А вот Клеопатра чувствовала себя словно рыба в воде и откровенно наслаждалась вниманием. С мужчинами она вела себя величественно, холодно и надменно, а дамам изображала милую простушку, за что, удивительно быстро была принята в их общество.

Не обошлось без встречи с Уинстоном и Франсин.

Парочка старательно обходила меня стороной, но я выбрал момент и специально столкнулся с ними. Зачем? Да просто хотелось посмотреть в глаза, перед тем, как подписать Уинни приговор.

— Уинстон, Франсуаза, позвольте представить вам мою спутницу, Клеопатру Бергкамп…

Взгляды дам скрестились как клинки рапир. Но первый выпад сделала Франсин.

После обязательных формальных условностей, она с ехидцей бросила.

— Вы прекрасно выглядите, мадемуазель Бергкамп. У Мишеля всегда был прекрасный вкус, но даже не представляю, как супруга отпустила его с вами?

— Благодарю, мадам Черчилль… — с отчетливым и оскорбительным превосходством ответила Клео. — Мы решили этот вопрос в узком семейном кругу. Советую вам тоже лично выбирать спутниц для вашего мужа. Конечно, если он решится довериться вам в столь интимном вопросе…

Франсин скривилась, словно набила рот хиной и дальше только молчала.

— Поговорим, Майкл? — неожиданно предложил Черчилль.

— С удовольствием, Уинстон.

Мы отошли на несколько шагов в сторону.

— Мне кажется, нам следует объясниться… — первым начал Черчилль.

— Если ты так считаешь, почему нет, — спокойно ответил я.

— Не буду ничего объяснять… — резко бросил Уинстон. — Но готов дать вам сатисфакцию, в любой угодной вам форме.

— Мы уже на «вы»?

Черчилль явно растерялся.

— После всего того, что нас связывает? — с намеком продолжил я, мягко улыбнувшись.

— Когда приходится выбирать между другом и родиной… — начал Уинстон.

— Всегда выбираешь родину, — закончил я за него. — Да, выбор трудный, но очевидный. Уинни, ты мне ничего не должен и никогда не был должен. Не нужно объяснений и нет никакого повода для сатисфакции. Как говорят «русские», proehali. Тебе с Франсин ничего не грозит. Живите и радуйтесь жизни. Клянусь, я не собираюсь вас убивать. Даю свое слово. Но если твоя нога ступит на землю Африки, сам понимаешь, все изменится.

— Я учту это, — спокойно и решительно ответил Черчилль. — Майкл…

— Уинстон…

Мы кивнули друг-другу и разошлись.

«А мог бы стать великим премьер-министром, дружище Уинни… — отчего-то печально подумал я. — Но, увы, уже никогда им не станешь…»

И выбросил Черчилля из головы. До того самого момента, как возьму в руки большой и толстый пакет из сейфа в своем кабинете.

Настроение испортилось, я сбагрил Клео дамам и отправился в курительную комнату, но не попал ни в одну из них, потому что, они уже были заняты, как приватные переговорные.

— Ладно, мы люди не гордые… — буркнул я и пошел искать какой-нибудь закоулок, чтобы подымить всласть. Но только вышел в коридор, как меня вежливо окликнули на идеальном французском языке.

— Ваше превосходительство… — высокий и крепкий мужчина лет сорока возрастом, в отлично пошитом фраке, четко исполнил придворный поклон, блеснув напомаженным пробором. — Мне поручено пригласить вас на встречу…

«Да ну нахрен, — удивился я. — Неужто лягушатники раздуплились?..»

Но, как очень скоро выяснилось, ошибся.

— На встречу с императором Российской империи, его императорским величеством Николаем, — перешел на русский язык посыльный.

«Да ну нахрен… — пришлось удивиться второй раз подряд. — А царю батюшке, чего от меня надо?»

Пока думал, из-за угла выскочил еще один мужик, немного моложе возрастом, но такой же щеголеватый. Увидев меня, он ускорил шаг, но тут же резко остановился, не сдержав на холеной морде разочарования.

За ним в коридоре появился и третий, уже в немецкой парадной военной форме и точно так же притормозил, завидев конкурентов.

Четвертым выметнулся один из американцев и довольно громко ругнулся, сообразив, что опоздал.

Русский референт с превосходством улыбнулся, мол, извините братишки, я первый успел.

«Ты смотри, прям нарасхват пошел…» — я хмыкнул и коротко бросил русскому. — Ведите.

