— Сперва побег Цыгана. Потом машино похищение. Пару месяцев назад они, вроде, были любовниками, — стал вслух рассуждать я. — И через неделю — встречаю подругу с манерами знакомого гопника.

— Приятно иметь дело с умным человеком, — кивнул Артем Борисович. — Как уже говорил: я не посвящен в подробности самого процесса этого ритуала хаоса. Но предполагаю, что представление там разыгралось не для слабонервных. И ставшей невольной его участницей девочке остается лишь посочувствовать… Однако, сделанного уже не изменить. И сознание твоей подруги, Сергей, темным ритуалом хаоса уже примерно десять дней запечатано в теле беглеца Цыгана. Телом же Марии Терентьевой, соответственно, уже добрую декаду управляет сознание бывшего ее любовника. Увы, появление этого дубля в институте, вместо настоящей Марии, даже артефакты Лизаветы не смогли распознать. Потому, уж прости старика, практикант, я воспринял поначалу в штыки тое заявление: о похищении девушки.

— Чего уж теперь, — хмыкнул я, ошеломленно.

— Кроме того, — продолжил Артем Борисович, — наложенная в процессе ритуала на тело девушки печать хаоса, способствовала появлению у Лжемарии ауры подчинения, визуальное проявление которой, благодаря развитому ментальному навыку, ты и разглядел на студентах политеха в виде призрачных паразитов.

— И что теперь делать?

— На самом деле эта проблема с обменом сознания вполне решаема, — обнадежил меня Артем Борисович. — Всем нам придется изрядно подсуетиться, конечно. Но нивелировать действие темного ритуала хаоса, и вернуть сознания Цыганова и Терентьевой обратно в их тела теоретически вполне допустимо. Для этого нужно лишь быстро ликвидировать всех прочих его участников ритуала. А поскольку мы уже знаем, что в темном ритуале хаоса, кроме пары вышеозначенных студентов, непосредственное участие принимали еще потерянные души Хозяина. Соответственно, уничтожать тебе, Сергей, придется именно их.

— С фига ли мне-то? — возмутился я. — Не, Артем Борисович, вы не подумайте, что я заднюю врубаю. Просто, сами видите, я только-только от ранений очухался. Чувствую еще себя паршивей не придумаешь. В теле слабость, как у дистрофика. А у вас под рукой с десяток ясновидящих, мало того в гораздо лучшей форме, чем я, так еще и на порядком меня опытней. Они потерянные души переловят куда как быстрее, чем…

— А вот тут ты ошибаешься, практикант, — перебил меня Артем Борисович, заиграв желваками. — Сам подумай: зачем нужно было три дня сидеть сложа руки у твоей постели, в ожидании выхода из комы тяжело раненого практиканта, если б ликвидировать устроителей темного ритуала хаоса хоть как-то возможно было без твоего участия?

— Да че я могу-то?.. — растерянно развел я руками.

— Попросить посодействовать в поиске скрытных ублюдков свое ручное исчадье, конечно, — зло сощурился Артем Борисович. — Потому что ее нынешняя телесная оболочка, будучи в недавнем прошлом так же потерянной душой, сохранила остаточные воспоминания о единении с прочими прислужниками Хозяина. Проще говоря, твоя Марина — это единственное во всем городе существо, способное учуять и встать на след надежно прикрытых хаосом устроителей темного ритуала. И тому есть неопровержимое доказательство. Ведь она на твоих глазах вскрыла глотку первой потерянной душе, чтобы, окропив потом его проклятой кровью зеркала в парикмахерской, устроить массовый призыв теневых тварей через дюжину зеркальных порталов, едва не обернувшийся полновесным прорывом.

— Так-то, когда я примчался туда, мертвый мужик в камуфляже уже лежал на полу в луже крови, — уточнил я.

— Не суть, — отмахнулся Артем Борисович. — Главное: она смогла выследить неуловимую для всех городских служб безопасности проклятую душу. Значит, если попросишь, сможет вывести тебя на след оставшихся четырех… Вернее трех, потому что нахождение четвертого ублюдка недавно вскрылось само собой. Но достать теперь его, боюсь, не получится даже с помощью твоего ручного исчадья.

— Почему?

— Потому что в как раз этом и заключается моя вторая для тебя новость. Которая куда как паршивей первой.

