— Но вы уехали?

— Пришлось… папу сюда работать позвали. Он сказал, тут землю купит. Но не купил. И заболел… и умер вот.

— Извини, — Лешему стало совестно.

— Ничего. Я плохо помню. Маленькая была. Он болел-болел. Лежал. Мама осталась. У нее долги и вообще не отпустят.

— Кто не отпустит?

— Этот… хозяин. Она бумагу подписала. Особую. И теперь не может уехать, пока долги… тетя Анна денег дает, и другие, но все равно мало.

Данька вздохнула.

И уточнила:

— Молоко будешь?

— Буду, — согласился Леший. — А ты… ты когда к этой своей Красавице пойдешь?

— Днем. Днем доить надо. И вечером тоже.

— Хорошо. Тогда прихвати документы… сможешь?

Кивок.

— Вот и отлично, — он взъерошил мягкие волосы. — Идем. Поглядим, что там у вас за хозяин…

Леший дернул головой так, что шея хрустнула. И мысленно прикинул, кому эти вот самые документы скинуть можно, чтоб проконсультировали. Что-то подсказывало, что сам Леший не разберется.

Все ж образование у него не то.

Пятнадцать тысяч…

Ну… на счету у него куда больше скопилось. Так что с долгом разберется. И с хозяином тоже… неспешно. Еще когда Лешего учили, что главное в деле — обстоятельность.

Бить врага надо исключительно с нею. Чтоб больше не поднялся.

Глава 34 О водяничках, женихах и проблемах снабжения

«А ведь миллионы людей, мечтающих о бессмертии, не знают, чем им заняться в среду вечером»

Размышления о смысле бытия и прочих очень важных материях.

Петрович встретил у сосны. Он явно их ждал, стоял, переминаясь с ноги на ногу, вздыхал тягостно и всем видом своим демонстрировал глубочайшую озабоченность сложившейся ситуацией.

— Хлопцы, — сказал он, дрожащею рукой вытирая пот со лба. — Тут это… дело такое от…

И выдохнул.

Зажмурился.

А после признался:

— Не приедет автолавка…

И столько печали в голосе его было, столько обреченности, что даже совестно сделалось, что они про эту автолавку спрашивали.

— Звонил мне тут… в контору… Маленков, который держит её. Сказал, что дорогу перекрыли с Конюхов.

— Кто? — мрачновато поинтересовался император.

— Так Свириденко… и люди его… там яма.

— Яма имеется, — подтвердил Иван и почесался. — Глубокая.

— Вот… а они, стало быть, её ремонтируют.

— Яму?

— Дорогу… только техники ремонтной там нету. Зато стоят два буса с мордоворотами и все машины заворачивают.

— А другая дорога?

— Через Осляпкино. Но там никто не рискнет к нам ехать… так что… просьба к вам, хлопцы… может… съездите? В Осляпкино… за хлебушком. Мукой там и еще… по списку.

Список тотчас появился из нагрудного кармана.

— Денег я дам… — поспешно заверил Петрович. — Прежде-то Сабуровы катались… их трогать не рисковали. А тут вот…

— Рискнули.

— А то… и если сунутся, то точно беда будет. Вы же — люди в наших краях новые… глядишь, поопасуться…

— Как показывает практика, они слишком уверились в своей безнаказанности, чтобы кого-то опасаться, — Император список взял. — Но съездим…

— Денег я дам! — поспешно заверил Петрович. — Лучше бы, конечно, в Конюхи, там не так от… Осляпкино, оно ближе, но… там… могут и проблемы быть.

— Разберемся, — заверил Император и, подхватив Петровича под локоток, чем несказанно смутил, поинтересовался. — Скажи… а вот откуда тут водянички?

— Так… — Петрович удивился вопросу, потом махнул рукой. — Познакомились уже? От… неуемные. Всегда тут были. Берегинин родник где?

— Где? — повторил вопрос Александр, припоминая особый вкус той воды.

— Так в наших лесах… он силу живую дает. А от ней и другие роднички открываются, малые… и уже девочек питают.

— Ага… а женихи им на кой?

— Ну… так ведь… земли мало осталось. Не хватает всем, чтоб так-то жить…

— Поэтому… женихи?

