То, что я сейчас видел перед собой, явно намекало на предыдущий опыт Агнес с первым мужем, который я имел сомнительное удовольствие наблюдать. Она была сверху, как и тогда, но прикрыта, руки любовника не касались её. В этой игре точно доминанта была за женщиной. Так любовью не занимаются, точно уж не моя жена.

Сорочка на ней не для неё и не для Игнатия, она надета для меня, чтобы сгладить мою реакцию. Так почему же ты тогда, любимая, смотришь на меня так резко?

- Игнатий, я прошу тебя покинуть дом как можно быстрее.

Не стал дополнять мою просьбу подробностями. Если он не сообразит, значит будет служить болваном для битья. Убивать я его, конечно, не буду, его заслуги тут ровно половина, но без Силы, которой у него сейчас нет почему-то почти, он мне вообще не соперник.

Магистр оказался мужчиной смышлёным, спорить не стал, лишних слов не обронил, быстро взял в охапку свои аккуратно сложенные вещи… ещё одна часть мозаики. Он молча удалился. Какой молодец, попробовал бы он попрощаться с Агнес.

Моя любимая женщина, мать моего ребёнка, забралась в кресло с ногами. В положении полубоком ко мне, со сведёнными вместе ногами, точёными формами проявляющимися ниже прикрытых ягодиц и частично бёдер, с ровной спиной, хрупкими на вид плечами и неожиданно оголившейся до половины груди, будоражила во мне смешанные чувства.

Я ощущал запах её разгорячённого тела даже стоя в нескольких шагах от неё. Это так знакомо и так желанно, невероятно. Как странно ощущать то, что ты жутко соскучился по близости с любимой женщиной за время её беременности, именно в тот момент, когда застал её с другим. Как?

Опять не заданный вопрос в эти прекрасные голубые с горячими искрами глаза, неотрывно следящими за тобой, смотрящими прямо тебе в душу. Мне не нужно задавать вопросы, я сам посмотрю.

Агнес действительно была зла и испытывала торжество. Ещё бы, я сумел прочувствовать в полной мере ту радугу чувств, которые испытывает она при моём общении с графиней Кешко. Подобную сцену она не имела счастья наблюдать в моём исполнении, но мысли… они бьют не менее жестоко. Что же, вынужден признать, урок пройден и усвоен, больно, но факты всё равно не сходятся. Слишком не своевременно!

А потому я аккуратно, но без стеснения начинаю расшатывать Агнес своими чувствами, чтобы уловить не только то, что лежит на поверхности, чтобы получить больше понимания. Мы оба уже знаем, что научились прикрываться друг от друга, не серьёзно, на короткий срок, но скрыть мысли и намерения можем оба. Эту верхнюю защиту я и поборол.

Точнее она сама сломалась под двойным напором, моим и острым чувством страха и одиночества, исходящим от любимой. Она чувствовала себя брошенной и беспомощной. Сейчас она видела, что я это понял, но всё равно ничего не пыталась мне объяснить, будто… и этого боялась.

Очень хотелось подойти и обнять её, крепко. Откуда в ней столько боли и страха взялось за четыре дня, я не мог знать, спрашивать сейчас… что-то требовать, выяснять отношения… Этого не требовалось. Моей половинке было страшно, а сейчас больно, я должен её успокоить. Но успел только сделать шаг.

“Пуух”

С таким звуком в воздухе прямо между мной и Агнес появился голопузый малыш, появился он кверх ногами и сразу начал своё очевидное падение на пол. Жена взвизгнула и устремилась его ловить, но он завис где-то в середине пути к месту ожидаемого приземления.

- Фууух, вот вечно он так! - Агнес расслаблено подалась назад, - быстро ты среагировал, молодец.

- Да уж, - только и сумел ответить от удивления.

Хотел было спросить часто ли он так, потому что такое умение в подобном возрасте это что-то из разряда не было и быть не может. Но вопрос касательно возраста моего карапуза, очевидно это был именно он, меня беспокоил больше. Я, конечно, не сильно разбираюсь в детях, но… ему никак не дашь неделю от роду.

