И подумать только, что я чуть не облажался ради нее.

Я ни за что не позволил бы кому-либо еще раз причинить ей боль.

Я остановился, заметив, что в комнате внезапно воцарилась тишина. Ее тихие крики утихли, дыхание наконец выровнялось.

Джейми перестала плакать, ее тело стало устойчивым и больше не тряслось. Выражение ее лица все еще было болезненным, ее обычный свет потускнел до пасмурных теней. В ее глазах было что-то похожее на надежду или завершение, я не был уверен.

Я спокойно подошел к кровати, сев на край.

— Джейми, — позвала я, обхватив ее щеку, пока она не посмотрела мне в глаза.

— Я в порядке, — сказала она тихим голосом.

— Ты уверена? Ты можешь поговорить со мной. Я здесь для тебя, — заверил я ее. Не было места на Земле, где мне хотелось бы оказаться здесь, пытаясь склеить обломки ангела.

— Лиам, я не хотела, чтобы ты узнал вот так. Мне жаль.

— Не о чем сожалеть. Почему ты извиняешься за то, чего не делала?

— Я была слабой, Лиам. Я знаю это. Я никогда не делала ничего, чтобы остановить это. Я просто позволяла ему делать это со мной каждый божий день и никогда не сопротивлялась. Я не тот сильный человек, каким ты меня считал. Я лгунья. Тебе нужен кто-то сильный, кто-то, кто сможет отстоять свою позицию в твоем мире.

— Что? Ты единственный человек, который мне нужен рядом со мной, — я успокоил ее, заставив ее еще раз встретиться со мной взглядом. — Ты оставила это. Ты постояла за себя и добилась того, что тебе нужно и чего ты хочешь. Ты сделала. Теперь, когда я знаю это о тебе, я даже не могу сказать тебе, как я горжусь тобой. Как ты могла терпеть это всю свою жизнь и при этом оставаться таким удивительным человеком?

Я взял ее губы в свои, надеясь, что она сможет почувствовать правду в каждом слове, сказанном мной в этом поцелуе.

Глаза Джейми на некоторое время задержались закрытыми после того, как я отстранился, резко вдыхая, словно собираясь с духом, прежде чем она заговорила снова.

— Ты помнишь ту ночь в мой день рождения, когда Мишель была в твоей квартире?

— Я помню. Никогда раньше я не был так разочарован, увидев в своей квартире обнаженную женщину, — * попытался поднять настроение небольшой шуткой.

— Ты пришел в мою квартиру и позаботился обо мне. Ты остался даже после того, как я отослала тебя. Поддерживал меня, когда все, что мне было нужно, это плечо, на котором можно поплакать. Это был первый раз за всю мою жизнь, когда я почувствовала заботу, — она призналась, не встречаясь глазами с моими, как будто ей было стыдно за свои слова, и продолжала смотреть на матрас. — Это была ночь, когда я влюбилась в тебя.

Джейми

Внутри меня бушевала битва.

Я должна быть опустошена этим открытием. Я должна была плакать от всего сердца, зная, что Фрэнк все-таки не был моим отцом. Что моя жизнь была ложью.

Но вместо этого единственное, что я могла заставить себя почувствовать, — это облегчение. И виновата в том, что почувствовала облегчение. Точно так же я чувствовала себя виноватой за то, что не заботилась о том, что Лиам был в мафии, и обо всем, что было связано с этим по определению.

В мою голову снова всплыли слова Элисон о предвзятых представлениях о добре и зле.

Я не могла бороться с этим чувством, оно было слишком сильным, чтобы его подавить или игнорировать.

Я с облегчением узнала, что единственный человек, который, как я думала, должен любить меня безоговорочно и никогда не любил, в конце концов, был не этот человек.

С облегчением осознала, что ненавистные слова Фрэнка никогда не были обо мне. Они были не чем иным, как отражением того, что он чувствовал по отношению к себе.

С облегчением осознала, что я не та, в кого он заставил меня поверить, и рада, что каким-то чудом я не позволила его насилию определять мою жизнь.

Фрэнк, не будучи моим отцом, поднял тяжесть, которую я носила с того момента, как сделала первый вздох.

