Нутро нашёптывало очевидное, возможно возникнут трудности с пробиванием шкур.

На широких мощных лицах — тонкие острые носы, Всетворец будто в насмешке налепил. И хоть это похоже на других местных полукровок, в близнецах чувствовалась и определенно была какая-то очевидная экзотика.

Явно неместные.

— Это где таких производят?

— Тебе и правда интересно, Молодой?

Я пожал плечами, а он ответил:

— Их помесь bew tehs… называют, да, называют цэр. Выращивают в Каменном Панциде, в фуркатском Миладе воспитывают — потом сдают тому, кто достаточно платит.

— Рабы?

Один из близнецов фыркнул, выразив презрение.

— Кто угодно, Молодой, но не рабы, — объяснил Распорядитель.

— Понятно. Скажи, зачем ты меня звал?

— Молодость — нетерпелива, тут, конечно, ничего не сделать, — он потёр свои костистые ладони. — Но что имеем, то имеем. Sangre jeffio. Sangre atola tehs worm marcito.

Близнец с правой стороны рассмеялся, услышав последнюю реплику.

Раздражение срезали моды, оставив только ворчливые отголоски.

Пытаясь отвлечься, всмотрелся тщательнее, и увидел две детали. От первой разобрала ярость такой силы, что модам пришлось на секунду парализовать мое тело, а затем и просто еще на секунду выключить. Перезапустить. В голове я уже потрошил Распорядителя, захваченный эмоцией; по факту, тело, разогнанное биохимией с безумно-молотящимися сердцами, застыло на месте.

Сейчас — совершенно точно — моды спасли. Как только я отсеку голову Распорядителю, братья прихлопнут меня, точно взбесившегося иглошёрста.

Все дело в его маске. Белая основа с вставками украшениями из льдисто-голубых костей дхалов. А по краям, у скул, ушей и висков осколки модов.

Гнилой пузырь шанкарской отрыжки.

Распорядитель не мог не знать, что носил. А значит, чтобы сейчас не рассказывал — он опасен. Распорядитель — враг, ненавистник, извращенный коллекционер; и будущий мертвец.

Это я обещаю.

Справедливость — всё.

Вторая деталь — предплечья открыты, черные нити шли под кожей пугающей сеткой. Так выглядело отравление тех, кто носил внутри плоти больше модулей чем мог освоить.

Бойцом не выглядел — так понимаю, для этих задач чучел сзади достаточно.

Однако я держал в уме: всякое возможно. Среди множества модулей найти в его тщедушном тонком теле какой-нибудь одиночный боевой — да еще и самый неприятный — думаю вполне реалистичный расклад.

Этакий модуль последнего шанса.

Что мог подметить еще?

Ему могло быть как сорок лет, так и все восемьдесят.

Был ли он старше меня?

Задумался, а сколько мне вообще лет? Сложный вопрос. Сколько функционируют дхалы? Маловероятно, что мне восемьдесят. Между четырьмя и шестью десятками? Это уже больше напоминало правду; однако оснований никаких так считать нет. Ориентировался по подсказкам нутра.

— Прости старика, задумался. Видел твои бои, как тебе “Дом”?

— Терпимо.

— Легко, да?

Промолчал.

Готовил ли он мне ловушку?

Естественно. Иначе вообще зачем я здесь?

— Скромный — хорошо. Можешь не говорить старику. Я понимаю. Но таковы правила. Другие бои видел?

— Нет.

— Понятно. Деловой, а не идейный. Ты заинтересован в Пере?

— Заинтересован.

— Ты неплох, Молодой, — он сам себе кивнул. — Приятно посмотреть. Sangre… Кровь горит. Минимум лишних движений, сплошь лирика функционала. Просто, эффективно, напролом. Вызывает уважение. Спросил у Боросса — сам я в таких делах всё же слаб — справится ли он с тобой, так Боросс пожал плечами и сказал, что в одиночку не работает, только с братом. Обычно он отвечает что-то вроде “размажу слабака в фарш”.

— Босс, — недовольно прошипел гигант у правого плеча.

Распорядитель врал.

Я ничего показать не успел.

Где он мог что-то видеть?

