Мой взгляд встретился с глазами Эддарда Старка.

— Я убил его своей силой, — произнес я, намекая на то, что все законы Первых Людей формально были соблюдены.

Эддард раздраженно кивнул и проговорил:

— Да, ты прав.

После чего он вздохнул и продолжил:

— Возможно дело в том, что меня одолевают переживание по поводу твоего будущего.

Лорд Старк намекал на то, что в будущем вполне вероятно правда выйдет наружу.

— Не волнуйтесь, — произнес я с легкой улыбкой. — После того как я заполучу полную власть на этом континенте… Всё пройдет по высшему разряду.

Я прекрасно понимал то, как себя ведут массы. В моем прошлом мире общество весьма быстро забывало про то, что происходило несколько месяцев назад… О чем может идти речь, если в нынешних реалиях мой контроль над этими массами было железным?

— Великие Рода же ничего не посмеют совершить, если они, конечно, не будут полными идиотами, — проговорил я с полной уверенностью в своих словах.

Эддард в ответ на это вздохнул и принял мои доводы.

— Что с Пауком? — спросил дальше лорд Старк.

Казнь Вариса перенесли на пару дней вперед.

— Вы же знаете, что его перенесли?

Лорд Старк кивнул, но продолжил:

— Мне всё ещё непонятно причина данного поступка.

Всё же Эддард Старк не был создан для Королевской Гавани. В этот момент я ещё раз это понял. Мировоззрение лорда Старка было крайне сильно подвержено Северным привычкам.

— Всё таки вы не созданы для этого города, — проговорил я с легкой улыбкой на лице.

Эддард Старк прекрасно понял, что же я имею в виду и по этой причине тоже слегка улыбнулся.

— Я тоже так думаю. Однако в этом вопросе у меня не было выбора.

Я видел в глазах Эддарда то, что он желал оказаться не здесь, а дома в Винтерфелле.

— Необходимо выжать из смерти Паука всю выгоду, которую только можно. Люди получили зрелище от смерти Пицеля. На пару дней им этого хватит. Весь город будет активно обсуждать данную смерть ещё неделю. После чего данная тема изживет себя.

С каждым моим словом я видел, что лорд Старк начал понимать.

— И вот тогда ты и убьешь его, — произнес лорд Старк.

На удивление лорд Старк не осудил подобное мое решение, вероятно он понял, что с этим ничего не поделаешь.

— Именно, — произнес я, смотря на город с интересом в глазах.

* День Казни *

Варис предстал передо мной в унылых оттенках, скорее образ иссохшего существа, предназначенного для смерти. Когда-то гордый стержень, ныне слаб и изможден. Печаль скользит по его глазам, рисуя на нем мозаику утраты и безысходности. Яркий взгляд, что когда-то отражал жизненное пламя, теперь погружен в непроглядную глубину, словно закрылся от окружающего мира, оторван от обыденной действительности.

Жизнь этого человека иссякла, как источник в пустыне, оставив лишь выжженную землю позади. Он забыл о цели, озарявшей его лицо в молодости, и об амбициях, что играл невероятную музыку в его груди. Теперь его дни скользят тихо и монотонно, словно замедленный кадр, в котором время замерло, а он остался один с самим собой.

Он живет в тени приговора, который уже обозначил его смертный приговор. Его душа давно ощутила зов неизбежности, и он лишь проживает свои последние дни в ожидании. Тоска и отчаяние стали его ближайшими спутниками, а надежда угасла, словно последний светило на закате.

Он — тень человека, который утратил смысл своей судьбы, забыв о своих мечтах и целях. Его существо лишено жизни, хотя физически оно еще существует. Казнь стала не просто физическим приговором, но и духовным мучением, лишившим его радости существования.

— Давно не виделись, Варис, — произнес я.

В это же мгновение он поднял свои глаза. После чего его глаза наполнились подобием жизни.

— И вправду давно, ваше величество, — проговорил Варис.

— Я так полагаю… Ты уже всё понял? — спросил я у евнуха, чувствуя в нем невероятную ярость.

— О, вы про смерть моего племянника? Кончено. Было трудно всё связать, но я сумел это сделать…

— Ты меня ненавидишь? — с интересом спросил я у Вариса.

