Она лежит передо мной без сил, ее тело полностью подчиняется мне и моей воле. В моей груди раздается довольное рычание, а член пульсирует от осознания того, что она принадлежит мне.

Я увеличиваю темп движения пальцев, слегка сгибая их, чтобы они терлись о чувствительное место ее внутренних стенок. Я обхватываю ее рукой спереди и поднимаю ее бедра вверх, так что они приподнимаются на несколько сантиметров от матраса навстречу мне, а затем наклоняюсь и провожу языком по ее входу, дразня ее.

Ее пальцы подгибаются, а бедра сжимают меня, пытаясь задушить между ног. Я поглаживаю ее клитор грубыми движениями, возбуждая ее, когда ее мышцы снова начинают напрягаться.

Она пыхтит, кряхтит и издает для меня нечестивые звуки: с ее губ бессвязно слетают слова «остановись» и «продолжай».

Опустив голову к ее складочкам, я высовываю язык и лижу кожу между ее киской и попкой, дразня ее, а затем, в конце концов, обвожу ее тугой ободок.

― Рис, нет! ― встревоженно взывает она, безуспешно пытаясь сесть обратно на колени.

Я резко шлепаю ее по киске, моя рука четыре раза опускается на ее клитор, когда она опускается обратно на матрас.

― Однажды я собираюсь трахнуть твою задницу, Сильвер. Ты должна привыкнуть к этой мысли.

Я продолжаю трехточечную атаку на нее: мои пальцы толкаются внутри нее, другая рука грубо работает с ее клитором, а мой язык лижет ее вход, прежде чем надавить и проникнуть в него.

Длинный, громкий крик вырывается из ее горла, как волчий вой в ночи, и она бьется вокруг меня, когда я погружаю свой язык в ее задницу и выхожу из нее, как голодный человек.

Я оседлал волны ее оргазма своим жадным языком и пальцами, когда напряжение покинуло ее мышцы, и она без сил опустилась на матрас.

Встав на колени между ее ног, я вытираю рот и собственнически смотрю на нее. Она смотрит на меня через плечо, прикрыв глаза, и усталость видна на каждом дюйме ее лица.

― Мы еще не закончили. ― Я шлепаю ее по бедру, стягиваю с нее трусики и приподнимаю ее бедра так, что она оказывается на коленях, задницей ко мне, а верхней частью тела ― на матрасе.

Мой член еще никогда не был таким твердым, как сейчас, когда я вытаскиваю его из трусов, и кажется, что он может лопнуть от первого прикосновения. Я несколько раз провел кулаком вверх-вниз по его длине, затем провел головкой по ее складкам и вошел в нее до упора.

Она так готова к этому, что я вхожу в нее без всякого сопротивления. Ее стенки расступаются передо мной, а затем сжимаются вокруг меня, принимая меня в свой жар.

Мои глаза закатываются, а на лбу выступают бисеринки пота, пока я держусь за ту тонкую грань контроля, которая у меня еще есть. Я уже готов взорваться внутри нее, особенно когда она протягивает руку назад и прижимает ее к моему прессу, словно не в силах насытиться моими прикосновениями.

― Вот так, ― стонет она.

― Тебе нравится, как я тебя трахаю?

― Да, ― отвечает она, задыхаясь.

Я хватаю ее за бедра обеими руками и, используя в качестве рычага, грубо вхожу в нее, при этом звуки ударов моего таза о ее звучат порнографически в тихой комнате.

― Скажи мне. ― Я приказываю.

― Мне нравится, как ты меня трахаешь. ― Она говорит, немедленно подчиняясь.

Я шлепаю ее по заднице.

― Громче.

― Мне нравится, как ты меня трахаешь! ― Она повторяет, на этот раз почти кричит.

Нагнувшись, я закрываю ей рот рукой, когда вспоминаю, где мы находимся.

― Шшш, ― говорю я, передумав. ― Я не хочу, чтобы кто-то слышал звуки, которые ты издаешь для меня.

Она облизывает мою ладонь, я убираю ее, и ее рука перемещается с моего пресса на шею, когда она снова садится на колени. В другой позе я вхожу в нее так глубоко, как никогда раньше, и от этого ощущения у меня по костям пробегает дрожь.

Я обхватываю ее бедро одной рукой, а другой играю с ее клитором, когда она обхватывает мою шею и приближает мое лицо к своему.

