О чем немедленно всех публично оповестил и назначил конкурс на самозарядную винтовку. Первым откликнулся товарищ Мондрагон, активно пытающийся втюхать свое творение хоть кому-нибудь. Глянув на его винтарь, я сразу почувствовал неладное, но из лучших побуждений, к полевым испытаниям все-таки допустил. Как очень скоро выяснилось — напрасно — чудо мексиканской оружейной мысли с треском провалило конкурс, причем в самом его начале.

Точно так же, в последующем провалились и образцы других конструкторов. Нет, все модели стреляли, некоторые даже сравнительно точно, но такое понятие как надежность им даже не снилось, в принципе.

Пробовал навести справки у русских о Федорове, но отец первого в мире автомата, пока себя ничем не проявил и как оружейника его в России не знали от слова совсем.

В общем, по итогу выяснилось, что на данный момент в мире нет вообще ничего подходящего под мои требования. И неизвестно, когда появится.

Впрочем, при всей своей провальности конкурс оказался в чем-то и полезным; я свел знакомство почти со всеми ведущими на данное время конструкторами, в том числе с дядюшкой Мозесом и сделал у них ряд полезных приобретений.

А дальше решил сделать ставку на свои кадры и разослал вербовщиков во все ведущие технические университеты мира, дабы сманивать молодых и талантливых выпускников.

После чего создал им все условия для творчества и приготовился пожинать плоды. И не ошибся, результаты уже есть и не мало, правда, ту самую желанную самозарядную винтовку они мне пока так и не изобрели. Хотя несколько любопытных концептов в разработке все-таки присутствуют.

— Черт, что-то долго тащимся… — я выглянул в окошко и обнаружил, что впереди уже показалось въездное КПП концерна.

Через пару минут экипаж остановился возле увитого плющом здания, по обеим сторонам которого пристроились большие длинные ангары. Из правого, как раз выталкивали странноватого вида конструкцию, представляющую собой несколько собранных в пакет труб на двух колесах. И удивительно похожую на ту самую германскую хрень, которую советские солдаты в Великую отечественную, метко обозвали «Ванюшей» *. Впрочем, этот образец как раз и является чуть более примитивным аналогом немецкого шестиствольного реактивного миномета. В свое время, в одной южной стране, я насмотрелся на вундервафли, которые местные бородачи мастерили чуть ли не на коленках, вот и решил перенять опыт. Восемь направляющих труб в одном пакете, примитивный снаряд калибра сто пятьдесят миллиметров с пороховым двигателем, стабилизация обеспечивается наклоном сопел, инициация заряда электрическим способом. Получилось вполне надежно, происшествия при использовании на пальцах можно перечесть, но по боевым параметрам так себе; пуляет всего на полтора километра, а точности вообще никакой; круговое отклонение почти сотня метров. Правда заряд мощный и воет как дьявол в полете, обгадится с неожиданности можно. Сама установка по себестоимости обходится в десять раз дешевле стандартного полевого орудия, правда со снарядами мороки много, один состав для более-менее стабильной работы реактивного двигателя подбирали целый год. В прочем, справились и теперь шестиорудийные батареи таких у нас при каждом батальоне.

— Господин генерал! — Иозеф Вагнер и Хорст Штрудель приняли образцовую строевую стойку. Их помощники тоже вытянулись в струнку, но у них вышло не так браво.

— Чем занимаетесь, парни? — я поздоровался с Иозефом и Хорстом за руку, остальных удостоил только сдержанного кивка. Пока нее по чину молокососам с самим директором военного департамента ручкаться. А Вагнера и Штруделя я знаю еще со времен первой компании. Оба добровольцы, состояли в моем отряде, оба так и остались в Трансваале. Толковые ребятки, выпускники Берлинского университета, а сейчас ведущие инженеры КБ ракетной техники.

— Работаем над лучшей стабилизацией снаряда и увеличением дальности стрельбы, герр генерал! — четко отрапортовал Штрудель. — Сейчас выдвигаемся на полигон для испытаний.

— Ну-ну, — я одобрительно кивнул. — Цербер у себя?

— Так точно, герр генерал, — Вагнер заметно вздрогнул и понизил голос, словно боялся, что его услышат.

— Удачи… — я про себя улыбнулся и направился в здание. Цербером у нас кличут главного инженера КБ стрелкового оружия, Александра Сергеевича Соколова, в прошлом инженера-технолога Путиловского завода. Великолепного специалиста, милейшего, но удивительно приземленного и практичного человека. Молодежь из КБ боится его как огня и еще называет «Крушителем надежд». И очень оправданно, так как протолкнуть ему свой проект стоит просто адских мучений. Да что там, в свое время он и меня «приземлил». Стыда натерпелся, мама не горюй.

