Далее приступаем к исполнению.

Снаружи рептилия уже поджидает нашего появления, успел развернуться лицом к нам и задом к лесу. Вертикальные золотистого цвета зрачки расширяются по мере моего приближения.

Пенелопе было наказано ждать на крыльце не просто так. Ребенка к этому чудовищу я подпущу только через свой труп. И бешено бьющееся сердце подсказывает – осталось уже недолго.

– Так. Хороший дракон, хороший. Ты же не будешь кусаться? Понимаю, хозяин твой ушел, и наверное, приказал тебе охранять оставленное им, но сей час ему помощь нужна…Я не плохой человек… – приговариваю ласково, потихоньку приближаясь к стоянке крылатой ящерицы.

Дракоша садится, поджав к туловищу лапы, и внимательно ведет ушами, прислушиваясь к незнакомому голосу и его интонации. Признаков того, что меня хотят атаковать, не замечаю, в душе поднимает голову моя побитая жизнью смелость. Я делаю два длинных шага вперед, оказавшись аккурат подле ствола массивного дерева. Чему бывать, того не миновать.

– Ага, вот так…Красивое ты создание, прямо с картинок. И все-то любуются тобой, когда рассекаешь небеса, – подхватываю споро обеими руками тяжелую поклажу.

На них нету что ли этой магии, которая вес облегчает? – невзначай проносится и исчезает тут же мысль. Люди к хорошему привыкают быстро.

Голова дракона резко подается вперед, я столбенею, на спине выступает ледяной пот. Где-то над плечом раздается грудное урчание. Медленно, еле живая, оборачиваюсь назад.

Чешуйчатая морда ластиться, словно просящий ласки котяра. Приходится опустить ручку одной из сумок, освободив руку, и задержав дыхание, вытянуть многострадальную конечность вверх и погладить животинку по вытянутой морде.

Урчание от таких манипуляций становится громче. Чешуя приятная на ощупь, теплая и сухая, гладенькая, не похожа на рыбью. Змей и ящериц я никогда не трогала, поэтому с ними сравнить не могу.

Через минуту моя рука затекает тянуться, я разрываю контакт и приношу свои сердечные извинения, обещаю в следующий раз, не уточняя сроков, повторить сей процесс, быстренько подбираю вторую сумку и бегу туда, куда привязанный к стволу векового дерева дракон не может достать. Но рептилия и не пытается меня догнать, снова фыркает и опускается на землю, готовясь к послеобеденному сну.

Шумно выдыхаю, чмокаю в щеку восторженную увиденным Печеньку, которую этот жест любви уже не приводит в рассеянное и робкое состояние, опускаюсь на одну из ступенек и принимаюсь беспардонно рыться в чужом добре.

Книги, книги, книги…целая стопка возвышается рядом, и становиться только больше, пока я продолжаю выуживать из сумки вещи хозяина дракоши, решившего, что с него хватит и прикрывшего устало глаза.

Сторож из тебя никакой, чудище! Повезло, что у меня нет плохих намерений, но проходи мимо кто-нибудь другой, и прощай все нажитое честным трудом имущество.

Хвала небесам, книги кончились. Вытаскиваю наружу последний томик – «Новое понимание артефакторики» – и кладу его на вершину выросшей горы из талмудов.

Дальше становиться проще.

Мужская сменная одежда, кошель, набитый деньгами, не похожие на земные инструменты неизвестного предназначения, мешочек с разноцветными кристаллами от которых исходило странное свечение, письменные принадлежности, вяленое мясо, нож, похожий на швейцарский, с несколькими лезвиями, карта, несколько неопознанных мною предметов, которые я решаю лишний раз не трогать и из сумки не вытаскиваю, а также небольшой чемоданчик с давно стершей надписью.

Скарб существенный. И, понятное дело, магия облегчения веса или как она там правильно называется на сумках путника применена была однозначно, иначе все это добро с места бы я точно не сдвинула, и дракон бы, учитывая еще и массу всадника на хребте, точно бы не утащил. Чего книги одни стоят – и библиотека не нужна. Вот что значит, ношу все свое с собой!

Исходя из обнаруженного я делаю следующий вывод: найденный в внутри мужчина – маг.

