37





После разговора с Тайер я вхожу в наш гостевой дом и направляюсь на нижний уровень, думая об убийстве и не испытывая ни малейшей склонности к милосердию.

В подвале раньше был второй спортзал, но с годами мы переоборудовали его в комнату для содержания людей, вмешивающихся в наш бизнес.

Здесь скошенный пол, ведущий к стоку, и стены с мягкой звукоизоляцией.

Не то чтобы снаружи было слышно, как кто-то кричит, даже если бы этого не было, но это приятный штрих.

Девлину заткнули рот и привязали к стулу посреди комнаты, удобно расположенному прямо над стоком. Из пореза на брови течет кровь, скорее всего, это произошло, когда его привезли сюда.

Роуг смотрит на телефон, прислонившись к стене, и, вероятно, переписывается с Беллами, а Феникс стоит над Девлином с садистским взглядом.

Из нас троих он самый тихий, но самый смертоносный. Люди часто принимают его молчание за незаинтересованность, но за маской скрывается извращенный разум, который работает гораздо быстрее, чем все остальные вокруг.

Он упивается этой кровью и потрохами, отчасти из-за бизнеса своей семьи.

Для сравнения, я больше похож на обаяшку, который «с медом больше пчел соберет». Я не особенно жесток, если только этого не требует ситуация.

А угрожать тому, что принадлежит мне, ― это, скажем так, преступление с большой буквы.

Я чувствую удовлетворение, когда глаза Девлина расширяются от страха, когда он видит, как я вхожу.

― Судя по твоей реакции, ты прекрасно знаешь, почему ты здесь.

Он судорожно трясет головой, кричит, пытаясь вырвать кляп изо рта и высунуть язык. Я бью его правым хуком в челюсть с такой силой, что стул отлетает назад и падает на пол.

Я стою над ним и медленно закатываю рукава рубашки. Не тороплюсь, растягивая агонию его предвкушения, пока он извивается, отчаянно пытаясь отодвинуть стул и себя от меня.

Это тщетные усилия. Ему некуда деться.

Наклонившись, я вцепился руками в его рубашку и притянул его к себе.

― Держи стул. ― Я обращаюсь к Фениксу, и глаза Девлина увеличиваются втрое, прежде чем он снова пытается закричать.

Как только его удерживают, я продолжаю наносить жестокие удары по его лицу и животу.

Я безжалостен, меня подстегивает ярость от раздора, который он посеял в моих отношениях, горечь и печаль от того, что я причинил боль Тайер, и ревность от того, что она теперь считает себя одинокой.

Я словно нахожусь в трансе, полностью отключив мозг и все остальное тело, кроме кулаков, которые обрушивают на него свою ярость.

Когда я прихожу в себя и смотрю на Девлина, его голова склонилась.

Он без сознания.

Я дергаю его за волосы. Его лицо представляет собой изуродованное кровавое месиво. Глаза опухли, губы порезаны, на щеках синяки и кровь.

Этого недостаточно.

― Разбуди его.

Роуг делает шаг вперед и выплескивает на него ведро воды. Парень оживает с паническим вздохом, его дикие глаза осматривают окружающее пространство, прежде чем остановиться на мне.

Я вижу по его взгляду, что он надеялся, что все это ― дурной сон, а не реальность.

Психологическая пытка, которой я его подвергаю, так же приятна, как и физическая.

Я выдергиваю кляп из его рта и бросаю его на землю.

― Пожалуйста, ― умоляет он. ― Пожалуйста, дай мне…

Он резко осекается, почувствовав лезвие моего ножа у своего горла.

― Что ты ей сказал?

― Я ничего не говорил…, ах! ― Он вскрикивает, когда я погружаю нож глубоко в его бедро.

Я дергаю его голову за волосы, обращаясь с ним как с маленькой сучкой, которой он и является.

― В следующий раз я буду целиться в артерию. Я буду смотреть, как ты истекаешь кровью и молишь о пощаде. Скажи мне, ― я сделал паузу, мой голос дрожал от ярости. ― Что ты ей сказал.

― Ты ударил меня ножом! Ты что, с ума сошел?

Я выдергиваю нож из его ноги, и он вскрикивает, когда из раны сочится кровь и капает на пол.

― Это артерия.

