— Домой.

— А как же Джастин? — спросила я.

Я старалась говорить как можно более нейтрально и не показывать, что втайне я так хотела оказаться подальше от своих проблем в его сильных объятиях.

— Забудь о нем.

— Что ты делаешь, братан? — донеслось со стороны патрульной машины.

— Она останется со мной. Завтра я отвезу ее в участок, — заявил он шерифу Бенсону (я пока не могла заставить себя даже думать о нем как о Кеннете, не то чтобы он мне предлагал) через его плечо.

Я бросила быстрый взгляд на полицейского, и на его губах появилась легкая удовлетворенная улыбка. Весь чертов город сводников. Сначала Донна, потом Джастин, теперь Бенсон.

— Тогда ладно. Увидимся завтра и в воскресенье. Такое чувство, что Рождество наступило раньше! — он приветствовал меня с широкой улыбкой на лице и запрыгнул в машину.

— Отпусти меня, Алекс, — попросила я, желая, чтобы мой голос звучал твердо, но вместо этого он звучал мягко и жалобно.

— Нет.

— Ты не можешь нести меня всю дорогу до своего дома, — попыталась я снова.

— Кто это сказал?

— Природа, например, — ответила я. — Я вешу… много фунтов, если хочешь знать.

Я оборвала себя, прежде чем выложила бы все начистоту. Некоторые вещи должны оставаться в секрете.

— Это не важно.

У него быстрый и уверенный темп. И я не полулегковес. Сто пятьдесят пять фунтов тяжелых костей и прочего хлама позвякивали в моем потрясающем теле.

— Алекс, пожалуйста, отпусти меня.

Я действительно почувствовала себя неуютно в таком состоянии.

Он немедленно остановился.

— Почему? Тебе больно? Я делаю тебе больно? — его глаза блуждали по моему лицу.

— Нет. Мне просто неловко, что тебе приходится нести меня, как какую-то… жертву.

Вот, я это сказала.

Он нашел мой взгляд и удержал его.

— Прямо сейчас я ничего так не хочу, как вот так обнимать тебя.

— Почему? — прошептала я.

— Потому что это лучший способ убедиться, что я не вернусь, и убью придурка, который причинил тебе боль, — его голос звучал так серьезно, что я почему-то ни на секунду в нем не сомневалась.

— Хорошо, — тихо ответила я и крепче обняла его за шею.

— Кроме того, я перевозил более тяжелых людей на большие расстояния.

Верно, его подготовка во флоте, должно быть, была жестокой.

— И дом не так уж далеко отсюда. Примерно в миле или около того.

— Как это возможно? — спросила я.

— Ты зашла довольно глубоко в лес, Фрейя. К тому же, если ты поедешь по дороге к моему дому, она извивалась на всем пути, но из города прямой путь через лес намного короче.

Я расслабилась в его объятиях, все еще пытаясь удержать хотя бы часть своего веса.

Глава одиннадцатая

АЛЕКС

Это медленный прогресс, но мне удалось наполовину нести, наполовину тащить Фрейю обратно к себе домой. Это происходило медленно только потому, что она настаивала на том, что может идти сама, но все время морщилась. Я вынес ее с места нападения, но потом она начала нести какую-то чушь о том, что она тяжелая, и настояла на том, чтобы идти самой.

— Ты можешь просто позволить мне понести тебя? — огрызнулся я, мои нервы взяли верх.

— Со мной все в порядке

— Это не так.

Она сердито посмотрела на меня, и мы продолжили эту медленную, прихрамывающую пытку. Для меня неожиданное облегчение снова видеть ее в поле моего зрения. Я провел предыдущие две ночи без сна, позволяя панике захлестнуть меня. Я выпустил ее из поля зрения, и она пострадала. Я знал, что в конце концов подведу ее, как и других, но этот уровень — падения мог сравниться с потерей моего подразделения.

Она снова захромала, и мое терпение, наконец, лопнуло. Я взял ее на руки и, несмотря на ее протесты, продолжил нести. Она, наконец, успокоилась, и мы пошли в тишине, слава богу. Так лучше, или я сказал бы что-нибудь, о чем потом мог пожалеть. На самом деле, я должен был что-то сказать, потому что это правильный поступок после того травмирующего опыта, который она только что пережила, но все более или менее связные мысли вылетели у меня из головы, оставив только ярко-красную ярость, бурлящую внутри. Фрейя тихонько шмыгнула носом, и весь гнев улетучивается.

