о том факте, что вы не можете увидеть своих близких прямо сейчас и скучаете по нормальной жизни.

Нет ничего лучше, чем начинать свой первый день в новой школе с того, что твой отец кладет тебе на колени пистолет.

— Папа! — Ахнула я, хватая девятимиллиметровый "Глок" и протягивая ему обратно. — Ты с ума сошел?

Его обычно гладкий лоб наморщился таким образом, что это говорило мне, что он собирается показать мне свою суровую сторону. Мы были ближе, чем два завязанных ожерелья, и так же неразлучны, но, когда его обычно долгий запал иссякал, он становился страшным сукиным сыном. У меня запал был дольше, чем у него, но я не думаю, что смогу выдержать взгляд Фредди Крюгера, которым он смотрел на меня прямо сейчас.

— Татум, я собираюсь сказать это только один раз. — Он потянулся к заднему сиденью нашей "Ауди А4 Универсал", снял с него мой рюкзак и расстегнул передний карман. Он засунул пистолет внутрь, прежде чем я успела высказать еще какие-либо жалобы, и помчался дальше. — Это для твоей защиты. Ты возьмешь его с собой.

— Папа, это школа-интернат для самых богатых детей в штате Секвойя и за его пределами. Что со мной здесь может случиться?

Он издал саркастическое «ха!», поправляя очки на носу. Это было единственное, что напоминало о том, что он вирусолог. Он был любителем оружия, имел черный пояс по карате, на костяшках пальцев у него были шрамы от драк, в которых он участвовал в юности, а его любимым хобби было планирование судного дня. Например, он законно купил дом в Элмвуд-Форест в нескольких часах езды к северу отсюда с бункером, набитым достаточным количеством консервов, чтобы мы продержались до трехтысячного года.

Проще говоря, он был худшим кошмаром любого подростка. Вероятно, поэтому я старалась, чтобы мои свидания были краткими и по существу. Кроме того, учитывая то, как мы постоянно переезжали, секс на одну ночь был хорошим способом защитить себя от разбитого сердца. Если бы у меня не было намерения делать так, чтобы что-то длилось дольше нескольких часов за раз, тогда мне никогда не пришлось бы беспокоиться о душевной боли и всех тех других приятных вещах, которых я предпочла бы избежать. В любом случае, я уже получила свою изрядную долю этого, когда была ребенком, после того как мама взяла и ушла от нас.

Папа вцепился в спинку моего сиденья, наклонился ближе и пристально посмотрел на меня.

— Я многое повидал в жизни, Малышка.

Я закатила глаза, услышав это прозвище, и отвернулась, глядя сквозь железные ворота перед нами. Огромная, посыпанная гравием подъездная дорожка вела к готическому особняку в дальнем конце. Это выглядело как нечто, взятое из фильма ужасов — облака над головой не пропускали ни лучика света, чтобы осветить древние серые стены. Кто вообще построил такое место у черта на куличках? Граф Дракула?

— Посмотри на меня, Малышка, — прорычал папа, и от его тона у меня участился пульс.

Я повернулась к нему, нахмурившись, пытаясь понять, почему он вел себя как сумасшедший из-за того, что я отправилась в школу-интернат. Не то чтобы я хотела приезжать сюда. Он был тем, кто давил и давил, пока я не согласилась. Он сказал, что ему нужно работать. Он утверждал, что ему нужно путешествовать по всей стране. Но почему я не могла просто поехать с ним? Я делала это всю свою жизнь. Зачем останавливаться сейчас?

— Тебе нужна хоть какая-то стабильность. И теперь, когда вирус «Аид» захватывает мир, я нужен ему сейчас больше, чем когда-либо.

Я прищелкнула языком. Вирус. Последние пару месяцев "вирус" был в нашей жизни как раздражающий сосед, который позволял своей собаке гадить на нашу лужайку и подглядывал за нашим забором всякий раз, когда нам становилось слишком уютно в нашем собственном пространстве. Это был вездесущий, одинокий сосед-извращенец, которому нужно было наладить жизнь.

Я знала, что папа должен был это сделать. Он был важен. Он работал над лекарством, которое спасет миллионы людей, когда эта болезнь выйдет из-под контроля — что, очевидно, и произойдет. Но здесь, в северной Секвойе, не было ни одного случая заражения вирусом «Аид». Пока даже в соседнем штате. Число случаев заболевания в Америке в целом исчислялось сотнями, но папа был вирусологом и знал об этом больше, чем сейчас сообщает правительство. Если вирус выйдет из-под контроля, все станет плохо. Действительно плохо.

Проблема была в том, что папа был единственным человеком в моей жизни. Возможно, это было эгоистично, но я не хотела отказываться от него. Мы так часто переезжали, что единственные друзья, которые у меня были, оказались недолговечными как хорошая погода. С годами я больше стала предпочитать компанию книг, чем людей, когда папы не было рядом. Персонажи никогда не смогли бы сбежать от меня. Не тогда, когда я могла запереть их в своем «Kindle» до конца времен. Сосунки.

Я бьюсь затылком о сиденье, понимая, что это глупо, но меня это не волнует, и я рычу от досады.

— Почему я не могу просто поехать с тобой?

— Не возвращайся к этому старому спору, Татум. Мы уже давно это решили. Не то чтобы я хотел оставлять тебя здесь.

Я повернулась к нему, обнаружив в его глазах столько любви, что у меня защемило сердце. Папа был моей единственной постоянной вещью в этом мире. Как бы мне ни было неприятно это признавать, выходя из машины в это жуткое здание, как из фильма ужасов, я немного нервничала. И из-за безумного взгляда, которым наградил меня папа, и пистолета, который он только что спрятал в моей сумке, я не совсем получала успокаивающие флюиды, в которых нуждалась прямо сейчас. Конечно, меня учили стрелять, драться и добывать пищу. Но это не был апокалипсис. Я думаю, что по сравнению с ним, это была бы прогулка в парке. Потому что это было единственное, чего я действительно боялась. Привязанности.

Обычно я могла влететь в жизнь человека и исчезнуть из нее как ветерок, никогда не привязываясь. В этом я была профессионалом. Но здесь я собиралась проводить двадцать четыре часа в сутки в компании других подростков. Мне предстояло "приложить усилия", "выйти из своей зоны комфорта" и — боже упаси — "смешаться с толпой". Хотя идея завести настоящих друзей всегда привлекала меня, реальность заключалась в том, что я всегда была готова встать и оставить их позади. Чтобы мой пейзаж изменился, а вместе с ним изменились и лица вокруг меня. Но все было бы не так. Папа записал меня на весь выпускной год.

— Не надо меня ненавидеть, — тихо сказал он, и я поджала губы. Мне было семнадцать. Еще бы год и у нас даже не было бы этого разговора. Почему судьба должна была быть такой стервой?

Охранник пропустил нас через двое огромных железных ворот, и папа нажал на рычаг, когда мы проехали через них.

— У тебя есть перцовый баллончик? — Спросил он.

— Ага.

— А твоя тактическая ручка?

— Ага.

— А твой брелок для самозащиты?

— Да, папа, — простонала я. — Ты же знаешь, что мне вообще-то не разрешают ничего из этого дерьма здесь, верно? Если меня поймают…

— Я слишком хорошо тебя обучил, чтобы ты могла попасться, — гордо сказал он, и улыбка тронула мои губы.

— Что ж, это правда, — признала я, и он одарил меня ухмылкой.