Я заметила футбольную команду и остальную публику, сидевшую на скамейках во внутреннем дворе с задней стороны здания. Я увидела среди них Милу, и она помахала мне рукой, подзывая к себе. Я подняла руку, приветствуя ее, но мое сердце сжалось, когда я продолжила бежать. Я не собиралась бросать тень на ее репутацию, отправляясь туда, хотя и ценила ее чувства. Я заметила Невыразимых на их собственном столе и нахмурилась, когда Чед Маккормак запрыгнул на него и начал разбрасывать хлеб по полу, требуя, чтобы они брали его ртом и издавали крякающие звуки. Самое худшее чувство из всех было, когда они это делали.

Как раз в тот момент, когда я приближалась к переднему углу здания, из-за него вышла фигура, и я врезалась в него на полной скорости. Я схватила его за руку, прежде чем он упал на землю, и выпалила извинения.

Наживку можно было узнать по посадочной полосе, вырезанной в центре его волос, и у меня внутри все сжалось от чувства вины за то, что я сделала это с ним.

— Извини, ты в порядке? — Я спросила, и он нервно рассмеялся, похлопывая себя по спине, как будто проверяя.

— По-моему, я цел и невредим, Чуу… Татум.

— Рада тебя видеть, — искренне сказала я.

— Я тоже. — Он прошел мимо меня, оглядываясь по сторонам, словно ожидая появления Ночных Стражей в любой момент. — Спокойной ночи, — сказал он, прежде чем поспешить по тропинке к остальным Невыразимым. У меня внутри все сжалось от разочарования, когда я смотрела ему вслед. Поговорить было бы неплохо, но я предположила, что то, что осталось от яиц парня, было отрезано в ту секунду, когда мой план побега провалился. Я все еще чувствовала себя дерьмово из-за этого. Но больше всего я злилась на маму за то, что она бросила нас.

Я направилась вокруг здания туда, где гравийная дорожка тянулась к воротам, с тоской поглядывая в ту сторону, представляя свободу, которая была за их пределами. Это место стало моей тюрьмой. И я не могу представить себе время, когда эти ворота будут открыты и я смогу свободно выйти из них.

Хруст ног по гравию привлек мое внимание, и я замедлила шаг, остановившись, осколок льда плавно скользнул по моему позвоночнику.

Я еще раз посмотрела в сторону ворот и могла бы поклясться, что в гуще теней уловила какое-то движение.

Мое дыхание стало неровным, когда парень подошел к воротам, явно не замечая меня, просунул руки за решетку и задребезжал ею. У меня пересохло в горле, когда я увидела зловещее выражение его лица. На нем были темные рваные джинсы и клетчатая рубашка, которые выделяли его как чужака в кампусе. Он не был учеником и уж точно не был учителем.

Где эти чертовы охранники?

— Эй! — Я окликнула его, и он удивленно поднял голову, прежде чем метнуться обратно в темноту.

Мое сердце затрепетало в груди, когда я уставилась на ворота. На секунду мне показалось, что цепи вокруг них нет. Но это не могло быть правдой.

Может, я и не снималась в фильме ужасов, но я чертовски уверена, что не собиралась идти туда и проверять. Охранники будут патрулировать. Если этот засранец вернется, они его поймают.

Я облизала губы и побежала дальше трусцой, пытаясь понять, должна ли я беспокоиться об этом парне или нет. Я подумала, что было бы неплохо предупредить охранников, поэтому открыла школьное приложение на своем телефоне и нажала на кнопку оповещения службы безопасности, отправив им быстрое сообщение. Когда оно было отправлено, мои плечи расслабились.

Никто не мог проникнуть в эту школу. Это была крепость с высокими стенами и вооруженной охраной. Так почему же я чувствовала себя такой напряженной?

— Я восхищаюсь этим шедевром, — сказал я со вздохом, когда мы втроем стояли перед троном из туалетной бумаги, который Татум соорудила рядом с витражным окном в Храме. — Кажется, это такой позор — уничтожать его.

— Пфф, — Сэйнт пренебрежительно махнул рукой. — Мы ни хрена не уничтожаем. Шести упаковок будет более чем достаточно, чтобы доказать нашу точку зрения.

