Что же я, по прошествии нескольких часов на полигоне, мог сказать по этому поводу?

Да, псионы действительно оказались подлинным оружием-в-человеке, и представляли опасность даже действуя строго по методичкам. Или особенно действуя согласно им? В целом, один-единственный псион-индивидуалист действительно проигрывал единому механизму, предназначенному для превращения живого в неживое. Но что будет, если столкнутся псионы-солдаты с псионами-одиночками, в равном количестве? Армия явно лучше справится с поражением конкретных целей, но вот гибкость точно окажется под вопросом. Как и выполнение приказов одиночками, коих, похоже, задействовали только и исключительно в «спецназе» или во время подавления гостей-из-разломов, для сильных псионов от третьего ранга и выше представляющих опасность весьма условно. Иначе студентов на такие задачи бы и не кидали, во избежание чрезмерных потерь.

Но это всё частности, не стоящие даже упоминания на фоне того, что я приобрёл, оказавшись на этом полигоне милостью цесаревича, который, глядя на мой энтузиазм в изучении возможностей псионики, сам предложил «билет в первый ряд». Да, маска открывала столь многие двери, что я даже заподозрил, будто именно агенты и есть настоящая аристократия. Отсюда, из наблюдательного пункта дробь ставки командования, выперли бы и герцога, случись тому оказаться здесь не по делу.

А я вот он, даже непринуждённую беседу с цельным генералом веду…

Здесь и сейчас я путём наблюдения за объятым пламенем полигоном проверил собственные теоретические изыскания, внеся коррективы в модель «стандартного боевого псиона четвёртого ранга», коими полнились ряды как минимум этой, участвующей в учениях, армии. Была ли в том польза? Конечно же была! И даже не некая эфемерная, а вполне себе конкретная польза. Потому что теперь я знал, чего ожидать от армейских подразделений, и в случае нужды смогу как достоверно изобразить из себя такой отряд, так и грамотно, с минимумом затраченных сил таковой уничтожить.

Тем временем на полигоне, в добрых пяти километрах севернее, начались вполне конкретные шевеления, которые я ощущал восприятием, но не видел и не мог видеть глазами. Многочисленные боевые псионы взялись за подготовку «финального штриха», техники, требующей слаженной работы более чем тридцати одарённых четвёртого ранга и выше. И — да, это снова была плазма, но с нюансами. Совместными усилиями формировалась плазменная сфера диаметром в шестьдесят шесть метров, внутреннее наполнение которой поддерживалось сразу третью ото всех задействованных псионов. Ещё десяток активно закачивал внутрь кислород, наращивая давление, а остальные, насколько я мог судить с такого расстояния, удерживали чудовищной мощи снаряд от преждевременного распада и детонации.

И сферу эту я, к слову говоря, видел даже отсюда. Здоровенное сияющее белым светом нечто, напоминающее ещё одно пытающееся занять своё место не небосводе солнце…

Да, процесс был заметен издалека не только псионами с их восприятием, или мною с ноосферой. И из этого вытекала самая очевидная проблема подготовки такого удара силами толпы: достаточно сильный псион врага мог легко сорвать подготовку, что могло вылиться в лучшем случае в необходимость срочного свёртывания «техники», а в худшем — моментальную или около-моментальную детонацию, которая при таких масштабах от участвующих в подготовке псионов не оставит даже пепла. Согласно моим прикидкам, бабах должен получиться на уровне двадцати килотонн плюс-минус, а это довольно-таки много. Я такое, может, и переживу, попросту стабилизируя материю вокруг себя, но обычным псионам такой фокус светит разве что во снах. Возможное исключение — это шестые ранги, но с ними даже я пока не встречался, чего уж говорить о совместных тренировках?..

— Внимание на экран. — Экранов тут действительно было много, и все они транслировали картинку с точки, определённой в качестве мишени. Благо, я мог не вглядываться в эту мешанину пикселей, а спокойно созерцать всё через ноосферу и собственное восприятие.

