Зузанне Адельхейд нашла своего сына в домашние библиотеке. Винцент, которому только исполнилось восемнадцать, сидел на полу, сгорбившись над книгами. Он жадно впивался взглядом в каждую строчку. И так хотел слиться с буквами, что касался их тонкими пальцами. Его рыжие длинные волосы были неряшливо завязаны в хвостик. Да и сам он был одет неряшливо, точно одевался в спешке, забыв зажечь лампу.

Вокруг Винцента горели огоньки, освещая ему заветные страницы.

— Ты слишком много учишься, — напомнила Зузанне.

Винцент даже не посмотрел на нее. Слова матери он находил абсурдными: разве можно учиться слишком много? Это вырвалось на его лице усмешкой.

— Я серьезно с тобой разговариваю, Винцент! Ты ничем не лучше своего отца! Так и знала, что за человека с именем Мекон выходить точно не стоит! — Зузанне направилась на сына. Она взяла первую попавшуюся книгу и замахнулась ей. Винцент наконец посмотрел на мать и дернулся.

— Учителя не жалуются на меня. В чем ваша жалоба, матушка? — Вежливо спросил Винцент, подавшись вперед, точно желая поклониться. Глаза его беспокойно бегали по лицу и рукам матери.

— Изволь заметить, наше поместье бедствует! После смерти твоего глупого отца нам остается только просить помощи у других! А ты что и делаешь, то учишься! Занялся бы, право, лучше делом, кому есть прок от твоих книг, если ты только и сидишь в библиотеке!

— Вы хотите все оставить на Лили. — Вдруг Винцент сказал то, о чем хотел бы промолчать. — Но я родился на десять минут раньше, вы боитесь, что домовой не послушает вашей воли и выберет меня. Меня, которому вы даже не дали нашу фамилию. Верно, матушка? Может, вы решительно боитесь, что из Лили так ничего не выйдет, а я, с фамилией, доставшейся мне от нянечки, прославлю наш род?

Лицо Зузанне сначала побагровело, а потом сделалось красным. Она моментально вытянула руку, бросив на пол книгу. Винцент было кинулся ее поднять, но его голову наполнил шум. Глаза накрыла белая пелена. Все, что он мог чувствовать — боль, лавой растекающаяся внутри черепа.

Когда боль ушла, Винцент ощутил гулкую, липкую пустоту.

— Когда Лили, наконец, родит от своего мужа ребенка, я отправлю тебя куда подальше и сожгу все твои книги! Если отвергнет нового жениха, я насильно ее выдам, малость побесится и приживется.

Лили сидела на старой кровати Винцента, вдыхая ее плесневелый запах. От этого у нее кружилась голова, но лучше бы она спала здесь, а не на своей мягкой перине, если Винцент терпит такое.

— Не уезжай, прошу, — который раз повторяла Лили.

— Ох, моя дорогая Лили, — Винцент оторвался от сбора вещей и мягко приобнял сестру за плечи. Он смотрел в ее такие же темно-карие глаза, рассматривал светло-рыжие волосы, — Я задыхаюсь здесь, ты ведь видишь. Решительно чахну, как самый маленький, жалкий цветок в тени огромных терновых кустов. Мне свет нужен, душа моя, пойми меня!

— Что же ты будешь делать?

— Изучу страны, манускрипты и речи шаманов, впитаю первородные знания и найду затерянные книги. — Глаза Винцента горели жадным, испепеляющим огнем.

— Но зачем они тебе?

— Прошу, Лили, поддержи хоть ты меня!

Лили кивнула и уперла взгляд в пол. Она поджала тонкие губы и выдохнула. Ей было восемнадцать лет. Многие ее подруги были давно замужем, но Лили отвергала всех. Она так хотела, чтобы ее жених своим умом, отвагой и благородством понравился Винценту. Ведь только ему она могла доверять.

От мысли, что Винцента не будет рядом долгие годы. Лили становилось дурно. Быть может, она больше не увидит его. Из какой-нибудь далекой страны, за мглистыми горами и черными лесами, привезут его холодное тело. Лили вздрогнула.

— Ты будешь мне писать?

— Кончено, — Винцент заботливо поцеловал Лили в макушку и улыбнулся, — Обещай принять любой выбор матушки, ладно?

— Если ты так хочешь.

Винцент подошел к двери. Несколько раз дернул ручку. Ничего не произошло.