― Нет! Пожалуйста! ― кричит он, отбрасывая свой вес назад и снова отправляя стул на пол.

Я перешагиваю через него и подношу нож к его шее.

― С таким же успехом я могу перерезать тебе горло.

Страх сменяется неуместной бравадой, когда он решает сопротивляться.

Это было бы гораздо более впечатляюще, если бы он не трясся как лист.

― Я просто сказал ей правду. ― Он говорит, пытаясь вызывающе вскинуть подбородок, и вдруг отшатывается, почувствовав, как лезвие режет кожу. ― Что ты трахал ее только ради денег.

Я подбрасываю нож в воздух, ловлю его лезвием наружу и обрушиваю острие на его закрытый рот.

Хладнокровное удовлетворение вспыхивает в моей груди при звуке оскала его зубов. Я выпрямляюсь и поднимаю его на ноги, наблюдая, как он выплевывает кровь и осколки зубов.

― Ты сам требовал рассказать тебе! ― обвиняет он, уже плача. Слезы и сопли стекают по его лицу и смешиваются с кровью, создавая ужасающую картину.

― Мне не понравился твой ответ. ― Я говорю, ударяя его ножом в другую ногу. Он издает пронзительный крик, от которого содрогаются стены. ― Зачем ты это сделал?

― У тебя есть все, ― сокрушенно отвечает он, не переставая всхлипывать. ― Тебе все дается легко, в том числе и она. Я хотел хоть что-то у тебя забрать.

Я снова выхватываю нож, и на этот раз он не произносит ни звука ― адреналин подействовал.

― Позволь мне рассказать тебе, какую ошибку ты совершил. ― Я усмехаюсь, приближаясь к его лицу. ― Ты мог поступить иначе. Ты мог испортить мое будущее или мои деньги, и я был бы более милосерден. Но ты связался с ней. Ты прикасался к ней. Ты пытался отнять ее у меня, и за это ты должен заплатить.

― Пожалуйста, ― умолял он сквозь выбитые зубы. ― Я не хочу умирать.

― Ты не умрешь, ― говорю я.

Феникс бросает на меня полный отвращения взгляд. Наверное, он считает, что я слишком мягок.

― Смерть слишком легкая судьба для тебя.

― С-спасибо. Я обещаю, что больше никогда к ней не подойду. ― Он заикается, его глаза наконец-то снова встретились с моими.

Я всегда думал, что я самый приспособленный из нас троих. Что в один прекрасный день мне позвонят и я должен буду освободить Роуга или Феникса из тюрьмы.

Оказывается, когда речь идет о Тайер, нет предела тому, что я могу сделать. Нет предела боли, которую я причиню кому-то.

― Нет, не подойдешь. ― Я подтверждаю: ― Глаза или язык?

Краем глаза я вижу, как уголки рта Роуга кривятся в медленной ухмылке.

― Ч-что?

― Ты теряешь одно из двух. Глаза за то, что смотришь на нее, или язык за то, что открываешь свой чертов рот. Выбирай, что именно.

― Нет! ― закричал он, снова пытаясь вырваться, но на этот раз Роуг удержала стул. ― Отойди от меня!

― Выбирай, пока я не выбрала за тебя. Три…

― Ты не можешь!

― Два…

― Стоп! Чего ты хочешь?

― Один…

― Я дам тебе все, что ты захочешь!

― Дашь? ― спрашиваю я.

― Да! Все, что угодно!

― Отлично, ― говорю я, надвигаясь на него. ― Что я хочу, так это отрезать тебе язык. А теперь открой рот, время вышло.

Он захлопывает его, крепко сжимая губы, и борется со своими ограничениями еще более яростно, чем раньше.

Феникс подает мне пару зажимов, пока Роуг заставляет Девлина открыть рот и засовывает блок между оставшимися зубами, чтобы удержать его в таком положении.

Он продолжает биться и метаться, как рыба на причале, и я снимаю свой ремень и пристегиваю его к спинке стула, наслаждаясь его дополнительным унижением.

Привязав его голову и заставив открыть рот, я легко зажимаю его язык и вытягиваю его за губы.

Его глаза дикие и испуганные, и я хочу, чтобы он жил с напоминанием об этом страхе до конца своих дней.

Это гораздо лучшая пытка, чем его убийство.