Тычок под ребра заставил его заткнуться. А вот Марусе стало вдруг очень интересно. В целом. Абстрактно. Должно быть, желание придушить кого-то переродилось в этот вот интерес.

— Потом расскажу… так вот, сейчас я воздержусь от ответа на ваш вопрос.

— Не имеет значения… в любом случае я эту шарашку закрываю! — рявкнула Диана Юрьевна.

— На каком основании? — а вот Сашка ничуть не испугался.

Впрочем, как и остальные.

Маруся хотела бы возопить, но… почему-то промолчала.

— На основании многочисленных нарушений!

— Таких, как отсутствие таблички?

— Это тоже…

— Это нарушение класса Е, которое квалифицируется, как мелкий недостаток. И не может служить основанием для прекращения деятельности объекта, — столь же спокойно ответил Сашка. — Даже в случае, когда подобных нарушений выявлено десять. Или сто. Не важно.

— Зато нарушения класса А могут служить основанием.

От жары ли, от пота или гнева — Диана Юрьевна явно не привычна была к возражениям — она взопрела. А испарина, пробиваясь сквозь слои косметики, эти слои подтапливала. Отчего лицо Дианы Юрьевны проступило этакими пятнами.

— И какие?

— А такие… во-первых, безобразнейшим образом нарушены нормы трудового кодекса! — папка хрястнула об ограду.

И Менельтор подпрыгнул, жалобно замычав.

— Тише, дорогой, — Иван обнял быка, насколько сумел. — У нас тут специалист по безопасности. Он не позволит тебя обидеть.

— Норма ясно определяет, что при ручной дойке на одну доярку должно приходиться двадцать коров! Не более! А здесь? Здесь вдвое больше!

Диана Юрьевна выдохнула и разом успокоилась.

— Ну и во-вторых, все ваши доярки — нелюди!

— И что? — Иван скрестил руки на груди. — Вы что-то имеете против нелюдей? Это, между прочим, расизм…

— И нарушение законодательства! — это она произнесла победным тоном. — Потому как важно соблюдать баланс! Не менее половины рабочих должны быть людьми… а у вас… у вас людей сколько? Трое? Четверо? Так что… я выношу предписание…

— Об исправлении недостатков, — перебил Сашка. — Поскольку, как понимаю, проверка проводится впервые и протокола, в котором вы бы указали на имеющиеся недоработки у вас нет, то вы просто обязаны его сейчас составить.

И оскалился так дружелюбно-дружелюбно.

— И выделить время на исправление указанных недостатков. Не менее двух недель. И только в случае, если эти недостатки не будут исправлены, может выноситься предварительное решение о закрытии предприятия. И то досудебное, которое дальше передается в суд…

— Умный… слишком.

— Вот почему это звучит, как… не знаю что? Будто умный — это недостаток?

— Хорошо. Будет вам… и протокол. И две недели на исправление, — улыбка Дианы Юрьевны стала широка и мила. — Надеюсь, это все?

— Нет… вы мне еще имя свое скажите.

— Зачем? — удивилась Диана Юрьевна.

— Да… знаете… раньше я думал, что у меня память хорошая, тренированная, так всех запомню. Но вот за последние дни столько нового узнаю, что появилось какое-то к себе недоверие. Записывать, оно всяко надежнее… особенно имена. А то сяду потом мемуары отчетные писать, так сказать, для потомков. Вдруг да забуду кого ненароком… не воздам по заслугам. Неудобно получится.

— Боже, — Диана Юрьевна закатила глаза. — Где вы таких придурков нашли только?

— Да… — Маруся даже не сразу нашлась с ответом. — Тех двоих из столицы прислали. А этот сам прибился…

Маруся смотрела, как комиссия рассаживается по машинам, а следом рассаживается и охрана, которой было как-то слишком уж много.

— Вернутся, — сказала она обреченно. — Две недели…

— Что-нибудь да придумаем, — Таська была настроена куда оптимистичней.

— Придумаем, — подтвердил Бер. — Или в морду дадим.

— Кому?

— Это уже вопрос, можно сказать, философский. Но мама говорила, что если найти правильную морду и дать в нее, то большинство проблем разрешится.

— Правильная морда здесь редко показывается, — Маруся оперлась на ограду. — Да и без охраны не ходит.

