(Пожалуйста, не прекращай читать; обещаю, что это действительно о тебе)

Когда Космо задрал мне платье на двуспальной кровати, моих лопаток коснулось белое пуховое одеяло, такое же нежное, как и ладони Космо, несмотря на все его мозоли. Моя рука соскользнула с матраса, и я не удосужилась ее поднять. Тогда, лежа на спине, под голубым светом висящей надо мной люстры, и чувствуя, как его пальцы ласкают мои бедра, а губы шепчут о том, чтобы я расслабилась и не противилась тому, что должно случиться, я поняла, что в моей голове совсем не Космо.

Уже наступила ночь, номер окутал полумрак, и в темноте, в обрамляющей мои глаза кружевной маске я с легкостью могла представить, что ко мне прикасаешься ты. Может, ради меня ты снял бы свои перчатки. Скинул капюшон. А если бы мне совсем повезло, если бы была очень хорошей девочкой, то может ты даже снял бы свою толстовку.

И я бы лежала точно так же, как с Космо, и позволила бы тебе прикасаться ко мне так, как ты захочешь. Я бы попросила тебя поговорить со мной, рассказать мне о своей жизни на Ричуэл Драйв, 44, и, возможно, ты бы тоже позволил мне к тебе прикоснуться.

Когда Космо сдвинул наверх свою маску и уткнулся лицом мне между бедер, а я впилась наманикюренными пальцами в белое одеяло и заметила что-то в тени слева от меня, прямо у входа в скрытую во мраке гостиную.

У меня сердце ушло в пятки, и я подумала, что, наверное, просто до чертиков напилась, поэтому мне померещилось. Космо проник в меня языком, и у меня перехватило дыхание, но я боялась, что с моих губ сорвется стон.

Там был ты.

Фигура в толстовке с капюшоном, блеск темных глаз.

Я знаю, что это был ты.

Ты наблюдала за мной, когда Космо впился пальцами мне в бедра и, широко их раздвинув, закружил языком по моему клитору. Ты видел, как он, прокусывая кожу, поднялся к моему животу, а затем вошел в меня, не раздеваясь — ему всегда так больше нравится; может, ты уже знаешь?

Космо трахал меня, и в темноте я могла смотреть на тебя, а когда он вышел и кончил мне на бедро, я представила, что это твоя горячая сперма, и подумала, что, приказала бы тебе слизать ее с меня. Не спрашивай, почему мне в голову пришла эта грязная фантазия, когда я хваталась за увиденную в твоих глазах темноту, но в тот момент, она меня капец как завела.

И если честно, заводит до сих пор. Я не знаю мужчину, который бы сделал такое, но, полагаю, у меня не слишком богатый опыт в отношениях с парнями.

Короче.

В ту ночь ты был там. Я знаю, что это был ты. Кто же еще?

Но мне так и не удалось выяснить, был ли ты в том номере до нашего прихода, или прокрался туда, последовав за нами на тринадцатый этаж.

Высвободившись из объятий Космо, я пошла в ту сторону под предлогом, что мне нужно в туалет.

Но тебя уже не было.

Я пишу это спустя четыре года, накануне очередной Ночи обмана, которая, как ты знаешь, проводится каждый сентябрь. И мне очень бы хотелось, чтобы бы ты снова оказался здесь, даже если опять останешься в тени.

Ты самым жутким образом терзаешь мои мысли.

Я надеюсь, что ты это прочтешь. И что никогда этого не сделаешь.

Надеюсь, что мы снова встретимся.

И, что я никогда тебя не увижу.

Я не знаю, чего хочу и кем должна быть, но часто о тебе думаю.

Если надо, ненавидь меня,

К. Вен

— Я пойду с тобой, — раздается прямо у меня за спиной голос Космо.

Я крепче сжимаю в пальцах фонарик; Мадс раздал их всем после того, как сюда приехали мои родители и остальные. Мама всю встречу просидела дома, но услышав о произошедшем, примчалась сюда.

Не знаю, во что все решили поверить два года назад насчет исчезновения Саллена; какого слуха предпочли придерживаться. Я понятия не имею, действительно ли верхушка Райта узнала, куда он делся; связался ли Штейн Рул с Мадсом, чтобы ему об этом сообщить. По неофициальной информации, бывший лидер Райта покинул страну еще в апреле, когда сложил свои полномочия. Но в Райте никогда не знаешь, что правда, а что всего лишь вымысел.

