Харон повел ее куда-то вперед. Звук его шагов был неслышим. Может, и его поглотила тьма?

– Где мы? – Голос дрожал.

Раздался еле слышный шелест – в воображении Деми неразличимый сейчас Харон пожал плечами.

– У этого места нет названия. Его называют переходом, тоннелем или даже порталом.

– А на самом деле?

Ей нужно было говорить, нужно было занимать чем-то мысли, пока Харон вел ее по одному ему ведомому пути.

– Это часть прежнего, древнего пространства. Часть Хаоса, из которого всё и появилось. Длинный и узкий тоннель, соединяющий два мира…

– Как Стикс? – вдруг вырвалось у нее.

Деми сама не верила, что пытается найти в происходящем какие-то параллели. Какое-то рациональное зерно. Особенно забавно, если учесть, что их она искала в мифах.

Однако Харону сравнение пришлось по вкусу, судя по сорвавшемуся с его губ короткому смешку.

– Верно. Как Стикс. Я сам однажды проложил этот тоннель.

Голова раскалывалась все сильнее. Реальность пыталась убедить Деми в том, что она шла, ведомая самим Хароном… От жуткого осознания желудок скрутился в узел. Она примерзла к земле – или к тьме, что ее заменяла.

– Ты ведешь меня в Царство Мертвых? – вышло хрипло и сдавленно.

– Нет.

И все. Просто «нет». Харон не пытался ее успокоить, не пытался ничего объяснить.

– Идем. Задерживаться тут не стоит.

– Иначе что?

– Если какая-нибудь сила выдернет меня отсюда, как корень из земли, ты, потеряв проводника, навеки здесь останешься. Навеки застрянешь в темноте между мирами.

Деми, что еще мгновение назад отчаянно желала сбросить руку Харона с запястья, сама вцепилась в его плечо. Задавать вопросы перехотелось. Хотелось просто идти.

К этой темноте глаза не привыкали – и не привыкнут, наверное, и вечность спустя. Ей бы хоть искру света… Или зрение, как у кошки. Наконец незыблемость темноты чуть пошатнулась. Впереди чернота стала зыбкой, начала расползаться клочками, словно выеденная кислотой ткань, уступая дорогу краскам и приглушенному свету.

Мир, открывшийся ее глазам, без сомнения, был чужим. День в нем – кроваво-алым.

Потому что алым было небо над ее головой.

Деми осторожно приоткрыла крепко зажмуренные глаза, но видение не ушло. Но так ведь не может быть. Так не бывает. Она не могла просто взять и исчезнуть из родного мира, который подменил пугающий мир чужой…

Хрупкое подобие нормальной картины реальности, по кирпичику выстроенное ею за неполный день, грозило разлететься на осколки. Ведь небо так и осталось алым, словно плачущим не дождем, но кровью.

– Где мы? – хрипло спросила Деми.

Кажется, она повторяется.

– Афины.

В Афинах Деми была и поняла это, как только название города отыскало в ее памяти нужную тропу. Она помнила увитые зеленью улицы Плаки и беленые здания Анафиотики, помнила Акрополь и Панатинаикос[5] с его белоснежными трибунами, площадь Монастираки и храм Эрехтейон.

Но то, что она видела перед собой, никак не могло быть теми Афинами.

Деми стояла на скалистом холме, с высоты глядя на расстилающийся у ног нижний город. В тусклом свете пасмурно-алого дня она видела мощенные щебенкой и каменными плитами улицы, двускатные крыши домов, крытые глиняной черепицей. Простирающаяся на пологом склоне площадь, окруженная зданиями со всех четырех сторон, выделялась на фоне всего остального города, открытым пространством приковывала к себе взгляд. Агора[6].

Под портиками – крытыми галереями с колоннадой – прогуливались облаченные в хламиды и хитоны люди.

На вершину холма, где застыла Деми, вела выложенная по пологому склону мощеная дорога. Оборачиваясь, она уже знала, что увидит – застывший во времени, будто неподвластный силе самого Хроноса[7] древний Акрополь. Знала, но от увиденного все равно перехватило дух.

