Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Пыли нет, — объявляю я, поднимая взгляд на Саллена, который стоит в дверях у входа, на серебристом ковре.

Он ничего не говорит, просто молча меня разглядывает, и это нервирует. Я опускаю руку и вздрагиваю, у меня пульсирует плечо, и я вижу, как меняется выражение лица Саллена.

Его глаза сужаются, на челюсти подрагивает мускул. Затем он бросает наши сумки — с покупками и вещами — и начинает медленно приближаться ко мне. Вот на кого он похож: на охотника, выслеживающего свою добычу. Но даже когда он двигается так неестественно, я вижу в его походке скованность и понимаю, что больно не только мне.

Мне очень хочется подбежать к нему, обнять его, расцеловать. Попросить, чтобы он позволил мне помочь ему почувствовать себя лучше.

Но я знаю, что Саллен этого не захочет.

Я отвожу от него взгляд и поворачиваюсь к нему спиной, медленно обхожу стойку в вестибюле, стараясь двигаться так, словно мое сердце не выскакивает из грудной клетки при одной только мысли, что он ко мне подойдет.

Вдоль края столешницы выставлены золотые телефоны, их трубки соединены с приемниками черными спиральными проводами. Если честно, я никогда не видела таких телефонов, поэтому рассматривая их, слегка улыбаюсь, прижимаясь кончиками пальцев к столешнице. Однако у них нет проводов, соединяющих их с каким-либо источником питания или телефонной линией, и от этого я чувствую себя немного лучше.

— Такой же был у моей мамы в ее крыле на Ричуэл Драйв.

От низкого голоса Саллена я вздрагиваю и, когда поднимаю глаза, он стоит прямо рядом со мной.

Я напрягаюсь, глядя, как он рассматривает телефоны. Раздувая ноздри, я вдыхаю его чувственный аромат, смешанный с оставшимся от нашей прогулки запахом пота. Я хочу его слизать. Хочу наброситься на него.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и не двигаюсь.

— Кажется, однажды я пытался заказать себе нового папу, — улыбается он, но как-то холодно. — Мама это видела. И не остановила меня.

У меня подрагивает нижняя губа, и желание прикоснуться к нему становится все сильнее. Но, опять же, Сллен рассказывает об этих воспоминаниях таким бесстрастным тоном, что я понимаю: он не хочет, чтобы я его жалела. Чтобы прикасалась к нему.

Чтобы побороть это желание, я тянусь к ближайшему телефонному проводу, наматываю его на палец и смотрю, как он врезается в мою кожу, делая ее белой.

— Кария.

Моргнув, я замечаю, что Саллен смотрит на меня сверху-вниз.

— Нам нужно принять душ, найти комнату, и ты дашь мне позаботиться о твоем плече.

У меня перехватывает горло, и я сглатываю. Я не хочу, чтобы он обо мне беспокоился.

— Со мной все в порядке.

Саллен пристально вглядывается мне в лицо, и я знаю, что он видит у меня под ресницами круги, покрасневшие белки глаз, измученный вид — все то, что я сама видела в зеркале аптечной уборной. Все то, что я пыталась скрыть своим новым макияжем. Саллен, наверное, чувствует и исходящий от меня запах алкоголя, и я согласна с ним насчет душа.

Несмотря на это, я поднимаю подбородок и не отвожу взгляда.

«Со мной все в порядке, Саллен. Я могу справиться с тобой. И со всем этим».

— Хорошо, — тихо говорит он. — Это мило. Но мы не можем просто так торчать в холле. Если кто-то приходил сюда убираться, откуда нам знать, когда он может вернуться. Не думаю, что нам стоит напрашиваться на то, чтобы нас нашли. В этом здании около дюжины этажей. Давай не будем останавливаться на первом.

— У меня такое чувство, что мне читают нотацию, — отвечаю я, нахмурив брови. — Извини за желание получить пять минут радости. Знаю, что это понятие тебе незнакомо, но это были долгие выходные.

Саллен смотрит на мои губы, и, клянусь, он представляет, как кусает их. Но затем его взгляд останавливается на моем глазу, и я тут же краснею, понимая, что он разглядывает ссадину на моем лице. Тональный крем оказался недостаточно плотным, чтобы полностью ее скрыть.

— Знаю, опасность — это не твоя стихия, — мягко возражает он. — Но это я пытаюсь защитить нас обоих.