Тем временем толстопопый молокосос радостно заулюлюкал и снова пропал с хлопком, чтобы появиться в прежнем месте и снова начать падать. Конечно я его опять поймал через контроль Силы притяжения, только на это раз перевернул, чтобы можно было увидеть его лицо. Оно было очень довольным и выражало всяческую благодарность за такие развлечения.

- Так, иди сюда горе моё мирославное, пока ты не упрыгал ещё куда, мама тебя покормит.

Агнес аккуратно взяла из воздуха Горислава, такое имя мы выбрали с ней для сына, оголила окончательно обе груди и приложила малыша к левой, она была налита молоком ощутимо больше правой. Села она таким образом, чтобы мелкий мог подкрепляться и поглядывать на меня или мать. Моя половинка тоже разделяла внимание между двумя своими мужчинами. Сейчас от неё ощутимо ощущал заботу, теплоту и любовь, а ещё спокойствие.

- Агнес, мне кажется, или он слишком сильно вырос за четыре дня…

- Тебе не кажется, любимый. Твоему сыну с неделю назад исполнилось полгода.

Она посмотрела на меня влажными глазами.

- Слишком много новых событий произошло тут за это время. Мне пришлось тебя звать самым радикальным способом, который только сумела придумать.

- Дела… - новость эта послужила очередной порцией топлива для моего уже перегретого мозга.

- Я, конечно, перегнула палку в момент нашей встречи, - супруга продолжала смотреть на меня, не отводя взгляд, а малыш в это время громко сопел и чавкал молоком из груди, - но… ты же понял меня?

- Объяснять мне не нужно, - уверил я жену.

Агнес вернула взгляд к сыну.

- Ты мой красавчик! Весь в папу. А ты ему понравился, Мироша, - она поцеловала малыша в лобик, - сейчас живот набьёт, надо будет его носить. Возьми в том ящике полотенце чистое, а то может на тебя срыгнуть, он как клещ надувается обычно, жадный до мамочкиного молока.

В таких вопросах с женой спорить точно не к месту. Сказали надо будет носить на руках - будем носить, полотенце мне в помощь.

***

- Кажется заснул.

Хватило минут десять покачивания и хождения по комнате под внимательным, впитывающим каждое движения, взглядом искрящихся счастьем глаз жены и матери моего карапуза, чтобы последний начал мило посапывать на моих руках.

- Очень быстро, не успела вдоволь насладиться твоим волнением, - Агнес встала с кресла, - клади нашего пышку к подушкам на кровать, его кроватку я приказала пока унести из комнаты.

Не мог не согласиться, если бы я тут увидел спящего сына, дело могло принять другой оборот. Только вот он мог и просто прыгнуть… Ладно, оставим эти мысли.

- Хорошо.

Старое бельё моя половинка безжалостно выбросила из комнаты в коридор, прислуга уже застелила новое, почтительно косясь на меня в немой радости возвращения главы семьи в дом. На свою хозяйку смотрели с некоторым ужасом, но успокоились сами, видя наше нормальное общение.

- Он спит как солдатик, как положишь, так и проснётся, никуда с кровати не денется и пушкой его не разбудишь.

- Долго он спит?

- Три часа ровно.

В голосе Агнес появилась едва заметная ирония. Когда я уложил сына, она переместилась к изголовью кровати с обратной стороны от меня и придерживала полы сорочки, ремень где-то был потерян по дороге.

- Я могу подогреть тебе воду в ванной, освежишься с дороги, - вновь этот внимательный безотрывный взгляд в мои глаза, даже не успеваю замечать, когда она моргает, будто делает это одновременно со мной, - или если ты голоден, распоряжусь подать еды.

Как так получается? Мы уже не первый раз оказываемся в ситуации, когда один из нас поступает мягко говоря неприятно и болезненно по отношению к другому, но стоит только нам остаться наедине, как наше взаимопонимание если не стирает обиды, то уводит их на дальний план.

- Знаешь, Агнес, как-то у нас всё… неправильно получается.

- Я бы сказала, что скорее через одно место, - она улыбнулась, - и вовсе не через то любимое тобой, куда ты поместил мне нашего сына. Я уже много раз об этом думала…

- И?

- Ты можешь назвать мне хотя бы один случай касательно нас, который ты считаешь в корне неправильным? Если бы ты мог, то не допустил бы его?