— Хахахаха, — рассмеялся Варис. — А вы как думаете?

— Я знаю, — ответил я. — Мне хотелось узнать… Как долго ты будешь носить свою маску невозмутимости. Я узнал, и я разочарован.

* Спустя некоторое время *

Специально подобранный человек объявлял все грехи Вариса. Толпа, которая собралась снизу, принимала получаемую информацию с невероятно ужасающей по своей сути радостью в душе. Я прекрасно видел то, что их глаза были полны радости.

В этих голодных до крови глазах. В этих быстро изменившихся людях я потерял чувство времени. Ощутил себя я лишь в тот момент, когда мой клинок отсек голову Вариса.

— Вот и всё, — прошептал я про себя, когда закончил жизнь одного из величайших манипуляторов всея Вестероса.

Толпа ликовала, ведь она получила кровь человека, который добился чего-то большего чем они. Хотя вероятнее всего дело было в том, что они лишь хотел утолить свою первобытную суть, которую так и тянула на пролитие крови.

— Дай массам хлеба и зрелищ… И вот они твои рабы, — проговаривал я, идя в сторону красного замка.

Мне ещё необходимо было решить… Каким образом надо покончить с Тайвином Ланнистером, которого я заметил в трех днях от столицы.

— Как мы будем действовать? — спросил Эддард Старк.

Он спрашивал о том, какой же план противодействия против Тайвина Ланнистера будет применен нами.

— У Тайвина весьма хорошая кавалерия, — произнес я, думая о том, что же лучше всего поставить против лорда Ланнистера из своих людей. — Я же привел пехоту.

Эддард Старк, нахмурившись, проговорил:

— Ты же понимаешь, что пехота против кавалерии зачастую весьма слаба.

— Хах, — улыбнулся я, думая о своих людях.

Мои небесные глаза засекли движение мое пехоты… Шаги были однообразны, словно ритмичный метроном, но сущность движения совершенно различна.

Пехота, как хищное животное, охотится на каждый свой шаг, когда она впивается в землю своими ботинками и глубоко впитывает душу местности. Они похожи на охотников, бдительных и медленных, готовых к удару с неожиданной яростью.

Каждый солдат — часть единого организма, великой зубчатой передачи, в которой каждый звено зависит от другого. Каждое лицо в пехоте — это лицо командира, жаждущего победы и заставляющего солдат идти вперед, независимо от страха или усталости.

Кавалерия же — это скорость, мощь и элегантность в движении. Их ритм — галоп, быстрые, сильные и грациозные. Они сливаются с лошадьми, становясь одним неразделимым существом. Их боевой танец на поле битвы — это эффектное представление, манящее глаз и пугающее сердца врагов. Они — грозные наездники, владеющие искусством боя верхом, и каждый кавалерист — как вихрь страсти и пронзительного копья, направленного в самую душу противника.

Если пехота — земля и её природные дары, то кавалерия — ветер и свобода, которую они приносят на своих доспехах. Пехотинец борется за каждый квадратный метр земли, кровоточащей под их ногами, в то время как кавалерист мчится по бескрайним просторам, навстречу новым горизонтам.

Оба вида войск служат своей и цели, но их способности и сущности неразделимы. Пехота — стена обороны и ярость атаки, кавалерия — молния, разрывающая облака. Вместе они образуют единую силу, способную сразиться с врагами и преодолеть любые преграды, которые стоят на пути к победе.

На бескрайних полях, облака пыли поднимаются от копыт мощных коней, когда кавалерия стремительно наводит ужас на врагов. Блеск стальных лат, молниеносные атаки, грозные копья, и земля замирает перед мощью рыцарской конницы.

Однако, в недрах крепостей и горных ущелий, пехота восседает на троне своей несгибаемой силы. Каждый солдат — камень в стене, их доспехи звенят стойким звуком, а сердца бьются ритмично, словно барабаны войны. В зарослях леса, скрытые от глаз врага, пехотинцы готовятся к засаде, где мастерски применяют свои навыки в ближнем бою. Их щиты защищают от копий и стрел, а копья и мечи яростно отвечают на вызов.