— Отопри дверь! — Приказал Винцент.

— Можешь кричать сколько угодно, я не могу тебя отпустить. — Вдруг Лили спрыгнула с кровати и захлопала в ладоши, — возьми меня с собой, братец Винцент, будет весело. Ты будешь читать свои книги, а я… тоже их прочту или еще чем займусь. Забота матушки губит меня, она и шагу ступить мне не дает. Только твоя комната, где можно накладывать чары, дает мне право свободно говорить!

— Я знаю, но так надо. Ты не можешь уйти. Матушка пойдет за тобой… Тебе нужно выйти замуж.

Лили кинулась к Винценту.

— Да к черту их, Винни! Не оставляй меня здесь!

В взгляде Лили горела решительность. На ее шее, под рыжими волосами появилась маленькая ящерка, блестя белыми глазами. Она повела руками, обдумывая чары.

Винцент мягко улыбнулся и дотронулся до виска Лили. Лили ощутила легкое покалывание. Ее голова закружилась, тяжелые веки закрылись.

Винцент поймал сестру и аккуратно положил на кровать, снял с шеи мгновенно уснувшую ящерку и так же аккуратно положил ее на подушку.

— Мы еще увидимся, Лили.

1722 год.

С каждым годом писем от Винцента становилось все меньше, пока и вовсе он не перестал отвечать Лили. Лили продолжала писать еще очень долго, но последнее письмо от нее было шесть месяцев назад. Несколько писем от матери Винцент даже не стал читать — просто сжег.

Сейчас Винценту, как никогда раньше, нахватало Лили. Она бы обняла его и подобрала самые нужные слова. И Лили бы обиделась на брата, за то, что тот скрыл от нее свадьбу и ожидание ребенка.

Может, Лили дала бы совет, как быть дальше?

Винцент не знал, что ему теперь делать.

С утра далекий сербский городок, скрытый от многих людей, орошал дождь. Он нещадно лил, стремясь затопить все вокруг. Винцент хотел бы пойти ко дну вместе с этими каплями.

В люльке у окна спала новорождённая девочка, которую Винцент назвал Розой. Она больше не плакала и мирно спала, еще не зная, что на кровати сидит, сгорбившись, ее отец, сжимая еще теплую руку ее матери.

Невена Вальден, лучезарная молодая девушка из глубинки Сербии. Бойкая, чистая кровью, готовая покорять этот мир, впитывать его без остатка. Как она не могла не покорить Винцента?

Винценту было уже пятьдесят. Его рыжие волосы еще не тронула седина, но лицо исполосовали морщины. Он был старше Невены на двадцать лет. Но он знал, что она любит его: за его ум, за его магию. То, в каком роду Винцент родился, Невена не знала. А если бы знала, это не значило бы ничего.

Винцент любил ее. Ее улыбку, шрамы, граничащую на грани дерзости честность. Винцент никогда не любил до этого, и не сможет полюбить вновь. Его разбитое сердце заживет, но больше не сможет болеть от невыносимой тоски любви.

Ахон сидел на окне, вздыхая. Он чувствовал тоску ведьмака каждым перышком, но и скучал по филину Невены, с которым любил летать под просторными небесами Сербии.

Винцент погладил жену по каштановым волосам, аккуратно уложенным на плечи. Ему сейчас было все равно, как жить дальше, он даже не знал, как пережить похороны.

Винцент подошел к Розе. Он аккуратно взял ее на руки и прижал к себе. Одно Винцент знал точно — в Сербии он оставаться больше не мог. Здесь все цветы дышат ей одной, здесь все лица видели ее глаза, здесь все ветра приносят ее имя.

С малышкой на руках Винцент прибыл в родной Майнинген. Город приветствовал его солнцем. На улицах было нестерпимо пусто. Воспоминаний о детстве то и дело одолевали Винцента. Он ближе прижал к себе дочь.

Винцент и Роза остановились в небольшом, забытом богом постоялом дворе. Пока малышка спала, Винцент садился за стол и писал Лили письмо, с просьбой о встрече. Вот только нужные слова никак не приходили. Вокруг полуразвалившегося стола валялись обрывки бумаги, скомканные черновики.

Каждый шаг по родному имению отдавался в сердце Винцента нестерпимой болью. Так и не сумев написать письмо, Винцент шел поговорить с сестрой лично, надеясь, что нужные слова придут сами и тогда она, может быть, сможет его простить.