Суви не возвращалась к разговору про Винцента до вечера. Фрида объявила Тильде печальные новости, и тогда Суви заговорила:

— Мы будем распоряжаться похоронами профессора Вальдена, — сообщила Суви, сдерживая нарастающий от мыслей ком в горле. Никто не удивился ее словам, — вы, и правда, не хотите узнать, почему не профессор Реген?

— Кончено, — согласилась Матильда, — мы думали, Винцент так и не рассказал тебе…

— Вы знали? Знали, но молчали? — Суви сжала кулаки и покраснела.

— Как и ты нам, — мягко напомнила Фрида.

Суви кротко кивнула и уперла взгляд в пол.

— Винцент Вальден рассказал мне об этом, когда умер Адам, — Суви произнесла это на удивление спокойно, — Я не могла найти силы заговорить об этом… Однажды он написал, что больше не будет уходить от смерти, но, когда я захочу поговорить с ним, я успею. Он ждал. Когда родилась Холли, я нашла его… — Суви замолчала, собираясь с силами, — он начал часто приходить, играть с Холли. И мы много говорили, переписывались. Я никак не могла сказать, что простила его, все продолжала делать вид, что злюсь… а он смотрел своими пронзительными глазами, читал меня. Он все знал, ждал пока я задам вопросы… а я не решалась задать.

Суви замолчала, и комната погрузилась в тишину. Тильда и Фрида переглянулись. Они согласились молчать, когда Винцент просил ни о чем не говорить малышке. Он хотел, чтобы Суви чувствовала себя в Академии спокойнее.

— Хочешь, чтобы мы вернули его имя в древо? — настороженно спросила Тильда.

Руки Суви задрожали. Эди крепко обнял племянницу, Суви уткнулась лицом в его плечо, набираясь сил.

Тильда сказала:

— Нужно было сделать это при его жизни. Винцент Вальден не был идеальным, и многие его поступки сомнительны, но он достоин быть принятым обратно. Все эти века он оставался рядом с родом, старался помочь и молчал. В память о Розе.

— Прости, что не говорили раньше, — сказал Эди. — Я говорил им, что эта глупая затея, этот ваш Винцент так погряз в тайнах, что создавал их на пустом месте.

Молча Адельхейд поднялись на чердак. Матильда щелкнула пальцами, и на стене появился огромный гобелен, вышитый нитями, дарованными ши. Портреты на нем шевелились, как и узоры. Его можно было двигать, смотреть пришитые рода и изучать каждого.

Суви замерла, увидев под именами Хёнда и Циннии молодого парня, который умер, совсем не дожив до двадцати. Хилюр Адельхейд смотрел болотными глазами на нее сквозь время. Суви показалось, будто он был жив, будто он знал, какая судьба настигла его, и какая сила объединяла его и Суви. Он знал.

Суви остановилась взглядом на Зузанне Адельхейд. Рядом с ней горело много выжженных точек, но главная, самая черная с датой тысяча шестьсот семьдесят второй год шла к одному из ее детей. Суви коснулась этого пятна. Оно было холодным и безжизненным.

— Винцент скрывал свое происхождение. Многие до сих пор верят, что он воспитан ши, и даже наполовину их сын. На самом деле Винцент, по рождению Адельхейд, родился у ведьмы по имени Зузанне. Так же у нее родилась долгожданная дочь Лили.

— Зузанне сделала так, чтобы все думали, что у Лили родилась Роза, продолжившая род Адельхейд. А ее сын, чье имя уничтожено, не оставил потомков. Но это было не так… — Закончила за нее Матильда.

Фрида продолжила:

— Всю жизнь Винцент Вальден боялся, что, узнав, мы — все Адельхейд, осудим его и опорочим память Лили. До тебя, последний, кому Винцент рассказал правду, был дедушка Флориан, тетя Георгина и мама поняли все сами из его разговоров. Ну а мы выпытали все у мамы. — Фрида тепло улыбнулась.

— Но он ошибся, — выдохнула Тильда, — никто его не осуждал. Не думаю, что за все триста лет нашелся кто-либо, кроме Зузанне, кто осудил бы его.

В глазах Суви блестели слезы. Она крепко держала дочь за руку, представляя на месте Розы и Винцента себя и Холли.

— Я хочу вернуть его на гобелен. — Строго сказала Суви.