Облицованные мрамором стены храмов и святилищ, возвышающиеся над людьми статуи богов… Торжество симметрий и прямых, четких линий. Геометрически выверенные прямоугольники окруженных колоннадами зданий.

Прекрасный мир под алым небом. Древний, вероятно, мир.

– Невероятно, – прошептала Деми.

– Я скоро вернусь, – бросил Харон.

И исчез.

Деми пыталась убедить себя не бояться, в отчаянии вонзая ногти в ладони. Ее оставили одну в незнакомом мире – а сомнений в том, что мир был иным, у нее не осталось. Достаточно оглядеться по сторонам… Или поднять взгляд в небо. Обхватив руками свои плечи, она просила себя просто подождать. Рано или поздно наваждение схлынет или случится что-то еще. Рано или поздно все встанет на свои места. Рано или поздно…

Харон появился пару минут спустя в сопровождении Ариадны и Маски.

– Где мы? – тихим от надвигающейся истерики голосом спросила Деми.

Она не отступится, пока не услышит исчерпывающий ответ. Ответ, не оставляющий новых вопросов.

– Мир-тень, мир-война, – глухо обронил Харон. – Отраженная Древняя Греция.

– Умирающая Алая Эллада, – с мукой в голосе прошептала Ариадна.

Деми стояла, запрокинув голову, и неверяще смотрела в небо. Одно дело – узнать, что не помнишь половину собственной жизни. Ту ее часть, что связана с самой тобой. Другое – обнаружить, что мир совсем не такой, каким представлялся тебе семнадцать лет. Что у него, у привычного мира, есть оборотная сторона. Сторона иная. Однако Деми видела его собственными глазами – если они ее, конечно, не обманывали.

– Это небо… Почему оно… такое?

– Из-за войны, что не может оставить этот мир, – прошептала Ариадна.

– Из-за пролитой на облака крови, – с какой-то тихой яростью бросил Маска.

Голова Деми потяжелела от зарождающейся в висках свинцовой боли. Кровь в облаках… Нет, лучше об этом не думать, иначе недолго и сойти с ума. Не стоило задавать и следующий вопрос, но промолчать она не сумела.

– Но почему Алая Эллада зовется умирающей?

– Ее убивает война между Зевсом и Аресом. Медленно, по капле убивает.

– Зевс и Арес, – медленно повторила Деми. – Бог неба, грома и молний и бог войны. Боги Олимпа. Боги.

Ариадна улыбнулась.

– Разве в вашем мире нет богов?

Деми открыла было рот, но тут же с едва слышимым стуком его захлопнула. Объяснить всю глубину ее шока было непросто. Пожалуй, даже невозможно.

– Не понимаю… В каком же тогда мире живу я?

– В мире Изначальном, – сухо поведал Харон, – отделенном от Алой Эллады непроницаемой завесой. Той, которую обычным людям без помощи извне не преодолеть.

Деми стиснула руки, ощущая, как их охватывает дрожь. Такой долгий день, такой до безумия странный…

Если на мгновение забыть об амнезии (забавный выходил оксюморон), еще несколько часов назад она была обыкновенным подростком. Выбирала наряд в школу, ела тиганитес на завтрак, слушала музыку, изучала город… И готовилась повторять все это день за днем, снова и снова. А затем всю ее жизнь перевернули с ног на голову.

– Но я не понимаю…

– Хватит. Этих. Вопросов, – обрубил Маска. Только сейчас Деми заметила, что его правая рука затянута черной кожаной перчаткой. – Надо возвращаться, пока не наступила ночь. Мы потеряли слишком много времени, бегая за тобой по всему городу.

– Это ты-то бегал? – мрачно хмыкнул Харон. – Мы вызвали тебя в последнюю минуту.

– Зачем?

Не самый приоритетный вопрос из списка в голове Деми, он вырвался сам собой. В Алую Элладу перенес ее Харон, так зачем нужно было вызывать Маску? Чтобы без устали пронзал ее ненавидящим взглядом синих глаз?

– Мы думали, ты будешь сопротивляться, – смущенно ответила Ариадна. – Думали, у тебя есть сила. А Никиас… Скажем так, он сумел бы с ней совладать.