Это означало, что три раза в неделю я мог надрать задницу Сэйнту Мемфису и всем остальным претенциозным соплякам из команды, и эти маленькие засранцы благодарили меня за это.

Я энергично натирал тело мылом, стоя под струей горячей воды и запрокидывая голову назад, чтобы вода стекала по моему лицу и вниз по телу.

Мой член дернулся, когда вода заструилась по всей длине, и я застонал от разочарования. Прошло слишком много времени с тех пор, как я трахался в последний раз. Это место было похоже на чертов пузырь. Как только мы оказывались здесь в течение семестра, это было все. Никуда не деться. Я был окружен студентами и персоналом. И, несмотря на явный интерес мисс Понтус, я не мог представить, что получу от нее то, что мне было нужно. Она была полупривлекательной, вероятно, могла бы стать хорошей перспективой, если бы умела одеваться и преподносить себя. Но даже тогда она была слишком кроткой для меня. Слишком милой. Мне нужна была девушка, которая могла бы вывести меня из себя и расшатать мою психику. Та, которая бросала бы мне вызов, боролась со мной и время от времени ставила бы меня на колени. И это было нелегко найти в реальном мире, не говоря уже здесь, у черта на куличках.

Я выдохнул с примесью сексуального разочарования и выключил душ, схватив полотенце, чтобы вытереться, и твердо думая о чем угодно, кроме ноющей потребности моего тела. Я был выше того, чтобы дрочить в гребаных школьных раздевалках.

Я натянул чистые боксеры и спортивные штаны, прежде чем также натянуть кроссовки и промокнуть полотенцем свои светлые волосы. Мне нужно было побриться, но это была проблема завтрашнего дня… или, может быть, послезавтрашнего. Как бы то ни было, щетина мне шла, так что мне было насрать. Я мог бы даже отпустить бороду, просто чтобы было чем заняться.

Я бросил свою грязную одежду в прачечную и направился обратно по пустынным коридорам в свой кабинет. Мне нужно было закончить с оценками, и я хотел, чтобы они были сделаны до выходных, чтобы я мог потратить некоторое время на то, что мне действительно нравилось. Хотя теперь, когда мы были заперты в этом богом забытом месте, у меня было гораздо меньше вариантов.

Я толкнул дверь своего кабинета, подошел к своему столу и сел с едва сдерживаемым стоном. Когда я принимал решение о том, как я собираюсь вписаться в этот мир, и впоследствии устроился на эту работу, это казалось таким простым. Приехать и жить у черта на куличках, научить кучку долбоебов участвовать в командных видах спорта, несмотря на то что они запрограммированы быть корыстными, маленькими придурками-головорезами. Затем воспользуюсь своим положением, чтобы подобраться поближе к ублюдку, чей отец разрушил мою жизнь, подлизаться к нему, разрушить его жизнь в ответ. Легко. Вот только это было не так. Эти дети были не просто нормальными детьми. Они преуспевали в секретах и играх, они были коварными, манипулятивными, иногда даже на грани психоза. И они с подозрением относились ко всем. Я догадывался, что взросление в окружении таких людей может так подействовать на тебя, но это сделало сближение с ними чертовски тяжелой работой.

За время, проведенное здесь, я продвинулся далеко вперед, но этого было недостаточно. И теперь маленький засранец был на последнем курсе. Мне нужно было улучшить свою игру, и быстро, иначе я могу проиграть этот бросок. И я чертовски усердно работал, чтобы добиться этого. Я слишком многим пожертвовал. Я знал, что был близок к чему-то, просто не мог до конца понять к чему.

Я откинулся на спинку стула, когда мой ноутбук загрузился, и вздохнул, пытаясь придумать какой-нибудь новый ракурс, какой-нибудь другой способ подойти к этому. Но мне казалось, что я уже исчерпал все свои возможности.

Тихий шум донесся до моего слуха откуда-то из-за двери, и я нахмурился, гадая, кто, черт возьми, еще мог быть здесь. Я видел, как футбольная команда уходила, когда я все еще собирал вещи в спортивном зале после нашей тренировки, и ни у кого другого не было никаких причин задерживаться в спортзале так поздно вечером.

