— Так что продолжай. Делай все, что в твоих силах. Пусть моя кровь будет на твоих руках. Тебе это с рук не сойдет. Если я позволила себе стать известной в этой области, то же самое сделал и ты. Твое лицо теперь так же хорошо известно, как и мое. Так что сделай это. Убей меня. Убей свою жену, как ты так долго хотел, — я протянула руку и обхватила пальцами его руку, держащую курок. — Я любила тебя, — призналась я. — Я думала, ты мог бы стать моей семьей. Но ты так и не стал. Теперь я создала здесь еще одну семью, а ты причинил боль одному из них.

Я отдернула его пальцы назад, слыша удовлетворительный треск, когда указательный палец Эрика поддался внезапному давлению на суставы. Он закричал и согнулся пополам, пистолет с грохотом упал на пол. Выражение его лица наполнилось яростью, но мне удалось одновременно ударить его локтем в нос и коленом в пах. В том, что он находился так близко ко мне, есть свои преимущества.

Пока он отвлекался, я схватила лежащий на полу пистолет и направила его на него. Я никогда раньше не держала в руках пистолет, и он тяжелее, чем я думала. Оружие холодное, безличное и очень нестабильное. Оружие не помнит, кого или почему оно убивает, помнит только его владелец.

Прежде чем я успела решить, что делать дальше, Эрик медленно поднялся, его глаза полны ненависти, из носа текла кровь. Одним плавным движением он вырвал пистолет у меня из рук и сбил меня с ног ударом сбоку по голове. Я не могла думать дальше этого момента, единственной понятной мысли о том, что я по-настоящему и полностью облажалась. Эрик направил на меня дуло пистолета, у него лицо маньяка, и я действительно увидела свою жизнь перед глазами, как они всегда говорили. Самое худшее, о чем я сейчас желала, — это о том, что не сказала Алексу о своих чувствах к нему, и теперь он никогда не узнает.

Затем из безмолвного леса, окружающего хижину, раздался выстрел, который пробил оконное стекло и попал прямо в грудную клетку Эрика. Это выглядело почти комично, то, как он медленно опустил глаза на открытую рану у себя на груди, прежде чем тяжело опуститься на пол с глухим стуком. Я посмотрела на него широко раскрытыми глазами, прежде чем осторожно подошла к нему, чтобы убедиться, что это реальность. Это сон? Я изменила курс в последнюю секунду, понимая, что отчаянно не хотела видеть вблизи, что с ним стало на полу, где он лежал очень, очень тихо. Вместо этого я посмотрела через теперь уже пробитое оконное стекло на лес за окном.

У деревьев, одетый в пуховик, узкие джинсы и солнцезащитные очки, ненужные в окружающей ночи, стоял Джейк, держа пистолет наготове.

По какой-то причине при виде его во мне что-то сломалось, я уронила пистолет и упала на пол, меня сильно рвало.

Я была готова умереть, и теперь эта новая жизнь, которую мне дали, кажется неправильной. Не ценой крови моего обидчика на чьей-то чужой душе.

АЛЕКС

Джастин медленно опустился на стул рядом со мной, и я позволил ему, потому что я близок к тому, чтобы напиться. Дженни, дочь бармена и владельца заведения, последние полчаса пристально смотрела на меня, и я почувствовал, что мое время выпроваживать меня подошло.

— Ты не отвечаешь на звонки.

Он схватил мой напиток и выпил его одним глотком. Что за черт?

— Мне нужна была одна свободная ночь, — проворчал я. — Ты можешь…

— Стелла находится в больнице после того, как ее машина таинственным образом столкнулась с очевидно пустым Шевроле Фрейи, — его голос лишен эмоций. — Бывший Фрейи нашел ее, и теперь он мертв с пулей в том месте, где должно было быть его сердце. Она пыталась дозвониться тебе. Ты так и не появился. Она отказывается впускать кого бы то ни было в дом, но в твоем окне чистое пулевое отверстие. Ходят слухи, что Фрейя застрелила его из его же собственного пистолета в порядке самообороны. Решать Кену, но он может забыть упомянуть о загадочной маленькой дырочке в твоем оконном стекле, — он бросил ключи от своей квартиры на стойку. — Иди ко мне и приведи себя в порядок, прежде чем появишься в таком виде перед ней. И Алекс, — скомандовал он, многозначительно глядя на меня, — иди туда.

Затем он встал и вышел из бара, как будто ничего не говорил.