Интерлюдия 11

Добравшись на такси до следующей цели, она расплатилась с водителем и, никем не примеченной, вошла в практически пустой холл кинотеатра… Это было последнее ее мероприятие на сегодня. Покончив с которым, ей дозволено будет вернуться на базу, и получить там от доброго Хозяина залуженную порцию эйфории.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, девушка в элегантном брючном костюме и в туфлях на высокой шпильке спокойно прошла мимо широкоплечего усатого камуфляжника. Здоровяк, в упор не замечая прибывшую в числе первых студентов гостью, отчего-то рефлекторно сдвинулся, при ее приближении, в сторону, освобождая дверной проем.

— Добрый день, Роман, — ее спокойный голос (вдруг прозвучавший с места, где мгновенье назад точно еще никого не было) заставил вздрогнуть тридцатилетнего мужчину.

— Госпожа Художница?.. Приветствую! Как вы, однако, смогли так ловко ко мне подобраться? — зачастил усатый здоровяк в камуфляже, за натянутой улыбкой пряча раздражение за свой обидный испуг.

— Работа у меня такая, — улыбнулась в ответ девушка в элегантном брючном костюме. — Роман, как будете готовы, сразу можете меня объявлять. Я буду ждать своего выхода на нижнем ряду. — И, не дожидаясь ответа, она зацокала каблучками дальше в кинозал.

До поры укрытая от прочих взглядов покровом вездесущего Хозяина, девушка спокойно спустилась по лестнице бокового прохода до первого ряда, и там скромно притулилась в углу. Непроизвольно создав тут же вокруг себя зону отчуждения, радиусом не менее двух метров.

Зал за ее спиной, меж тем, неспешно заполнялся одетыми в камуфляж студентами. Заходя по одиночке и парами, ребята разбредались по рядам и занимали пустые кресла. С прибавлением людей, постепенно нарастал и гул от множества одновременно бубнящих голосов.

Она же сидела с прямой, как спица, спиной. И, не выказывая ни малейшего признака неудовольствия от затянувшегося на добрые четверть часа процесса ожидания нерадивых опоздунов, с кукольной улыбкой дожидалась выхода на сцену…

Свет в зале померк. На огромном экране ожила картинка бушующей лавы. Из динамиков раздались сопутствующие: бульканье и шипенье. Из центральной части экрана специальный механизм эффектно выкатил на середину сцены зеркало (тоже искусно замаскированное до поры покровом Хозяина).

— Друзья, познакомьтесь, это госпожа Художница, — наконец обозначил ее присутствие в зале перед «прозревшими» студентами куратор потока. И она тут же, легко сорвавшись с места, совершила высоченный прыжок, на зависть прыгунам-легкоатлетам, с первого ряда буквально воспарив на сцену.

Уже в прыжке сработал развитый Хозяином инстинкт самосохранения потерянной души. Она потянулась к лежащему в кармане пиджака портальному зеркальцу, но сбежать с его помощью, увы, уже не успела.

Как и не успела заметить до этого затаившегося за спиной убийцу.

От четырех разрывных пуль, одновременно ворвавшихся в прикрытый модной прической затылок, ее голова разлетелась по сцене сотнями кровавых ошметков.

Выкатившееся зеркало снизу до верху забрызгало кашицей из мозгов.

Оглушительный гром слившихся воедино четырех выстрелов, казалось, настиг обезглавленную жертву с секундной задержкой. И словно толкнув в спину фонтанирующий кровью из шейного обрубка труп, опрокинул бывшую Художницу на пол сцены.

Повисшая было на несколько мгновений в зале шокированная тишина взорвалась дружным истошным визгом сразу нескольких студенток.

Пригнувшийся поначалу от звука выстрелов куратор снова распрямил спину и попытался утихомирить аудиторию. Но собравшиеся в кинозале студенты больше его не слушали, они в едином порыве повскакивали со своих мест и толпой ломанулись к выходу.

Интерлюдия 12

— Слышь, Санчо Панса, я понимаю: приказ Хозяина и все такое… Но, млять, поссать-то хотя бы я могу сходить в гордом одиночестве? — злым шепотом предъявила Терентьева самому рьяному своему охраннику, подорвавшемуся из-за стола за ней следом сопровождать в дамскую комнату.