Передо мной появился экран входа в систему, и я быстро ввел код доступа для персонала, прежде чем загрузить канал видеонаблюдения для здания.

Я щелкал камерами одну за другой, осматривая пустой спортивный зал, коридоры, танцевальную студию и зал для фехтования, прежде чем, наконец, заметил незваного гостя на экране камеры хранения. Татум Риверс стояла в дальнем конце комнаты и пользовалась раковиной, предназначенной для мытья грязных бутс, чтобы постирать кучу футбольных футболок.

Хотя, когда я присмотрелся повнимательнее, мне показалось, что у нее это получается не очень хорошо.

Я раздраженно вздохнул, поднимаясь на ноги, и направился по коридору в кладовку, чтобы пойти и сказать ей, чтобы она убиралась к чертовой матери.

Я распахнул дверь, и принцесса ахнула, когда я вошел в складское помещение, проходя мимо сеток с баскетбольными мячами, стопок конусов, стеллажей с бейсбольными битами и клюшками для лакросса, пока не добрался до нее.

— Объяснись, — потребовал я жестким тоном.

Принцесса прикусила свою полную нижнюю губу, теребя узел, который она завязала на подоле своего черного платья, и оттянула его на дюйм вниз, на мгновение привлекая мой взгляд к загорелой коже ее полных грудей. Мое внимание мгновенно вернулось к ее голубым глазам. Возможно, я был чертовски возбужден сегодня вечером, но это не означало, что я собирался позволить своему взгляду блуждать по студентке. Особенно такой грубиянке, как она.

Что еще хуже, ее взгляд тоже скользнул вниз по моей обнаженной груди, и она смотрела на меня слишком долго, чтобы это можно было назвать беглым взглядом.

— Я, э-э-э… Я просто стираю футболки нескольких парней, — сказала она, невинно хлопая ресницами.

— Прекрати разыгрывать невинность, Риверс, — зарычал я на нее. — Я не знаю, кого тебе удается одурачить этим дерьмом, но я узнаю беду, когда вижу ее, и все в тебе кричит о ней.

Ее длинные светлые волосы были заплетены в косички, как будто она весь день изображала невинность, и вырвавшийся у нее вздох сказал мне, что она не закончила, несмотря на мое предупреждение. Но я был из тех детей, которые дергали девочек за косички в школе, а потом тащили их за навес для байков, чтобы поласкаться, так что она выбрала неправильный образ, чтобы избежать неприятностей со мной.

— Мне очень жаль, сэр. Я как раз заканчивала, но обещаю уйти еще через пять минут, если вы просто…

Я обошел ее, оттеснив в сторону, чтобы посмотреть вниз, в мыльную воду, где были погружены три свитера. Она явно что-то задумала.

Я вытащил ближайшую футболку, держа ее широко, чтобы название "Мемфис" было видно темно-зеленым цветом на белом фоне. Только фон был не белый, а розовый.

— Последний шанс сказать мне правду. Если тебе предназначено проделать такую великолепную работу по стирке этих футболок, тогда объясни мне, почему ты пытаешься их испортить?

Губы Татум приоткрылись в идеальной маленькой букве "О", а ее взгляд неуверенно блеснул.

— Упс…Должно быть, я как-то случайно уронила туда свою губную помаду…

— Ммммм. — Я протянул руку, чтобы слить воду из раковины, и вытащил две другие футболки, чтобы тоже увидеть названия на их обратной стороне. Роско и Боумен. — Ну, ты либо жаждешь смерти, либо всерьез думаешь, что тебе хватит ума выйти сухой из воды с этим дерьмом.

— Я…

— Давай прекратим нести чушь, я так или иначе узнаю от тебя правду. И просто чтобы ты знала, помада не составит большой проблемы, прачечная запросто отстирает ее, так что этот твой гениальный план — полный отстой. Этим мальчикам это буквально ничего не сделает, кроме как направит их гнев на тебя.

Челюсть Татум была плотно сжата, и было ясно, что она не собиралась говорить что-либо еще. Я разочарованно вздохнул.

— Сейчас же в мой кабинет. — Я указал ей на дверь, и она зашагала прочь от меня, покачивая бедрами так, что я невольно уставился на ее задницу в коротком черном платье.