Я таращился ему вслед, мой мозг сходил с ума от перегрузки информацией. Я попытался встать, но зашатался на месте, а когда попытался пошевелиться, споткнулся обо что попало. Я не в том состоянии, чтобы вести машину после того, как потратил несколько часов, пытаясь заглушить свои печали; я едва мог ходить прямо. Я открыл свой телефон, и тошнотворный ужас и паника захлестнули меня из-за всех пропущенных звонков и сообщений от Фрейи, Кена, Джастина и Джейка.

Черт.

Что мне делать? Как мне это исправить? Фрейя там одна. Ну, она окружена людьми, но она одна, без меня. Она напугана и, возможно, даже ранена, а я, блядь, все еще здесь, неспособный даже встать на ноги. Как мне распутать это дерьмо? Мне нужно добраться до нее. Сейчас. Мне нужно увидеть ее и убедиться, что с ней все в порядке. Тупица. С ней не будет в порядке, но мне нужно знать, что физически она не пострадала. Черт, я хотел быть тем, кто свернет шею ее бывшему, и вот я здесь, упустил свой гребаный шанс, потому что оставил ее одну, а сам напивался мочей.

К черту Джастина и его приказы. Я пошел к Фрейе.

Я вытащил ключи из кармана, и они упали на пол. Черт. Я изо всех сил попытался поднять их, но когда мне это в конце концов удалось, они снова упали. Черт, я далеко не уеду за рулем, мне нужен атле… уже есть… альтернативный план.

Я, пошатываясь, вышел на улицу, и мой взгляд остановился на машине Кайлы. Хорошо. Она должна быть где-то поблизости. Она — мой альтернативный план добраться до моей каюты. Посвящается Фрейе. Закусочная закрыта, но я заметил слабый мерцающий свет, пробивающийся из-под кухонной двери, через окно. Мерцание — это то, что меня вывело из себя. Я нахмурился и попробовал замок. Я открыл его грубой силой, когда он отказался поддаваться, и прищурился, когда не сработала сигнализация. Я знал Марину. Она бы заперла это заведение покрепче, чем тюрьму строгого режима в России. Дело ее жизни связано с этой закусочной.

Я трезвел с каждой минутой. Взял телефон и позвонил Джастину.

— Да? — хрипло ответил он.

— Где ты? — спросил я.

— Еду к тебе домой.

— Ты далеко от бара? — спросил я.

— Нет, а что? — в его голосе звучало подозрение.

— Тебе нужно прийти в закусочную. Сейчас.

И я повесил трубку. Он знал меня достаточно хорошо, чтобы понять, когда я говорил серьезно.

Тридцать секунд спустя я увидел Джастина, который подошел к закусочной, сильно нахмурившись.

— Алекс. Что, черт возьми, происходит?

— Я думаю, там пожар, Джас, и я думаю, Кайла где-то здесь. Я видел ее машину сзади.

Его глаза расширились в панике, демонстрируя впечатляющее количество эмоций по отношению к женщине, которую, по его словам, он ненавидел. Он ушел, не сказав ни слова. Черт, я не мог оставить его вот так здесь, когда Кайла, вероятно, все еще внутри. Но Фрейя ждала меня. Черт, что мне делать?

— Кайла? — Джастин закричал, открывая дверь за дверью, пока одна из них не перестала поддаваться.

Температура поднялась, и дым наконец достиг моего носа. Нет, я не мог оставить его здесь, все это слишком знакомо. Фрейя сейчас с копами и под защитой; я полечу к ней на своих гребаных крыльях, как только Джас и Кайла окажутся в безопасности.

— Кайла! — Джастин продолжал кричать, пока мы не услышали рыдания, ясные как божий день, и, не раздумывая ни секунды, он побежал к последней запертой комнате и выломал ее, даже не вспотев. Ненавидит ее, черт возьми.

Я услышал вой сирен сквозь треск в закусочной и изо всех сил старался затоптать пламя, когда оно пыталось перекинуться в столовую. Место, где, как я точно знал, обычно хранился огнетушитель, пустовало.

Пламя лизало мою руку, и я отшатнулся от знакомого ощущения. Моя кожа горела от воспоминаний, воспоминание сильно ударило меня. Эта отупляющая пытка, которая, казалось, никогда не прекратится, крики агонии всех вокруг меня, тишина, которая следовала за этим. И я ушёл, я больше не в закусочной. Я в своей голове.