Решаю, что нам пора бы разбить лагерь. Очевидно, как минимум одну ночь нам провести в Синклер-холле, родовом развалившемся гнездышке, неизбежно.

Перетаскиваю вещи мужчины внутрь, свой рюкзак кидаю рядом и первым делом ищу фляжку. Надо бы его напоить. Всадника, не рюкзак. Конечно, маловероятно, что причиной того, что он в таком состоянии – обезвоживание, но вода всем необходима. Вреда от нее не будет, уже хорошо.

Поискать источник воды во округе стоит на повестке дня. Запас я перед уходом из дома гостеприимной Марисы пополнила, но на троих и надолго этого не хватит. А еще нужно раненому рану промыть, мало ли какая туда успела попасть зараза.

– Давай-ка, красавчик, – приподнимаю осторожно травмированную голову мужчины и наклоняю горлышко к его губам.

Часть воды проливается мимо, часть попадает в рот и, аллилуйя, он глотает самостоятельно. Да, медленно, да немного, но пьет.

– Ладно, пока хватит, – решаю я после семи таких небольших глотков и отнимаю осторожно флягу, кладу голову брюнета – а волосы у мужчины черные как смоль – на сложенную в несколько раз рубаху, которую я нашла в его сумке.

Присаживаюсь рядышком и внимательным в этот раз взглядом осматриваю непробудного молодца-мага. Мне нужно подумать, без спешки. Содержимое сумок мужчины наталкивает на целую цепочку размышлений.

Кожа бледная, обескровленные губы – это я и раньше заметила. Одежда добротная, из плотной ткани, но почему тогда плащ в центре груди прожжен, словно он успел где-то опалить это место? Неужто дракон все же огнедышащий? Или это последствия от использования артефакта?

Пенелопа кружится рядом, любопытно вытягивает шею, но близко подходить опасается.

Мужчина дышит, его густые ресницы слегка подрагивают, но черные глубокие тени под глазами и эта неестественная почти что трупная бледность не вызывают хорошего предчувствия.

Наклоняюсь над головой непрошенного на мои земли гостя и осторожно поворачиваю ее боком, осматриваю последствия встречи черепушки с камнем, пальцами исследую область под волосами вокруг запекшейся коркой ранки.

Да, ранка. А это она и есть.

Даром что крови столько натекло – даже шишки нет! Странное дело.

В настином романе магов было не так много, на десять человек населения один только рождается со способностями, а уж сильных магов и того меньше. Среди поклонников главной героини была парочка, но их физиология была не той темой, которую предпочла раскрыть моя дорогая подруга.

Может быть, вполне возможно, что маги отличаются от обычных людей. Стойким здоровье, например, и быстрой регенерацией. И если наш товарищ магически одарен, то…Рана на голове не может быть причиной, по которой он продолжает оставаться на грани жизни и смерти.

Я решаю, что следующий шаг – раздеть всадника.

Возможны и другие повреждения, тогда именно они и есть истинный корень комы неизвестного мужчины.

Распахиваю плащ, расстёгиваю пуговицы жилета и рубахи, и под всем этим одеянием обнаруживается покоящийся на голой мужской груди почерневший медальон на цепочке.

Это еще что за фокусы такие?

На теле нет никаких ран. Даже синяков или мелких царапинок. Я проверяла. Брюки до бедер закатала – там все тоже чисто, и ботинки сняла с сопревших порядком ног – чистотой не пахнет, но все целое и невредимое. Вряд ли причина может быть где-то внутри содержимого его штанов, туда лезть уже вверх неблагоразумия и бесстыдства.

Значит, все дело в загадке этого сгоревшего и даже частично оплавившегося амулета?

Хмурю брови, не решаясь коснуться подвески. Какое-то от нее зловещее исходит чувство.

Если человек – маг, а побрякушку эту он носил прямо под одеждой, близко к сердцу – и если принять мой опыт чтения приключенческих книг про магию, то вердикт такой: защитный артефакт.

Полез, ты, красавец, куда тебя не просили и разрешения не давали. Это мой дом, мы с Печенькой последние потомки рода Синклер, на нас никакая магическая защиты тут не будет срабатывать, потому что запрограммирована так, что распознает в нас полноправных хозяек. Допустим, как у сигнализации тот же принцип работы.