Сохов, который был выше Пашки на целую голову и намного шире в плечах, мерзко ухмыльнулся. Маняша прикрыла рот рукой и инстинктивно покосилась по сторонам, ища спасительного прохожего. Но они были совершенно одни, сквер будто вымер: ни тебе мамаш, гуляющих со своими малышами, ни пассажиров, идущих от автобусной остановки к домам, — никого.

— Да чего вы струхнули? — Сохов хохотнул и перекинул зубочистку из одного уголка рта в другой. — Детки, я же не Бармалей!

— Это еще не доказано, — буркнул Пашка.

— А ты поаккуратней, малявка. — Сохов, видимо, шутил из последних сил. А взгляд его был злым, и глаза как-то неприятно бегали из стороны в сторону.

— Ну чего тебе нужно? — Маняша возненавидела себя за этот плаксивый тон, она старалась быть храброй, но ноги у нее подкосились, и она уцепилась за Пашку, как утопающий за соломинку. — Я же ничего в милиции не сказала.

— А чего интересного ты можешь сообщить милиции? — он прищурился и нервно передернул плечами.

Она поняла, что проговорилась.

— Значит, так, — не дождавшись ответа, подытожил Сохов. — Я должен отвести тебя к кое-кому…

Он протянул к ней лапищу.

Маняша еще сильней вцепилась в Пашкин локоть:

— Никуда я не пойду!

— Да не бойся ты, ничего с тобой не будет. Просто поговорим.

Что-то в его спокойном добродушии было не так. Доброта — это, конечно, напускное. Сохов просто не может источать доброту.

И тут Маняша поняла, что он сам страшно боится. Все вчерашние разговоры в КПЗ о том, как мафия расправляется с проколовшимися подельниками, волной всплыли в памяти, и ее затрясло.

— Нет! — взвизгнула она. — Нет! Не трогай меня!

Но он уже тянул ее за рукав пуховика.

— Отцепись от нее! — очнулся Пашка и толкнул его в грудь.

Действие не произвело эффекта. Похоже, Сохов даже не понял, что на него напали.

— Давай, пойдем, чего ты упрямишься? Посидим, поговорим. — Он с силой оторвал ее от Пашки.

Тот пихнул его снова с тем же результатом.

— Я сейчас кричать буду! — пропищала она.

— Не-а, — ладонью он предусмотрительно прикрыл ей рот и так мастерски сдавил губы, что она не имела возможности даже укусить его. От бессилия Маняша замычала.

Пашка отпрыгнул в сторону и саданул его ногой чуть ниже спины.

Сохов, сжимая Маняшу в объятиях, медленно повернулся к нему, смерил осуждающим взглядом и процедил:

— Слушай, парень, лучше перестань. Хочешь, пойдем с нами, только не пинайся. Я ведь не бить вас пришел. Если бы дама твоя не была столь нервной, я бы не зажимал ей рот. Так что успокойся. Эй! — тут он встряхнул Маняшу. — Это и тебя касается. Я же сказал, успокойся! Никто никого не обижает. Все друг друга любят.

Он развернулся и направился по аллее к дороге. Там, сквозь деревья, виднелась припаркованная к обочине зеленая иномарка.

«Это конец!» — в ужасе подумала Маняша, понимая, что ее практически несут к этой машине.

— Отпусти ее! — в отчаянии крикнул Пашка за спиной, потом с разбегу прыгнул на Сохова и повалил всех на асфальт.

В первую минуту Маняша подумала, что туша Сохова придавила ее насмерть, до того было больно. Потом боль переместилась к лицу. Сверху происходила какая-то возня. Поверженный Сохов никак не мог скинуть с себя Пашку. На краткий миг он ослабил хватку вокруг Маняшиной шеи. Почувствовав свободу, она выползла из-под дерущихся, вскочила на ноги и с ужасом уставилась на развернувшуюся на асфальте потасовку. Впрочем, зрелище было недолгим. Сохов, освободившись от Манящи, быстро взял верх и теперь наносил лежащему на спине Пашке сокрушительные удары.

— Перестань его избивать! — крикнула она и, набросившись на Сохова, схватила его за руки.

Пашка поднялся на локти и тряхнул головой. Из носа его сочилась кровь, левый глаз распух, ухо тоже. Но он все равно ринулся на врага с тем злым отчаянием, с которым израненный бык в последний раз бросается на шпагу тореадора.

Вдвоем они повалили Сохова. Тот брыкался и изрыгал проклятия. Краем глаза Маняша заметила, как из зеленой иномарки вышел человек и нерешительно шагнул в их сторону. Участвовать в драке ему не хотелось. Наверное, не желал светиться. Он все еще ждал, но в конце концов его терпение могло лопнуть.