— Я правильно понимаю, — Сашка уселся на ступеньки и вытянул босые запыленные ноги. — Что здесь и сейчас готовился рейдерский захват?

— Чего? — Таська обернулась.

— В комиссии — семь человек, — Сашка загнул палец на левой руке. — А в охране — двадцать четыре. При этом охрана в нарушение всех инструкций держалась в стороне. Рядом с вашей…

— К-конторой, — Петрович, явно осознавший перспективу, даже заикаться стал. — Марусенька, что ж это деется-то…

— Дерьмо, — не выдержала Маруся.

— Думаю, — продолжил Сашка, — они рассчитывали получить предписание о закрытии. А охрана осталась бы следить за исполнением. Или еще что. Взяли бы под контроль контору.

Он задумался.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо… — Таська топнула ногой и земля слегка загудела. — Вот…

— Тогда странно, что они просто взяли и уехали, — Бер глядел на дорогу. Пыль почти улеглась и в целом ничто не напоминало о недавних гостях.

— Возможно, что захвата и не было бы… все же это не совсем законно, но вот силовая демонстрация… не знаю, насколько повлияла бы.

Маруся переглянулась.

Насколько…

— Коров надо доить трижды в день, — тихо сказала Таська. — Если не доить, они заболеют… и девочки опять же… что теперь делать-то?

— Нанять работников? — предложил Бер. — Или денег нет?

— Нашлись бы, только… — Петрович спустился ниже. — Не пойдут. Были же… раньше… держали… а они ушли.

— Почему?

— Куда, — отозвалась Маруся. — К Свириденко. Мы платили не так и много. И работа тяжелая. Наших коров только руками и можно доить. Да и то не всякого к себе подпустят.

— Пьяных терпеть не могут, — Таська потерла глаза. — Чтоб их… одну дуру чуть не затоптали. Она и устроила скандал. Жалобу написала. А тут Свириденко. У него и дойка механическая, и коровы безрогие, безопасные. Ну и…

— Уволились они одним днем.

— Девочки на себя нагрузку и взяли. Хотя тяжко. Мы помогаем, но…

— То есть, нужны доярки? — уточнил Бер.

— Нужны… и доярки тоже нужны. Но к нам не пойдут. Там, в Осляпкино, боятся. В Конюхах пытались нанять, но тоже никого не нашли. Потом прямо сказали, что дурных с нами связываться нет. А откуда-то издали везти, так это совсем другие деньги обещать надо, чтоб поехал человек.

— А сколько надо-то? — Сашка почесал щиколотку, на которой проступила красная бусина свежего укуса. — Людей?

— Тридцать три, — сказал Петрович. — А лучше тридцать четыре, чтоб уж наверняка пропорции соблюсть…

— Соблюдем, — Сашка поднялся. — Только… мне бы вещи мои глянуть. Вань, твой дом уже вырос?

— Понятия не имею, — Иван, до того молчавший, думавший о чем-то о своем, надо поглядеть.

— Погодите, — Таська толкнула Марусю в бок и взглядом указала на столичных магов. Выразительным таким взглядом. — Сначала, может, позавтракаем? Я блинчиков напекла… тонких…

Она серьезно?

Их захватить пытаются. И захватят в конечном итоге, потому что где им взять тридцать три доярки, да еще охрану…

А она про блинчики.

И…

Маруся чуть не хлопнула себя по лбу. Конечно. Вечер. И Свириденко. И… если так, то он собирался прижать их сегодня, а на этом вечере дожать? Если так, то предложение сделает, вполне определенное.

— Блинчики, — парни переглянулись. Бер даже сглотнул. — Блинчики — это хорошо…

— Блинчики, — Маруся выдохнула, заставив себя успокоиться. Встретиться со Свириденко надо… а там… — Блинчики — это хорошо. А дело — еще лучше. В общем…

Никогда-то она не умела, чтобы по-женски и хитро или мудро. Тетушка Анна учила, конечно, но вся эта наука с Маруси сходила, что вода с гуся.

— … в общем, помощь ваша нужна, — выдохнула она.

Глава 32 В которой приходит понимание, что архитектор — профессия сложная, а также о роли тушенки и сала в человеческом бытии