Перед дверью секретарь вежливо предупредил:

— Встреча неформальная, ваше превосходительство, таково желание его императорского величества, следовательно, определенные нормы этикета можно опустить. Но рекомендуется помнить о них. Прошу…

— Прошу вас, — Николай встал и поддерживая меня за локоть, подвел к креслу. — Присаживайтесь.

— Ваше императорское величество…

— Оставим условности… — мягко улыбнулся царь. — Можете называть меня Николаем Александровичем. Ваше же имя и отчество в русской транскрипции звучит, как…

— Михаил Александрович.

— Прекрасно, — император еще раз улыбнулся. — Вы отлично говорите на русском языке. Мне докладывали, что у вас есть русские корни?

— Довольно дальние, но есть…

— Тогда понятно ваше внимание к России, — одобрительно кивнул царь. — Ну что же, для начала, я хочу выразить личную признательность за сегодняшний случай и за все то, что вы делаете для моей страны.

— Не стоит благодарности…

— Стоит, еще как стоит, — мягко прервал меня царь. — Увы, у нас мало настоящих друзей, зато врагов хоть отбавляй. А своих головотяпов, вообще бесчисленное количество, так что и врагов даже не надо. Но, уверяю, ваши усилия, Михаил Александрович, не пропадут даром, мы отнесемся со всей серьезностью к предоставленным сведениям. Но об этом мы поговорим позже. Сейчас я хочу знать, чем лично я и Россия, можем отблагодарить вас и вашу страну?

Вот честно, при первой встрече, Николай показался мне глуповатым и недалеким человеком. Но сейчас стало ясно, что я ошибался — с умом у императора все в порядке.

Приятный мужик, умен, эрудирован, деликатен и мягок, сразу располагает к себе, но, черт побери, просто находится не на своем месте, куда больше подошел бы холодный, хитрющий и расчетливый сатрап. Как его кузен Вилли, к примеру. К тому же, государя всегда делает его окружение. Но и с ним у Николая тоже не задалось. В общем, не повезло Коле. И России с ним тоже, правда куда больше.

Мы прекрасно пообщались, договорились о возобновлении поставок зерна, правда через третьи страны, вдобавок император пообещал предпринять еще кое-какие меры политического и даже военного характера, в том числе, вновь разрешить отправку военных специалистов.

Увы, на данный момент, ничего большего, ни он, ни вся Россия, сделать для нас не могли.

А вот расставание царь-батюшка насквозь просрал, простите за мой французский.

— Мы понимаем, перед какой опасностью вы находитесь, а посему, — великодушно ляпнул император. — Готовы предоставить вам и вашей семье надежное убежище в России, а в случае судебного преследования, гарантировать справедливое разбирательство.

«Ты смотри, чтобы мне не пришлось тебе давать убежище… — едва сдержавшись, чтобы не надерзить, подумал я. — Сука, и какого хрена я этому бездарю помогаю? Твою же мать…»

Но виду не подал и невозмутимо раскланялся.

— Благодарю, ваше императорское величество…

В коридоре меня ждали все те же секретари или адъютанты, увы, даже не знаю, как их назвать. И тут я стал пред нешуточным выбором. Сунешься первым к американцу, разозлится кайзер, с Рузвельтом ссориться тоже резону нет. Гребаная политика, мать ее. А третий кто? На ну нахрен…

Третьим оказался англичанин. Но он почему-то не лез вперед, а скромно поджидал, когда я освобожусь. Ну и ну, неужто Бальфур поговорить по душам собрался? Послать сходу, или… Хотя, пусть ждет, позже решу.

Слегка поразмыслив, я поставил на Рузвельта. От него хоть реальный толк есть, в отличие от Вильгельма.

Забегая вперед, скажу, что встреча с президентом Америки, даже превысила мои ожидания.

Для начала, мы раскурили сигары и хряпнули вискаря.

— А ловко вы уронили того типа… — уважительно покивал Рузвельт, выпустив клуб ароматного ма под потолок. — Кстати, как мне доложили, он оказался родом из Германии, а его сообщница — полька. Убеждения — какая-то дикая смесь из анархизма и прочих политических течений. Как таковой, конкретной цели среди нас они не имели — просто хотели уничтожить как можно больше мировых лидеров. У женщины с собой в сумочке находилась еще бомба. Так что, Майкл, вы оказали неоценимую услугу всему миру. Хотя… — он иронично улыбнулся. — Кое-кого, стоило все-таки не спасать.