Уверен, этого диалога не было. Старик только сейчас его выдумал, чтобы надавить на мою гордость и самолюбие. Но он не из народа, и даже не человек. Он — мертвец, гуль, отброс, червь. А значит его мнение и исторгаемые из пасти слова стоили меньше чем вонючий ком грязи.

Поморщился:

— К чему это пустая похвальба?

— Молодой, если хочешь всерьез за Перо соперничать, то нужно получать больше баллов. Чтобы получать больше баллов, бои должны стать серьезнее. Чтобы бои стали серьезнее — нужно твое согласие на усложнение.

— Как посмотреть список участников и заработанные баллы?

— Никак.

— Почему?

— Потому что такова моя воля, — услышал в голосе улыбку.

— Зачем нужно усложнение боев?

— Зачем Распорядителю хорошие бои?

— Понятия не имею.

— Любовь к искусству. Деньги, билеты, тотализатор. Новые рабы. Благодарность Архонта, нелюбовь к Советнице. Причина может быть какая-угодна и watt даже несколько сразу…

— А других “любимчиков” у тебя нет?

Он засмеялся:

— Есть… Как же им не быть. Поэтому и веселее, когда они сталкиваются между собой. И там уже получается чемпион. Так ты согласен, Молодой?

Видимо просто варианта, где его цэры меня до смерти забивают — нет.

Уже хорошая новость.

Либо с его точки зрения — это просто не честно, если он идиот, либо из-за их “любви” с Советницей дело могли раскрутить и рисковать, подставляться по ерунде он не хотел. Второй вариант — более вероятный. Думаю, того из кого ты делаешь украшения — приниматься всерьез сложно.

Так-то он мог придумать что угодно. Взять любые баллы, но, конечно, вряд ли его цель засудить. К тому же от засуживания есть прекрасная защита — просто убивай всех оппонентов; присуждать победу мертвецу — неприлично, в некотором роде даже проблематично. Но формат судейства странный. Да, мог накрутить что угодно.

Мог, но какая разница?

— Согласен.

Распорядитель нажал что-то в нижней части стола, сказал:

— Вот и запись.

— А это зачем?

— Для властей, — пояснил Распорядитель. — Если ты погибнешь на Арене, чтобы лишние вопросы меня не напрягали.

Даже без таланта хади к эмпатии, я слышал насмешку.

В принципе, мне все равно что он себе напридумывал. Я в накопительство играться не собирался, просто убью его и найду синтез. Не выйдет отыскать, что ж, Мать меня поняла бы. Устранение Распорядителя стало задачей приоритетом выше.

Безопасность

Она провела пальцем по моей груди.

— О, Небо — это топор? — движение вверх, к шее. — Нет. Тогда бы рана не тянулась на всём протяжении… но что это могло быть? Эй, Воитель, не уснул?

— Нет.

— Это был кнут?

Большущие зеленые глаза внимательно следили за мной.

— Я без понятия.

— Это точно кнут.

— Ерунда, Касс.

Она наморщила вздёрнутый носик, усеянный веснушками:

— Почему?

— Какой кнут пробьет панцирь?

— Глупый, — сжала мое лицо ладонями и посмотрела в глаза. — Просто, когда тебя им били, ты был голый.

Рассмеялась.

Угрюмо молчал. Она много болтала — я в таких вещах слаб.

***

— У фуркатов принято, к первому встречному в постель прыгать?

Погладил рыжие волосы.

На короткое время почувствовал спокойствие, но потом в субличностях опять забилось беспокойство об Идоле.

Бездна.

— … Это всё из-за того, что ты Первый шип Сар.

Сохранять нить диалога было сложной задачей.

— Ты небось, это каждому говоришь.

Кассандра ткнула меня кулаком в грудь:

— Это что ты так меня шлюхой назвал?

— Назвал как назвал…

— А твои какие оправдания? Ты не сильно то сопротивлялся.

— Ты ввалилась сюда, женщина, когда я мылся.

Фыркнула:

— Недостаточно. Мог и уйти меня попросить.

— А ты бы ушла?

— Нет, конечно, — засмеялась. — С моей стороны — это тактический приём. Вам же нургусам боевитым нравятся тактические приёмы, возбуждают они вас. Нужно было застать тебе без панциря. Говорят, без панциря вы размягчаетесь. Так и есть. Так что придумай другую отговорку.