У Киана был тот взгляд, который обещал неприятности. И не только неприятности на уровне задержания, он точно искал кого-нибудь, на кого можно было бы наброситься сегодня вечером. Потребуются поездки в больницу, сеансы терапии в дальнейшей жизни. Мне просто оставалось гадать, кто был его целью, потому что преследование директора Брауна казалось идеальным способом отправить его задницу в колонию для несовершеннолетних. Но, насколько я знал, мы не собирались сближаться ни с кем другим, если только у него не было запланировано каких-то других неприятностей.

— У нас мало времени осталось валять дурака, ребята, — предупредил Сэйнт. — Татум обеспечивает нам хорошее алиби, но только до тех пор, пока мы не вернемся, чтобы забрать у нее эти часы, прежде чем она завершит круг и снова доберется до Монро.

— Тогда давай поторопимся, — сказал я, чувствуя, как по моей коже побежали мурашки от этого вызова. Было непросто проделать все это в установленные сроки, и мне не терпелось доказать, что это возможно. Это было идеально, сам Монро был бы нашим алиби, а Татум поддержала бы заявление. Браун никак не мог ничего на нас повесить.

Сэйнт отошел, чтобы взять свою связку школьных ключей из сейфа, спрятанного в полу, в то время как мы с Кианом взяли по паре упаковок туалетной бумаги по двадцать четыре штуки каждая со спинки трона.

— Хотел бы я, чтобы мы могли запихнуть этот рулон прямо в глотку Брауну, — пошутил Киан.

— И еще один ему в задницу. Он бы автоматически месяц подтирался, — добавил я, и это даже вызвало смех у Сэйнта.

— Я сегодня снова разговаривал со своей матерью, — сказал Сэйнт, снова пряча сейф, прежде чем подойти и взять две сумки, чтобы нести их самому. — Дни Брауна здесь сочтены, я уже близок к тому, чтобы правление вынесло вотум недоверия. Кажется, были отчеты от сотен студентов, в которых подробно описывались все его неудачи в борьбе с вирусом «Аид». Было несколько сообщений о людях, застрявших в неудобных и антисанитарных местах во время этого карантина. Дэнни Харперу и трем другим членам футбольной команды пришлось в течение двух дней гадить в стационарный шкаф.

— Я слышал, они заставляли Наживку спать в этом же дерьмовом чулане, — сказал я, мои губы скривились от удовольствия при мысли об этом.

— Возможно, я получил смс-запрос от нескольких футболистов с просьбой принять командование над Невыразимыми на время карантина, — признался Сэйнт.

— Представь, как весело нам было бы с некоторыми из них, если бы они остались с нами, — пошутил Киан, когда мы вышли из Храма и направились вверх по холму к Аспен-Холлс, где находился кабинет директора Брауна.

Я взглянул на остальных с их неуклюжими упаковками туалетной бумаги и ухмыльнулся.

— Кто последний, тот должен предложить подтереть Брауну задницу, когда мы его увидим, — бросил я вызов, мое сердце подпрыгнуло при мысли о гонке.

— К черту это, — Киан бросился бежать, и я рассмеялся, когда мы с Сэйнтом последовали за ним.

Было чертовски неловко взбегать на крутой холм с двумя огромными пакетами туалетной бумаги в руках, но я всегда был самым быстрым из нас. Киан выбирал бокс для своих кардиотренировок, если мы не были на футбольном поле, поэтому его было легче всего победить. Может, он и был большим ублюдком, но он не мог преследовать кого-то так, как это мог я.

Моим соперником был Сэйнт, который взбирался на холм, как носорог, зажимая под каждой мышкой по пачке туалетной бумаги. Мы выглядели чертовски нелепо, но я стиснул зубы и вышел на первое место чистой силой воли. Я не мог отделаться от мысли, что любой, кто видел нас, мог только вообразить, что у нас крупная порция дерьма, и мы мчались к ближайшему туалету, вооруженные белой дрянью, чтобы подтираться сколько душе угодно.

Я бросился к дверям Аспен-Холлс, Сэйнт следовал за мной по пятам, вознося свой триумф в ночное небо, когда эта маленькая победа заставила мое тело гудеть от удовлетворения. Черт, я любил побеждать. Даже такое тупое дерьмо, как это. Не имело значения. Я все равно был на вершине.