Знаете, что меня поразило?

Скорость.

Каратели смазывались от скорости, уподобившись метам. А ещё мне показалось, что на их лицах присутствуют те же наросты, что и у Рикера. Засекреченная оптика, которой не было в моём арсенале.

Вы спросите, как же я ухитряюсь разглядеть почти невидимых тварей?

Ничего сложного в этом нет.

Я реагировал на искажения.

Радужники не были абсолютно прозрачными, как бы им этого ни хотелось. Они искажали поверхности, по которым проползали. Более того, под определёнными углами можно было засечь едва уловимый радужный отлив, излучаемый чешуйками.

А вот каратели разили наверняка.

Думаю, всё дело в этих модных очечах, которые они на глаза себе нацепили.

Продвинувшись ещё на один виток, я увидел распахнутую дверь тамбура. По сути — шлюза, ведущего на верхнюю палубу. Оттуда и пёрли змеюки.

Продолжая рубить направо и налево, я сумел пробиться в шлюз. Здесь монстры обрушились на меня с новой силой, и ухитрились слегка просадить доспех. Перебросив на духовную оболочку больше энергии, я расшвырял тварей воздушным кольцом, а потом начал добивать с двух рук. На левом кулаке я вырастил ледяные шипы и добавил усиления. Каждый удар приводил к смерти радужника. Энергия вливалась в меня нескончаемым потоком…

Я не сразу услышал бортового телепата.

Прорыв предотвращён. Отбой.

Инквизиторы проводили финальную зачистку. Вжух с энтузиазмом пожирал очередную змеюку.

Вложив меч в ножны, я побрёл вниз.

Через две недели после начала экспедиции мы подъехали к одному из форпостов Дома Волка. Кажется, это место называлось Платформой. Я впервые увидел образец масштабного строительства в Пустоши. На пологом холме заложили фундамент, возвели железобетонную конструкцию и получилась… небольшая платформа, опирающаяся на серые столбы. По краям Платформы были установлены зенитные пушки и пулемётные турели. Всё население форпоста состояло из десяти человек, которые поддерживали радиосвязь, проводили какие-то исследования и обеспечивали функционал перевалочного пункта для проезжающих мимо Крепостей.

А ещё тут находилась ремонтная мастерская.

Мы выгрузили на Платформе провиант и боеприпасы, заполнили бензином две цистерны и поехали дальше. Задерживаться тут не имело смысла, поскольку форпост не был полноценным посёлком. Вода, насколько я понял, добывалась из артезианской скважины, электричество гарнизон получал от ветряков и солнечных панелей. А ещё нам пришлось забрать учёного, который направлялся в Форт Джексон.

После прорыва радужников капитан «Ангары» ужесточил правила внутреннего распорядка. Теперь все выходы на броню согласовывались с командованием Крепости. Шлюзы запрещалось оставлять открытыми. Штатный ясновидец следил за окружающим пространством ежедневно, разбив сеансы по часам. Я тоже присоединился к дежурствам, включая ночные смены.

За последующие недели на нас трижды нападали с воздуха, но все атаки были успешно отбиты силами ПВО. Туннельщиков мы не встречали. Зато по степи рыскали стаи достаточно агрессивных тварей, которых мы отпугивали пулемётными очередями и стихийными атаками. Как правило, столкнувшись со смертью своих сородичей, монстры бросались врассыпную.

После прорыва инквизиторы из команды Бронислава перестали меня задирать. Напротив, каратели при каждом удобном случае уделяли время для моих тренировок, показывали интересные связки и приёмы, объясняли принципы тех или иных техник.

Я ускоренными темпами подтягивал рукопашный бой.

В свободные минутки, если кают-компания не была занята, Бронислав устраивал мне промежуточное тестирование по пройденным дисциплинам. А порой мне удавалось вывести учителя на откровенные разговоры.

— Как часто каратели сталкиваются с отступниками? — спросил я, глядя на Пустошь через обзорное окно.

— Довольно часто, — пробурчал наставник.

Мы заварили себе чай с пакетиками, и на какое-то время забыли о намечающемся расследовании. С нами сидели брат Клавдий и темнокожая сестра Асаби.

— В последние годы стало хуже, — добавил Клавдий.