На мгновение мне показалось, что я буду бояться Лиама после того, что я увидела. После безумного взгляда в его глазах, ярости в его теле, гнева в его голосе и жестокости его действий.

Лиаму было плевать на жизнь, которая утекала под давлением его пальцев. В его глазах не было раскаяния. Но, к моему удивлению, Лиам заставил меня почувствовать то, что я никогда не считала возможным.

Я чувствовала себя в безопасности, обо мне заботились и, самое главное, любили.

Когда я услышала, как Лиам сказал, что я единственный человек, который ему нужен рядом с ним, я просто позволила своим эмоциям взять верх и рассказала ему, что именно я чувствую. Кажется, сегодня был мой день истин.

— Мне жаль. Глупо, слишком рано и очень странный момент говорить тебе это, но у меня никогда раньше такого не было. Никогда еще никто не обнимал меня, пока я плакала. Прижимался ко мне всю ночь, пока мне было больно. Ты все это сделал. И сегодня ты сделал это снова. Я имею в виду… думаю, я просто пытаюсь сказать тебе спасибо, — выпалила я, мои щеки покраснели от смущения, а я смотрела на белую простыню и нервно рисовал на ней указательным пальцем круги.

Лиам схватил меня за запястье и посадил к себе на колени, пока я не оседлала его. Он взял мое лицо в свои руки и поцеловал меня. Его губы медленно поклонялись моим в страстном поцелуе, который растопил мою душу и разжег мое сердце, заставляя меня глубже погрузиться в его прикосновения.

Поцелуй стал еще более диким, прежде чем он отстранился, прижавшись лбом к моему, а его губы изогнулись в ослепительно идеальной улыбке.

— Ты влюбилась в меня… — насмехался он, и его улыбка стала шире, когда он сказал это, и осветила его красивые зеленые глаза.

— Я хотела сказать… Я… — его слова и его глубокий взгляд заставили меня покраснеть и заикаться. Лиам приложил указательный палец к моим губам, жестом призывая меня замолчать.

Лиам посмотрел мне в глаза, все еще сохраняя широкую улыбку, и заправил выбившуюся прядь волос мне за ухо, прежде чем весь мой мир рухнул к его ногам.

— И я люблю тебя, Джейми Харден.

Это было клише, но мое сердце пропустило пару ударов, когда я услышала эти слова, мой желудок затрепетал, а горло перехватило от радости.

Как это могло быть моей жизнью? Лиам тоже меня любил.

Я обвила руками его шею и обняла, прижав его спиной к кровати, огромное чувство счастья затопило каждую мою пору.

Это было самое безопасное место в мире, когда я лежала в объятиях Лиама. Я прижалась к нему сбоку, его рука обвила мое тело, а его пальцы рисовали круги на моей коже.

Мы оставались так некоторое время, в приятном молчании, дышащем преданностью, прежде чем Лиам заговорил.

— С тобой все в порядке, малышка? — его голос был мягким, он действовал осторожно, чтобы не лопнуть этот идеальный пузырь.

— Я. Я действительно так думаю. Я рада, что он не мой отец. Он никогда не любил меня, никогда не заботился обо мне, поэтому осознание того, что он не мой отец, в каком-то смысле приносит облегчение. Все это имеет смысл сейчас. Моя мать влюбилась в кого-то другого, и я — живое напоминание об этом. Она умерла, рожая меня, а он все равно любил ее, несмотря ни на что. Это только заставляет его ненавидеть меня еще больше.

— Не пытайся понять его действия, Джейми. Нет достаточно веской причины поступать так с ребенком. Не говоря уже о собственной дочери, — Лиам изо всех сил старался сдержать гнев, сжимая мою футболку в кулак.

— Я не оправдываю. Я хочу сказать, что теперь это не так больно, если это имеет смысл.

Я как-то почувствовала себя свободной. Легче и меньше синяков.

— То, что ты видел, было еще не самым худшим из всего этого. Он целыми днями запирал меня в подвале или в чулане.

— Чертов мудак! — он зарычал, и мои кости затряслись только от его разъяренного тона. Я поднялась и нежно поцеловала его, пытаясь успокоить. Каким-то образом впервые я наконец смогла говорить об этом без стыда, без чувства вины. Лиам вселил в меня смелость и любовь, и я знала, что осуждения не будет.