Около полутора лет назад мне вдруг приспичило мне взяться за оружейное прогрессорство. Попаданец я или где? К сожалению, никакими особенными знаниями в стрелковом оружии я не обладал, к примеру, о той же СВТ, я знаю только то, что ее автоматика основана на отводе пороховых газов. Поэтому начал с пистолета-пулемета Судаева, того самого знаменитого ППС, так как в свое время владел охолощенным образцом и довольно неплохо помнил его устройство. Исходил из того, что этот пистолет-пулемет в Великую Отечественную собирали чуть ли не в кустарных мастерских, а с моим производством, оборудованным по последнему слову нынешней техники, с ним особых проблем вообще не должно быть.

В общем, для начала исполнил взрыв-схему, тщательно прорисовав каждую детальку. Ну, не все, конечно, а только те, что хорошо запомнил. И без указания размеров, так, на глазок, хотя рисунок получился на загляденье, этого не отнимешь.

Ну и сунулся к Сергеевичу, дабы воплотить конструкцию в жизнь. И был жестоко приземлен. Как сейчас помню…

Соколов поднял на меня глаза, потом еще раз посмотрел на чертеж и, наконец положил его на стол.

— У вас несомненный талант рисовальщика, Михаил Александрович. Насколько я понял, вы изобразили некое стреляющее устройство? Не так ли?

Я слегка оскорбился, но виду не подал.

— Да, Александр Сергеевич. Можно назвать его… скажем, пистолетом-пулеметом. Да, именно так, потому что патрон пистолетный и присутствует режим автоматического огня.

— И сами придумали? — Соколов чуть наклонив голову, пристально заглянул мне в глаза.

— Да, сам… — я вдруг почувствовал, что моя уверенность куда-то стремительно улетучивается.

— Ну что же, похвально, похвально, — Александр Сергеевич неспешно поправил пенсне и уважительно покивал. — Оригинальная конструкция. Но простите, а где детальные размеры и рассчеты?

— Ну… честно говоря, я и не умею… того… просчитывать. Это просто идея. У вас в подчинении целая орда специально обученных людей, пусть они и считают. И поднажмите, хотелось бы поскорее получить готовый образец для испытаний.

— Образец? — Соколов удивленно вздернул бровь. — Ну что же, Михаил Александрович, постараемся. Думаю, года за полтора управимся с окончательной конструкцией и расчетами.

— Чего? — я невольно вытаращил на него глаза. — Каких полтора года, Александр Сергеевич? Да тут все проще пареной репы! Сплошная штамповка.

— К-х, — Сколов сдержанно кашлянул. — Сделать можно все. Или почти все. Вон, господин Дуров свинку с парашютом с воздушного шара прыгать научил, подобно месье Шарлю Леру… Но любой подобный вопрос упрется в несколько препятствий. Давайте, для начала, я вам примерно объясню все те этапы, что нам придется пройти до действующего образца, на примере, скажем… — инженер взял в руки рисунок, — вот этой вашей емкости для патронов. Насколько я понял, расположение… г-м… даже двухрядное. Итак, наша задача — обеспечить непрерывное направление патрона из магазина в патронник, но сделать это необходимо так, чтобы патрон на заклинило между толкающей его плоскостью затвора, загибом магазина и стенкой патронника в стволе. Равно как нельзя допустить и утыкания патрона пулей в нижнюю или верхнюю кромку казенного среза ствола. Так что придется экспериментальным путем подбирать длину загибов емкости, мощность пружины и величину заходных фасок на стволе, и сделать это таким образом, чтобы у нас не разрывало гильзу в патроннике. И таким образом по каждому узлу, не говоря о том, что для начала придется завершить конструкцию оружия, так как она неполная. А сколько придется экспериментировать с массой и ходом подвижных частей, пока удастся добиться безотказной работы? Надеюсь, я доступно излагаю, Михаил Александрович? Теперь о штамповке… Для штамповки и вырубки деталей из двухмиллиметрового листа нам потребуется пресс с усилием 30–50 тонн, каковой у нас в единственном экземпляре и загружен работой в три смены. Без индивидуально изготовленных для данного изделия штампов тоже не обойтись — а это ювелирная фрезеровочная выделка, дело весьма небыстрое, уверяю. А еще расчеты угла гибки, радиуса, усилия и термообработки. Самого листа нужной толщины у нас тоже пока нет, придется закупать, как и специальные стали…