Что-то мысли нехорошие появились. И Петрович замахал рукой.

— Ну ты… тоже… надумал всякой дури. Не люди они! И тут им задержаться чтобы, зацепиться надобно. Тут… дело ж такое… правда оно или нет, того знать не знаю. Да и сами они… вроде как люди — Творца дети. И душа у них есть, которая им же дадена. А водянички — от силы, что в мире колобродит, пошли. И души у них, стало быть, нету… оттого и не могут они средь людей долго жить. Испокон так заведено, что, как водяница в возраст входит, то жениха себе ищет. Чтоб человек хороший и силой наделенный. Чем больше силы, тем оно лучше. Она её берет и её ж возвращает, да с прибытком… сильная-то водяница и сама-то на земле удержится, и слабого суженого удержит. А коли слабая, то сильный надобен, не такой, как я…

— Ага… — Император не сильно-то понял, хотя общий посыл был ясен.

— В прежние-то времена и земли было больше, и людей. Мы от на ярмарки ездили. И так-то, в Конюхи те же, в Осляпкино. И туда народ приезжал всяко-разный. Вот и находили себе девчата женихов по нраву. И с ними разъезжались, кто куда… если везло, что землица есть и место хорошее, то и там родники открывались. С водяничкою, чай, земля не иссохнет даже в самую засуху. Да и мужу хорошо. Сила-то живая, обережная. Такая многие болезни и беды отведет. И будут жить они долго, с одною душой на двоих…

Петрович отер пот.

— А эти вон… закрыли. Сами хотят забрать. Сперва ездили, головы дурили. Да только Аннушке моей не задуришь. Да и девкам тоже… ежели гнилая душонка и слабая, то сколько силы не дай, толку не будет. Душа ж важнее.

Петрович шел, неловко переваливаясь с боку на бок.

— Аннушка так им и сказала. Так этот нелюдь купить пожелал. Мол, продай своих девок. Все долги закрою… типа, пусть контракту подмахнут и будет вам счастье.

— Не подмахнули, как я понимаю?

— А то… для них-то слово данное крепче камня будет. Так что нет, не подмахнули. Тогда-то Свириденко понял, небось, что добром прибрать не получится. И начал пакостить. Решил, что ежели землю отнимет, то и хозяином станет…

— Ничего, что земля эта в том числе и императорская? — уточнил Александр.

— Так… говорили же ж.

— И что?

— Ответил, что императора он не обидит. Выделит долю. Болотце там какое, лесочек…

Император открыл рот, чувствуя, как закипает внутри сила. Вспомнилось вдруг, что дед сказывал, будто род их от драконов идет. И что характер оттого дурноватый, что порой сила над разумом власть имеет, а не наоборот.

Мнилось — сказки.

Красивые.

Все древние рода желают предка иметь посолиднее. А дракон — это ж солидно. Но теперь вдруг явственно осознал — правда. Дракон и не меньше. И теперь этот дракон чувствовал, что его собираются обокрасть.

Снова.

Нагло. Бесцеремонно…

— Дыши глубже, — Александра перехватили под одну руку.

— И сколько будет корень в третьей степени из восьмидесяти одного? — и под вторую тоже, оттеснив Петровича, который не слишком хорошо понимал, что происходит.

— Чего?

Александр выдохнул. И успокоился. И подумалось, что помимо силы драконы, судя по легендам, отличались изряднейшим терпением. А еще мстительностью.

Он вытащил блокнот.

И убрал.

Свириденко, стало быть… эту фамилию он и так запомнит. Без блокнота.

Болотце…

Будет болотце. Для такого случая Александр самое красивое выберет.

— В общем, теперь и вовсе не ясно, чего будет… — Петрович, кажется, ничего и не понял. Или сделал вид, что не понимает, вон, взгляд чуть отвел и на лице его появилось прежнее выражение, человека не особо далекого, слабого и растерянного.

Только…

Разве такого водяница выбрала бы в мужья? И поневоле Александр начал приглядываться, выискивая то, скрытое, не понятное.

— Что-нибудь да будет, — успокаивающе произнес Иван. И Бер кивнул.

Александр же мрачно подумал, что будет.

Всенепременно.