Она попробовала еще раз, и с тем же результатом. Верней, с полным его отсутствием.

– Никиас был прав, – с сожалением вздохнула Доркас. – В тебе ни капли огня.

Из всего оружия Гефестейона солнечные диски Гелиоса поразили Деми больше всего. Как же ловко управлялись с ними Искры! Несколько пассов, плавное скрещение рук с зажатыми в них дисками, и пространство взрывалось солнечным светом. Однако давать их Деми Доркас не спешила.

– Мне жаль это говорить, но…

– Я не боец, – краешками губ улыбнулась Деми. – Что я и сказала с самого начала.

– Зачарованное божественным дыханием оружие словно боится тебя… Или ты его боишься. Как бы то ни было, я не чувствую в тебе божественных искр – ни Гефеста, ни Афины Паллады, ни Энио, ни Артемиды.

Сочувствия в глазах Доркас хватило бы на троих.

– Не страшно, – выдавила Деми. – Во мне могут быть другие искры. Алая Эллада полна магии, ведь так?

Вопрос повис в воздухе, пока Доркас не поспешила с ней согласиться.

– Верно. Есть ведь не только воины, но и колдуны… Кто знает, вдруг ты носитель силы стихии, как я – земли?

В молчании они добрались до пайдейи. Не слишком довольный порученной ему ролью няньки Никиас тенью следовал за ней с Доркас. Настроение разговаривать, любоваться величественным Акрополем или росписью на стенах пайдейи у Деми иссякло. Она шла, глядя прямо перед собой, погруженная в свои мысли.

Едва перешагнув порог комнаты, что служила Кассандре чем-то вроде кабинета, выпалила:

– Как вы испытываете тех, кто не проявил себя в Гефестейоне? Как понимаете, какая в ком божественная искра?

– Чаще всего просто наблюдаю, – спокойно отозвалась Кассандра. Она сидела за украшенным рельефными узорами столом, изучая самый настоящий папирусный свиток и золотым стилусом делая пометки в лежащем перед ней полиптихе. – Дар рано или поздно заявляет о себе. Однако бывают и особые случаи. Когда я не могу распознать суть божественного благословения, но чувствую его в человеке, даю ему эликсир Цирцеи. Он связывает человека с его колдовской силой, заставляя почувствовать, проявить собственный дар.

– Вы можете дать этот эликсир мне?

– Что же, нам не повредит еще одна Искра. Даже если она окажется Искрой Гекаты.

Чтобы понять, что таилось за этим «даже если», пришлось расплести клубок памяти. Первая нить: Геката – богиня мрака и колдовства. Вторая – противница Гелиоса-солнца и Гемеры-дня. Третья – сторонница Ареса, противника Зевса.

Вот оно.

– Вы готовы принять в свои ряды человека, в чьих жилах – божественные искры ваших врагов?

Никиас и Кассандра заговорили одновременно и оба не колеблясь сказали «да».

– Не происхождение определяет человека. И не божественная печать, – тихо добавил Никиас.

Деми задержала на нем взгляд. Даже Доркас казалась удивленной его словами.

Ждать пришлось недолго. Отлучившись из комнаты, Кассандра вернулась с миниатюрным фиалом[19] уже пару минут спустя. Деми завороженно смотрела на густую мерцающую жидкость серебристого оттенка. Помедлила лишь мгновение, чтобы откупорить пробковую крышку… И выпила эликсир Цирцеи до дна.

Нахлынуло странное чувство… не пустоты, но странного расщепления, словно душа рвалась на части – как тканевое полотно, что тянули в разные стороны десятки рук. Кассандра предупреждала, что ощущения могут оказаться неприятными, потому Деми, плотно смежив веки, терпеливо пережидала приступ тошноты.

А потом осторожно приоткрыла глаза.

Никиас все понял по ее лицу.

– Ну что, великая колдунья, и какой стихией ты умеешь управлять? Что, всеми четырьмя? – Он наклонился к самому ее уху, прошептал издевательски: – А как насчет стихии разрушения? Разрушаешь ты мастерски, и притом в мировых масштабах.