— Мы поймаем его, — деревянно пообещал я ей, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы отвезти ее обратно в мой дом, а не оборачиваться и искать придурка, который это заказал. — Того, кто ищет тебя.

Она слабо улыбнулась мне, но ничего не сказала.

В поле зрения появился дом, и Фрейя расслабилась.

— Прости, — прошептал я, когда мы поднялись по ступенькам.

Она подняла голову и изучала меня.

— За что?

Она действительно собиралась заставить меня объяснить ей это по буквам?

— За все, — просто уточнил я. — Ты можешь толкнуть дверь?

Она взялась за ручку, я зашел внутрь и осторожно уложил ее на диван. Я взял пакет со льдом для ее ребер — она поклялась, что они не сломаны, но, по крайней мере, ушибы определенно есть. Она вскрикнула, когда я приложил его к ее коже, и свирепо посмотрела на меня, но не сказала убрать его.

— Нам нужно забрать твои вещи от Джастина.

Выражение ее лица смягчилось, и я удивился ревности, которая поднялась в моей груди. Фрейя не моя, но она точно не должна принадлежать Джастину. К его ногам падали тонны дерьмовых женщин, и он никогда не понял бы такую женщину, как Фрейя, готовую драться при первых признаках того, что ее снова посадят в клетку. Женщина, которая только что вкусила свободу, я мог сказать. Женщина слишком чистая для таких, как он. Или для меня.

— Я знаю, — тихо сказала она. — Я все равно хочу с ним поговорить.

— Да, о том, как он выпустил тебя из поля зрения и на тебя напали?

Это прозвучало немного лицемерно для парня, который выпустил ее из своего поля зрения.

— Это не его вина, Алекс, — снова зарычала она, и ревность подняла свою уродливую голову.

Я сделал вид, что меня не интересовал ее ответ, но все равно спросил.

— Ты с ним спала?

— С Джастином? Ты что, с ума сошел? Зачем мне это?

Она отрицала это так мгновенно, что ее поза напряглась, и она тут же начала тяжело дышать — должно быть, она ударилась ребрами. Я крепче сжал ее в объятиях, пытаясь защититься от постоянно нарастающей волны гнева внутри.

— Потому что вы провели пару ночей в одном и том же месте? — я не смог смягчить свой голос, поскольку это звучало как грубое обвинение.

— Мы с тобой тоже провели пару ночей в одном помещении и умудрились не изнасиловать друг друга.

Она посмотрела на меня круглыми глазами, пока я не почувствовал, как жар поднялся по моей правой щеке; это было бы на обеих, если бы я не потерял чувствительность к левой.

— Нет, я не спала с ним, потому что никто из нас этого не хотел, — наконец заявила она. Облегчение у меня внутри ощутимо. — Более того, мы даже не думали об этом! Я имею в виду, он великолепен и относится ко мне хоть с каплей уважения, но нет. Я не думала. Там вообще нет никаких чувств.

— Хорошо.

Это все, что я предложил, потому что у меня нет объяснения, зачем мне нужно было знать.

Одна бровь Фреи приподнялась практически до линии роста волос.

— Ты ревнуешь, Алекс?

— Конечно, — протянул я, как будто это шутка — даже думать о том, что я ревновал к ней, и свет в ее глазах немного потускнел.

Выражение ее лица бесстрастно, но в ее взгляде явно сквозило разочарование.

— Да, я слишком многого от себя ожидала. Мне очень жаль.

Мне пришлось физически сдерживать себя после ее признания, и я мрачно посмотрел на вид из окна. Я хотел, чтобы ее глаза снова сияли, особенно после того дня, который у нее был. Но я не мог, это просто был не я, не тот кем я являлся — признать поражение для меня физически больно, и принятие моих растущих чувств к ней означало поражение. Для некоторых людей чувства — это их способ жить; для меня это мой способ умереть. Когда-то давно я позволил себе поверить, что у меня была семья, но потом ее у меня отняли из-за оружия и взрывов. Я не позволил бы себе снова чувствовать. Никогда.