При этом он указывает на нас своими затянутыми в перчатку пальцами.

Я стараюсь сдержать улыбку, и его глаза, кажется, загораются, как будто ему это нравится. То, что я нахожу его забавным.

— Мне привязать тебя, пока я принимаю душ, чтобы убедиться, что ты не наделаешь глупостей?

— Я не тупая, Саллен Рул.

Он на мгновение закрывает глаза и делает глубокий вдох. Клянусь, я вижу, как он морщит лоб от досады, и жалею, что сказала это. Он подумает, что я ничего не забываю. Но это правда, так ведь? Вот почему после стольких лет я все еще им одержима, включая те два года, когда он вообще отсутствовал. Саллен никогда не выходил у меня из головы.

— Но если ты позволишь мне посмотреть, как принимаешь душ, — быстро говорю я. — Обещаю, что буду вести себя наилучшим образом.

При этих словах Саллен резко открывает глаза, и у меня в груди снова бешено колотится сердце. Прежде чем я успеваю взять свои слова обратно, зная, что он и так всегда комплексует и прячется, Саллен встает передо мной, прижав меня к столешнице и положив руки по обе стороны от моего тела, словно заключив в клетку.

Я прижимаю ладони к груди Саллена и, впившись пальцами в ткань его толстовки, изо всех сил стараюсь не отвести взгляд. Не извиниться, не отступить, не вздрогнуть и не выказать страх.

И пристально глядя на него, я замечаю, что его лицо покраснело, и вспыхнувший на щеках румянец выдает в нем униженность. Он так стыдится своего тела, что даже шутка причиняет ему боль.

«Я все равно хочу тебя. Я всегда буду тебя хотеть».

— Я уже тебе говорил, — наклонившись ко мне, произносит Саллен, и мои губы овевает его лимонное дыхание от протеиновых батончиков. — Ты не захочешь меня видеть.

— А я тебе говорила, что захочу, — возражаю я, крепче сжав в кулаках его толстовку. — Говорила, что хочу тебя всего.

Затем он опускает голову, касаясь губами моего плеча, того самого, которое теперь болит. Саллен нежно прижимается к нему губами, а затем, словно предупреждая, проводит клыками по ткани моей футболки.

По моей спине пробегают мурашки, соски твердеют, превращаясь в острые горошины. Я выгибаю спину и, прижавшись к нему, обхватываю его руками в некоем подобии объятий.

— Тебе меня не напугать, — шепчу я.

Я не перестану повторять это до тех пор, пока он не поверит. Я провожу руками по его спине, ощущая твердые мышцы. Затем поднимаюсь выше, хватаясь кончиками пальцев за капюшон его толстовки.

Но заметив это, Саллен реагирует почти яростно и, отпрянув от меня, резко отводит от себя мое запястье. Я опускаю другую руку и завожу ее за спину, чтобы сохранить равновесие. Я хватаюсь за мраморную стойку, чувствуя, как под моей ладонью что-то дребезжит, вздрагиваю, но все равно не отвожу взгляда от Саллена.

— В этом-то и проблема, — тихо говорит он. — В этом месте? В то время, когда все нас ищут? Тебе, черт возьми, должно быть страшно.

Я прищуриваюсь, хотя где-то внизу живота у меня напрягаются нервы.

— Мы снова этим занимаемся? Парень, который не может снять толстовку, говорит пристегнутой ремнями девушке, что ей следует бояться?

Я закатываю глаза, прилагая все силы, чтобы казаться гораздо храбрее, чем себя чувствую.

Затем его взгляд становится менее напряженным, губы растягиваются в улыбке. Но, поскольку Саллен все так же крепко сжимает мое запястье и не отстраняется, я понимаю, что он вовсе не считает меня смешной.

— Открой ящик, Кария, — говорит он, глядя на мою руку, прижатую к холодному мрамору столешницы.

Нахмурившись, я медленно поворачиваюсь и понимаю, о чем он говорил. Выдвижной ящик с изогнутой серебряной ручкой. Я обхватываю пальцами холодный металл и тяну.

Дребезжащий звук становится громче, и Саллен отпускает мое запястье. Я поворачиваюсь к нему спиной и смотрю на сотни беспорядочно сваленных в этот ящик ключей. В основном они серебряные, но некоторые уже заржавели.

66
{"b":"893399","o":1}