Фрида призвала Люпина. Домовой, одетый в белый кафтан, удивленно взглянул на ведьму, перевел взгляд на гобелен и побледнел. Его взгляд метался от одной выжженной точки к другой. С того дня, как матушка привела его в семью Адельхейд, Люпин помнил каждого чародея и скорбел обо всех. И молчал об их тайнах.

А потом Люпин понял, что происходит, и легкая улыбка тронула его морщинистое лицо.

Все члены рода Адельхейд взялись за руки. Маленькая Холли весело запрыгала, сжимая руку Суви, А Ивар, стоявший между Суви и мамой, гордо выпрямился. Фрида вышла вперед. Еще юной она была счастлива узнать, что в их роду есть еще один восхитительный чародей, но никогда не думала, что наступит этот момент.

Фрида положила руку на гобелен. Линии, соединяющие портреты, засветились. Фрида закрыла глаза. Ей нужно было лишь только очень сильно захотеть и попросить. Всем сердцем, всей душой.

Фрида шептала имена предков и умерших близких. Голос дрожал на именах родителей и сестры.

Матильда, Суви, Холли и Ивар ощутили покалывание в руках и теплоту. Эдвард, державший Холли за руку, вздрогнул, магия прошлась сквозь него. Он узнал ее восторг и власть, ее пленительную сладость. Но Эдвард не расстроился от того, что потерял. Ведь главного, своей любви, он не терял никогда.

Гобелен задрожал. Переплетаясь, линии меняли свое положение. Фрида, поддерживаемая силами Тильды и Суви, захотела так сильно, что начал затягиваться и обретать прежние черты не только портрет Винцента, но и портреты всех других, стертых с лица гобелена.

Холли со смехом наблюдала за происходящим, а Ивар с трудом дышал от восторга. Вдруг у них засветились руки теплым, серебристым свечением. Такими же стали руки Тильды, Суви и даже Хорста и Сильвестра. У всех далеких родственников руки покрылись искрами.

Линия Розы оторвалась от Лили и встала рядом с портретами Винцента и появившейся на гобелене Невены. Внизу высветились имя и даты жизни. Винцент счастливый улыбался им. Теперь он был рядом с Розой и Невеной, и бежать уже не хотелось.

Хотя Винцент ушел, Суви казалось, что он стоит рядом. Весь величественный, переполненный магией и уставший. Всю жизнь бежавший за знаниями, бежавший к себе и от смерти, он принял ее, как друг. И духи приняли его как равного себе.

— Добро пожаловать домой, — сказала Адалина, приветствуя своего потомка с гордостью в глазах.

Ведьмы не могли видеть призраков, но чувствовали, как они становятся рядом. Те, кто был до Адалины и те, кто был после. Суви была уверена, что это покалывание на руке от маминых пальцев. Она тихо прошептала, не сдерживая слез:

— Ты пришла ко мне, мама.

Люпин неустанно заливал слезами белый кафтан. Его уши подрагивали над рыжей копной.

— Я б-был еще подростком… я п-просил ее не д-делать, я всегда д-держал его п-потрет в ч-часах, чтобы за у… ужинами он был с нами, В-винни так любил рябиновое варенье…, — еле слышалось за всхлипами.

Холли кинулась к домовому и крепко обняла его. Люпин уткнулся в плечо Холли, продолжая бормотать сквозь слезы. Ивар последовал ее примеру.

Остальные остались стоять, наблюдая за появляющимися именами. Иногда их охватывал ужас от того, кто был в их роду, иногда они не понимали, за что человек был лишен своего места.

Вечером Суви уложила дочь спать. Холли лежала на бывшей кровати Суви, мечтательно смотря на украшенный звездами потолок.

— Значит, дедушка Винцент больше не придет? — с грустью спросила Холли.

— Нет, милая, но он всегда рядом, — Суви растрепала волосы дочери и печально улыбнулась.

— А ты приедешь?

— Кончено, Холли, я обязательно вернусь, — Суви поцеловала Холли в лоб, — в каждом цветке я буду возвращаться, пока не вернусь сама. А теперь закрывай глаза.

Холли поворчала что-то во сне и заснула. Суви укрыла ее одеялом, отложив «Сказани про драконов для юных чародеев» Хлои Даль и зажгла звезды под потолком. Холли сладко спала.

Суви закрыла дверь и зашла к Фриде. Ее всегда светлая комната наполнилась полумраком.

— Ты все решила? — Фрида выглядела озадаченной.