А снаряд тем временем был завершён, — всего-то три минуты на всё про всё, — и запущен в цель. Сами псионы, устроившие сие безобразие, поспешили укрыться в фортификационных сооружениях, в значительной мере заглублённых. Мы же, находясь на почтительном расстоянии, могли особо не дёргаться. Разве что стекло, позволяющее наблюдать за полигоном напрямую, затемнилось, ставя в приоритет сохранение зрения наблюдателей. Хвала восприятию и ноосфере, мне такие костыли были без надобности, ибо наслаждаться столь сомнительными видами — значит быть маньяком. Мне же был интересен в первую очередь сам подрыв и его воздействие на окружающее пространство, так что я не маньяк, а исследователь. Так-то!

Сфера, наконец, добралась до изначально определённой точки в полусотне метров над целью — потрёпанным зданием-мишенью, коему, похоже, досталось на предыдущих учениях. К этому моменту я уже ускорил сознание сверх всякой меры, и потому смог запечатлеть начавшиеся разрушения в мельчайших деталях, начиная от распространения плазмы высокотемпературной, снёсшей здание вплоть до фундамента и распространившейся в радиусе трёх сотен метров, и заканчивая низкотемпературной — пламенем, радиус распространения которого за счёт влитого в сферу кислорода под высоким давлением достиг двух с половиной километров. Мощнейшая ударная волна пошла дальше, и будь здесь здания, люди или растительность — не осталось бы ничего и никого.

— На практике дальность полёта «снаряда» можно увеличить с продемонстрированных пятнадцати километров до ста-ста двадцати. И перехват сферы — задача почти невозможная. Взрыва избежать точно не выйдет. — Мужчина, дождавшись, пока последняя камера начнёт показывать сугубо чёрно-белый шум, повернул голову и посмотрел на меня, словно бы надеясь увидеть что-то сквозь маску. — Надеюсь, вы удовлетворены увиденным, господин агент. Хочу акцентировать ваше внимание на том, что мои подчинённые не совершили ни одного промаха…

— Я обязательно учту это, генерал. — Ну, ни разу не удивительно, что он принял меня за некоего проверяющего. Кто ещё будет совать свой нос в каждую дырку, расспрашивать обо всём подряд и отказываться от ещё в самом начале предложенных «привилегий»? — Но у меня есть ряд вопросов…

— Я весь внимание, господин агент…

Естественно, я получил ответы на все свои вопросы.

Но закончился ли на этом день?

Конечно же нет…

Странное, царапающее обратную сторону черепной коробки ощущение грядущих проблем, от которого невозможно было спрятаться, преследовало меня весь день. Субъективно — не один год, отчего к вечеру оно стало ощущаться как нечто фоновое, постоянное и привычное. Но сейчас оно вспыхнуло с новой, утроенной силой, вопреки всем моим попыткам проигнорировать это странное, беспричинное беспокойство, с головой уйдя в работу…

Грызун спал мёртвым сном и ничего не чувствовал, пребывая в блаженном неведении относительно своего текущего состояния. Тела как такового у него не было, и лишь моя воля поддерживала кровоток между разнесёнными в разные стороны, подвешенными в воздухе и частично разобранными органами. Всё это функционировало, требовало не так уж много усилий на своё поддержание и внушало надежду на то, что даже с фатальными повреждениями я смогу прожить сколь угодно долго или, по крайней мере, не умереть до получения квалифицированной помощи. Я научился фильтровать и снабжать кровь кислородом безо всяких органов, так что чисто теоретически мне кроме мозга и запаса этой жидкости ничего было и не нужно. Нервные окончания я мог «приглушить», а где надо было для спокойствия мозга как органа — сымитировать отклик, что, конечно, само по себе было куда сложнее и затратнее, — как в плане энергии, так и в плане «мыслительного ресурса», — поддержания в рабочем виде всей остальной требухи. Это вновь заставляло задуматься над тем, нужен ли мне мозг, но я всё ещё не мог с уверенностью сказать, что его назначение в сложной сцепке с псионическим сознанием мною всецело изучено. Какие-то его функции я уже осознал и мог ими осознанно управлять, как, например, недавно начал делать с подавлением потребности во сне, но полный отказ от органа пока не виделся мне реальной задачей. Да и если мне прострелят висок, то совсем не факт, что я успею «подхватить» оборвавшиеся ниточки управления телом. Или это вообще не потребуется, и я продолжу существовать в отрыве от бренной тушки… проверить, естественно, не на ком, ибо я такой один, а себя таки слишком жалко.