Ей бы гордо вздернуть подбородок, однако на это была нужна не только дерзость, но и вера в саму себя. А внутренний резерв Деми оказался пуст. Черпать из него оказалось нечего.

– Что там? – прошептала Доркас.

– Ничего, – стеклянным голосом сказала она, пытаясь избавиться от горечи, порожденной словами Никиаса. – Темнота. Тьма без конца и края.

Доркас покусала губы. Казалось, она старательно пытается подобрать слова, которые могли бы успокоить Деми. Но растерянность на ее лице говорила о том, что в утешениях она не сильна.

– Ты сама сказала, Алая Эллада полна магии… Ты не какая-нибудь там смертная, ты – первая женщина, созданная Гефестом по велению Зевса. Может, ты как Кассандра или Ариадна? Ведь их дары – не от богов. Их источник – магия самой Эллады.

– Ты не понимаешь. То, что ни эликсир, ни тренировки в Гефестейоне не показали ничего, означает лишь одно: боги забрали дары, которыми когда-то наградили мою – Пандоры – душу. Ведь так?

Последний вопрос она адресовала уже Кассандре. Красота и шарм – от Афродиты, а с ними и талант обольщать. Сладкоречие и коварство – от Гермеса. От Афины – способности к рукоделию. И еще много других даров, которые и дали Пандоре имя.

Если какие-то иллюзии – или пустые надежды – в ней еще и оставались, Кассандра поспешила их развеять.

– Да, – помедлив, ответила та. – Думаю, так.

– Как обидно, правда? – Голос Никиаса обжег арктическим холодом.

Деми шумно выдохнула воздух через ноздри. Он даже на минуту не позволял о себе забыть.

– Ты ведь только-только начала считать себя нашей Избранной, которая спасет от вселенского зла Алую Элладу.

Доркас покачала головой.

– Никиас… Наконец нашел, на кого выплеснуть свой яд, от которого сам вот-вот захлебнешься?

Подавшись к ней совсем близко, он процедил:

– Думай, с кем говоришь.

– Тебе меня не запугать. – Доркас медленно приподняла подбородок, сложив на груди крепкие, натренированные руки. В полускрытое маской лицо впился диковатый, непокорный взгляд серых глаз. – Ты как собака на цепи: больше лаешь, чем кусаешься.

Из горла Никиаса вырвался короткий рык, а Доркас победно усмехнулась.

Деми едва их слышала, едва понимала, что вокруг происходит. В сознании билась в агонии одна-единственная мысль.

Боги отвернулись от нее, отняв все, чем когда-то ее одарили.

– Я нашла ребенка асклепиады, – радостно сообщила вошедшая в комнату Ариадна.

Ее улыбка поблекла при виде мрачного лица Деми.

– Что-то слу…

– Все в порядке, – плохо слушающимися губами сказала она.

Ничего не было в порядке, но сейчас не время и не место это обсуждать. Деми старалась не подпускать правду к сердцу. Если позволить себе думать об этом, можно попросту возненавидеть себя… Пандору. А в Алой Элладе и без того достаточно кандидатур на эту роль.

– Хм-м… Так вот, ребенок. Я нашла его в садах Хлориды[20]. Бедный малыш страшно перепугался. Лепетал, что какая-то жуткая женщина с ужасно длинными когтями его чуть не увела. Она возникла из ниоткуда, хотя дверь в их дом была заперта.

– Гелло… – с помрачневшим видом произнесла Кассандра.

– Похоже на то.

Заметив вопросительный взгляд Деми, Ариадна объяснила:

– Демоница. Известна тем, что похищает детей и вредит роженицам. Она ненавидит младенцев и, по слухам, даже их… – она замялась, так и не став продолжать.

– Ест?! – ахнула Деми.

Ариадна с усилием кивнула.

– Другие, правда, говорят, что она только поглощает их жизненную силу. Я знаю лишь то, что похищенных ею обычно не находят. В этот раз нам повезло. Кажется, ее спугнули… Наверняка атэморус – не все темные создания уживаются друг с другом.

– Почему она похищает детей? – тихо спросила Деми.

– Потому что она – чудовище, – скривившись, бросила Кассандра.

– Вы не знаете, через что ей пришлось пройти.