— Космо, не думаю, что тебе следует здесь находиться, — произносит моя мать.

Я застываю, стоя ко всем спиной. После того хаоса, что начался после приказа Мадса искать Саллена, я была готова подняться на тринадцатый этаж. Боюсь, когда они его найдут, то не будут с ним церемониться. Из-за отравления Космо, да, думаю, и из-за меня тоже. Мои родители всегда велели мне держаться подальше от Саллена, и я понимала, что они, видимо, капец как его боятся, раз уж не хотят выдать меня замуж за принца Райта. Но он больше не принц, потому очень сомневаюсь, что мама с папой вообще сочли бы его выгодной партией. Если Саллена найдут, не думаю, что кто-нибудь в этом отеле захочет оставить его в живых. У него больше нет защиты, так как его отец ушел из Райта.

«Он мне не отец».

При воспоминании об этих словах по моей спине пробегает дрожь. Не знаю, что он со мной сделал, где держал, и что было в шприце, который он воткнул мне в живот, но все это было по-настоящему. По словам родителей, встреча в бальном зале длилась несколько часов. Сейчас почти полночь, пятница плавно перетекает в субботу, и сегодня, даже с остатками наркотиков в организме, я впервые за долгое время чувствую себя живее, чем в любой уик-энд.

— Актис выполнял для меня работу, — из состояния тревоги меня выводит голос Мадса Бентцена, такой же холодный и отрывистый, как у его сына.

Затем я поворачиваюсь и вижу, как моя мама вглядывается своими ярко-голубыми глазами в серые глаза Мадса. Он взирает на нее с высоты своего роста в шесть футов, сунув руки в карманы слаксов. На нем черный костюм и галстук того же цвета. Мама прищуривается, одной рукой крепко сжимая инкрустированный бриллиантами клатч, идеально сочетающийся с ослепительными цветами ее платья. Совсем необязательно надевать подобные наряды на деловую встречу, особенно на ту, на которую мама изначально не пришла, но родители часто так одеваются. Словно павлины, выставляющие напоказ то, ради чего они лгут, крадут и убивают.

— Это потрясающе, — мягко говорит Мадсу мама, которая никогда не скрывала своих истинных чувств. — Но ты понимаешь, что сегодня ровно два года с тех пор, как Салли видели тут в последний раз?

Я поднимаю подбородок, сжав в руке тяжелый черный фонарик. За спиной мама с Мадсом и мой отец, вполголоса разговаривающий с Лорой, Шеллой и Ригом. Айседора, Вон и еще несколько человек из Райта уже поднялись по ступеням из «Септема» и сейчас охотятся за Салленом.

С бешено колотящимся сердцем я перевожу взгляд с Мадса на маму, готовая сбежать, чтобы первой найти Саллена. Мадс плотно сжимает губы, совсем как его сын, и наклоняет голову. У него кудрявые светло-каштановые волосы; Вон рыжий в Лору Бентцен. Но в остальном он так похож на своего отца, что я уже вижу, как мой друг однажды легко займет место Мадса или передаст его Айседоре.

— В самом деле? — спрашиваю я, а стоящий рядом со мной Космо свирепеет, ожидая вердикта по поводу своего присутствия.

Мама поворачивается ко мне; это в нее я такая худая, но она на несколько дюймов выше, и не только из-за своих туфель на каблуках. Вокруг ее глаз залегли маленькие морщинки, а брови сдвинулись к переносице, она часто так делает, когда пристально на меня смотрит. Ее светлые волосы с белыми прядями собраны в элегантную, обрамляющую голову косу.

Мама красивая, я всегда таскала у нее одежду, косметику и средства для волос, пока ей это не надоело, и она не дала мне черную карточку, чтобы я покупала все сама. Но иногда, когда мама на меня смотрит, я вижу на ее красивом лице жалость, и не знаю, то ли она считает меня глупой, то ли желает мне иной жизни, не такой, как у нее, то ли хочет, чтобы я была другой. Более сильной, решительной и похожей на Айседору.