― Мне нравится, как ты меня трахаешь. ― Жарко шепчет она мне в губы, прежде чем поцеловать меня.

Она прижимается ко мне, погружая мой член в себя так глубоко, что кажется, будто я могу достать до ее горла. Мы целуемся во время ее оргазма, когда она вздрагивает, а затем разваливается на части вокруг меня, сжимая ее стенки, заставляя мои яйца напрячься, прежде чем я кончу в нее.

Я кончаю, как мне кажется, долгие минуты, пока ее киска высасывает меня досуха, а мое семя бесконечно выплескивается в нее.

Мы оба задыхаемся, когда отрываемся друг от друга, и я прислоняюсь лбом к ее затылку.

― Черт, это было потрясающе, ― говорю я ей. ― Теперь ты пахнешь мной. ― Добавляю я с ухмылкой.

― Я не могу пошевелиться, ― отвечает она, и я понимаю, что она не преувеличивает.

Я осторожно обхватываю ее спереди и опускаю на матрас, где она переворачивается на спину. Я спрыгиваю с кровати и хватаю свои трусы, после чего направляюсь в ванную, где привожу себя в порядок.

Когда я возвращаюсь в спальню, она лежит там же, где я ее оставил. Тайер раскинулась поверх одеяла, бессистемно разбросав конечности, совершенно не стесняясь своей наготы.

Одна только ее уверенность в себе грозит мне снова стать твердым, когда я беру ее в руки. Даже когда я видел трещины в ее фасаде, например, когда она волновалась перед матчем, ее уверенность и самолюбие все равно сияли для меня как луна.

Я наклоняюсь и целую ее, скорее сладко, чем сексуально, а она прижимается ко мне и возвращает поцелуй.

В конце концов, с сожалением, я отстраняюсь и привожу ее в порядок, стараясь быть нежным с ее ноющим телом. Закончив с этим, я надеваю на нее трусики и возвращаюсь в постель.

Когда я ложусь рядом с ней, она инстинктивно изгибается вокруг моего тела. Ее нога обхватывает мою ногу, ее рука вытягивается на моей груди, а голова ложится на мое плечо.

Она засыпает меньше чем через минуту, и тихие звуки ее дыхания успокаивают мысли в моей голове, пока я наблюдаю за ее сном.

Я ненасытен для нее во всех отношениях, и нет более опасного чувства, чем это, когда ты активно пытаешься не влюбиться.

31





Когда на следующее утро я захожу на кухню, там уже сидят Феникс и Роуг. Открыв холодильник, я хмуро смотрю на первого.

― Все еще дышишь? ― спрашиваю я его, легкомысленно.

― Все еще дуешься? ― Феникс отвечает вопросом на вопрос.

Я сужаю на него глаза, захлопывая холодильник.

― Может быть, мне все-таки стоит закончить начатое, ― размышляю я.

― Пожалуйста, ― говорит он, вставая и наливая себе стакан апельсинового сока из бутылки, которую я только что достал из холодильника. ― Ты должен благодарить меня. Я помог тебе заявить о себе, пусть и ненамеренно.

― Ты заперся с ней в комнате и дал ей свою одежду. Ты пропитал ее своим гребаным запахом.

― Все было не совсем так, ― защищается он.

― Значит, ты не будешь против, если Роуг сделает то же самое с Сикс? Раз уж он, судя по всему, теперь холост?

― Осторожнее, ― огрызается Феникс, обнажая зубы, в то самое время, когда Роуг говорит мне: «заткнись, мать твою».

― Так я и думал. ― Говорю я, не останавливаясь на достигнутом. Указывая своим бокалом на Роуга, я спрашиваю Феникса: ― Что с ним не так?

Он поворачивается и смотрит на Роуга, который лежит, раскинувшись на одном из кухонных диванчиков, закрыв глаза рукой.

Он растрепан, от него воняет виски даже с моего места, и на нем та же одежда, в которой он ходил последние три дня.

Роуг всегда застегивается на все пуговицы и держится настороженно ― видеть его в таком ужасном виде совершенно непривычно.

― Он все еще притворяется, что Беллами ему безразлична и что он нисколько не скучает, ― отвечает Феникс, поворачиваясь ко мне и пожимая плечами.

― И при этом выглядит так ужасно? ― спрашиваю я полунедоверчиво.