— Пашка, бежим! — крикнула Маняша.

— Вот надаю ему по морде, и побежим, — кровожадно пообещал тот.

— Нет, идиот! Сейчас бежим! — Она вскочила и, схватив его за руку, потащила за собой.

Но тут Сохов схватил ее за лодыжку. Она снова грохнулась на землю.

Парень у машины все еще топтался на месте, наблюдая за происходящим.

— Отпусти ее! — взревел Пашка.

Сохов подтянулся, наползая на Маняшу всем своим мощным телом.

— Так! — сурово пробасил сверху кто-то четвертый. — Быстро разошлись по сторонам и объяснили, в чем тут дело!

От неожиданности все трое на земле замерли.

— Прекратили возню, я сказал! — прикрикнул мужчина.

Маняша облегченно вздохнула, почувствовав, что Сохов ее отпустил. Она поднялась с земли и отряхнулась.

— Павел! — обратился мужчина к ее защитнику. — Что происходит?!

Пашка прикрыл ладонью подбитый глаз. Маняща с интересом уставилась на их спасителя. В этом бледном человеке она с трудом узнала Пашкиного отца. Раньше он был огромным, розовощеким здоровяком, похожим на чемпиона мира по многоборью. Теперь же из всей внушительной внешности остался только рост. Он похудел, глаза его ввалились и, несмотря на строгий тон и явное владение ситуацией, напоминали глаза побитой собаки.

«Да… — отвлеченно подумала она, — вот что значит пойти в сорок лет по бабам!»

— Здравствуйте, Василий Карпович, — она робко улыбнулась.

— Здравствуй, Маша. Так кто-нибудь объяснит мне, что тут у вас случилось?

Сохов вдруг резво вскочил на ноги и стремглав понесся к иномарке.

— Ну уж нет! — прорычал Пашкин отец и кинулся следом.

— От него не убежишь, — обреченно вздохнул его сын.

Однако Сохову удалось совершить невозможное: он вскочил в иномарку, когда та уже отъезжала от тротуара.

Василий Карпович вернулся к ним очень расстроенным.

— Ну ничего, — пообещал он, — я разберусь. Я номер запомнил. Я узнаю, кому принадлежит эта машина. — Тут он повернулся к сыну: — Может быть, ты прояснишь ситуацию?

— Да мы шли, шли, а он напал, — попыталась соврать Маняша.

— Вот как? — он явно не поверил. — Ладно, дома поговорим.

С одной стороны, Маняша, конечно, понимала, что Пашке предстоит нелегкий вечер, потому что отец из него душу вытрясет, чтобы удовлетворить свое родительское любопытство, и Пашку ей было жалко. Но с другой стороны, его же никто не заставлял тащить ее в этот сквер, да и вообще, он добровольно вызвался за ней ухаживать. А кто сказал, что любовь — штука легкая и безопасная?

— Понять не могу, как тебе удалось затащить меня сюда? — Варвара оглядела огромное фойе Театра имени Моссовета. — Катька, ну почему я здесь?!

— Ты прекрасно знаешь, что мой благоверный уже пять лет на любое зрелище покупает не два билета, а три. Извини, это давно стало его привычкой. И согласись, не самой вредной.

— Нет, — она усмехнулась, — я все-таки удивлена. Почему вместо того, чтобы помчаться на запланированную встречу с Ваней, я торчу в этом гиблом месте?

— Гиблом месте, — передразнила ее подруга. — А короткая передышка на любовной дистанции еще никому не вредила.

Варвара с ней не согласилась. Она испытывала прямо-таки физические муки из-за того, что ее оторвали от Ивана и бросили в это огромное полупустое фойе, где ей одиноко и холодно. Предстоящий спектакль уже наводил тоску, шампанское казалось кислым, конфеты пресными — словом, ничего она не желала более, чем вырваться отсюда, из компании навязчиво доброй Катерины и ее до тошноты галантного мужа, и понестись по улице навстречу мокрому ветру, туда, где в маленькой уютной комнате на большой кровати растянулся Иван.

Что он сейчас делает? Смотрит телевизор? Или заменил ее на свою юную Олю? — Мысль повергла Варвару в шок. Она затравленно зыркнула по сторонам, словно пыталась найти ответ на этот вопрос, но кругом медленно прохаживались люди — нарядные, веселые, беззаботные. «Да что со мной такое? — неожиданно разозлилась на себя Варвара. — Я же двух детей родила!»