— Разве инквизиторов перестали бояться? — удивился я. — Мойры, опять же. Редактирование судьбы…

— С каждым годом боятся всё меньше, — нехотя признал Бронислав. — Слишком много развелось тайных обществ, корпораций, клановых структур. Пустошь испортила человечество.

— Да ладно, — хмыкнул Клавдий. — Хочешь сказать, раньше они не пытались создавать пулемёты? Я уж молчу про попытки запуска ракет, которые мы пресекли в «пятидесятых». Если бы тогда не накрыли этого… Оппенгеймера… неизвестно, что бы закрутилось.

— Оружие должно быть опробовано в бою, — резонно заметила Асаби. — Экспериментальное духовое ружьё — это цветочки. Сейчас мы имеем целую индустрию. Концерны вынесли свои оружейные заводы в Пустошь, поближе к Вратам. Формально они изготавливают все эти зенитки и пулемёты во внемирье, а по факту…

— По факту, — перебил Бронислав, — Врата рядом. Налажено снабжение, есть специалисты, подвозится сырьё. Имеются собственные разработчики, конструкторы, испытатели. Всё поставлено на поток. И оружейники понимают, что у них под рукой мощный инструмент, с помощью которого можно изменить полярность мира.

— Торговля уже началась, — добавила Асаби. — Мы пытаемся это контролировать… но плотину прорвёт в любой момент.

— У нас есть мойры, — пожимаю плечами.

— И какой у них ресурс? — горько усмехнулся Бронислав. — Сможет ли Совет Мойр одновременно наказать десять тысяч человек? Сто тысяч? Миллион?

Повисло тягостное молчание.

— Врата изменили расклад, — вздохнул Клавдий. — Вынужден согласиться с этим.

— Так запретите исследовать Пустошь, — предложил я. — Прикройте оружейные производства.

— А монстры? — усмехнулась Асаби.

— На монстров управа найдётся. Порталов немного. Мощный гарнизон одарённых поможет справиться с любыми прорывами. Подключите големов.

— Легко сказать, — буркнул Клавдий. — Экономика планеты уже завязана на Пустошь. Биотехнологии, кремчуг, редкие минералы, разломные артефакты… Всего и не перечислишь.

— И что будет делать Супрема? — заинтересовался я.

Бронислав пожал плечами:

— Мнения разделились. Но это не нашего ума дело, послушник. Орден карателей выполняет работу независимо от политики. Мы берём нож и пистолет, выжигаем скверну и ставим точку на ереси.

— На том и держимся, — кивнула Асаби.

Грёбаные догматики.

Древнее проклятие гласит: чтоб ты жил в эпоху перемен. А мне, судя по всему, не фортануло. Переродиться в хилом организме, далёком от божественного происхождения, чтобы стать свидетелем глобального передела власти. Когда Закон Меча перестанет сдерживать прогресс, дамба рухнет. И планету затопит волной насилия. Кто-то выживет и станет царём горы. Возможно, Великие Дома перестанут существовать. Никто не знает.

— Кремчуг, — вспомнил я.

— Неплохой аргумент, — согласился Клавдий. — Я бы тебе рассказал про него, да только…

— Вторая ступень, — подсказал Бронислав. — Эта информация недоступна серым рясам.

— Многие вещи он и сам понимает, — вмешалась Асаби. — Кланы научились культивировать воинов, адаптированных к крему. Как правило, это высшие ранги. И да, если они накачаются, то будут творить чудеса на поле боя.

— Вопрос в том, — еле слышно произнёс Бронислав, — поможет ли это.

— Ты о чём? — насторожился Клавдий.

— Есть сведения, полученные от наших морфистов, — уклончиво ответил Бронислав. — Данные, о которых я не могу разговаривать даже с вами. Короче, мы знаем, до каких пределов может развиться огнестрел. И ракетостроение. Поверьте, в сравнении с этим наши геоманты — безобидные котики.

При упоминании котиков Вжух, дремавший на спинке кресла, навострил уши.

— Это не про тебя, — я потрепал зверя по загривку.

— Ладно, — Бронислав допил чай и посмотрел на меня недобрым взглядом. — Потрепались и хватит. Нас ждут саксы.