— Власть и законы… — племянник же задумчиво смотрел на изображение седовласого мужчины, сохранившего и в старости тонкие благородные черты. — Наука привлекает меня сильнее. Только она способна дать мне все ответы.

Заложив руки за спину, Северин незаметно сжимал в каждой ладони по кубу ментала, ловко удерживая их, пока наносил необходимые схемы. Долгая и упорная тренировка помогла ему разделить две ментальных карты и работать с ними параллельно. Действуя на пределах собственных возможностей, Северин с видимым спокойствием продолжал вести беседу с Делвином. Если бы куб выпал из рук или дядя просто поймал молодого мага, заметив, что тот делает, то замысел провалился бы полностью. Что произойдёт следом, Брум-младший старался не думать. Он чувствовал, как по воле его дара передвигаются опорные точки в чарах, кончики пальцев молниеносно и заученно касаются граней, а кубы послушно переворачиваются в ладонях. Отведённое на заклинания время стремительно утекало. Они осмотрели все портреты и памятные вещицы, когда Северин замкнул одну схему, обратив куб в незримую иллюзию, а второй оставил на полочке шкафа за спиной Делвина Брума.

Проходя вдоль стола, молодой маг прилепил иллюзорный, колеблющийся артефакт под столешницей, скрепив с деревяшкой. Вряд ли кто-то обнаружит «подарок», который невозможно ни увидеть обычным зрением, ни обнаружить прикосновением. Северин и сам почти перестал чувствовать ребристые края, прежде чем спрятать куб. По поводу второго артефакта, лежавшего практически открыто, он не испытывал и мизера угрызений совести. В некоторых вопросах ментал предпочитал действовать бескомпромиссно, иногда жестоко, не допуская опасной мягкости с предателями или врагами.

Теперь, когда дело было сделано, можно постепенно свести беседу к закономерному и желанному финалу. Спину Брума-младшего холодило от пота. Никогда он не отдавал столько сил на создание заклинаний. Находиться рядом с верховным толкователем и сохранять отстранённость сделалось тяжело.

— Выглядишь усталым. Бледный, — цепкий взгляд Делвина иглой впился в племянника. — Не скрывай от меня ничего. Я тревожусь за тебя, — он подался вперёд, убеждая Северина или пытаясь внушить какую-то мысль.

— Вы знаете, у учёных мало времени на сон, — тот изобразил улыбку, неживую на безразличном лице.

Сцепив пальцы, Делвин откинулся в кресле, сузил глаза. Изредка, как и сейчас, он получал удовольствие от игры в заботливого родственника.

— Одна работа и ни минуты на личное? Ты молодой мужчина. Слова Надда… Прости, но думаю ты и сам не желаешь этого брака. И девица Талес не объявилась. Она не пыталась связаться с тобой?

— Мне неизвестно, где Элери Талес, — сквозь зубы бросил Северин скривив губы. — Полагаю, она заканчивает обучение в провинциальном пансионе.

— В моих силах разыскать твою невесту и убедить добровольно разорвать магический договор. Немного усилий магов трёх Ковенантов и ты освободишься от этих оков. Вряд ли из вашего союза выйдет что-то путное. Тебе нужно подумать о будущем, о наследниках.

Некоторое время Северин молчал, будто осмысливая речь дядюшки. Как Делвин ни старался, но вызвать в племяннике явные эмоции ему не удалось. Молодой маг оставался скрыт за ледяной стеной ни на минуту не допустив слабости. Это беспокоило Делвина. Он привык контролировать ситуацию и людей, а мальчишка постоянно ускользал от него.

Северин держался прямо и твёрдо.

— Оставим всё, как есть. Я никогда не смогу пересилить ненависть к Талесам. Понимаю, что дочь Фроста не виновата, но вряд ли она способна вызвать у меня добрые чувства, положенные между мужем и женой. Эта женщина не нужна мне, но когда она появится, то я хотел бы поговорить с ней первым. Я уважаю решение отца связать мою жизнь с Элери Талес, поэтому должен узнать, что она за человек. Союз даров не простой сговор между родителями новобрачных…

— Слишком разумен даже для ментала, — проворчал Делвин, когда за племянником закрылась дверь. — И осторожен… Но и с тобой, Рин, я справлюсь.

Размеренный стук прервал его речь, полную недовольства и досады. Получив разрешение, дверь приоткрыли. Секретарь, ментал средних лет, поклонился, сообщая, что человек, которого ожидал верховный толкователь прибыл.

— Ах, да! — Брум вспомнил, что весь разговор с племянником беспокоился, как бы эти двое не встретились на пороге зала Совета.

Проскользнув бочком, вошёл Арвел. Его беспокойно-назойливый взгляд избегал встречи с тёмными не отпускающими глазами Делвина. Руки лаборант то нервно прятал в кармашках сюртука, то сцеплял за спиной. Подвижное, обычно весёлое, лицо эмпата искусств было бледно и испугано.

— Чудом не столкнулся с Рином, невероятным чудом, — извиняясь затараторил Арвел. — Неприятная ситуация.

Поморщившись, Делвин словно отмахнулся от назойливой мухи, но ничего сказать не успел, потому что секретарь снова объявился с тоненькой папочкой в руках.

— Прошу простить за вторжение, но ваши подписи требуются немедленно, — он строго и непреклонно взирал на верховного толкователя через стекляшки круглых очков.

Ни от кого Делвин не потерпел бы такого нахальства, но он хорошо знал аккуратность и точность помощника. Без крайней необходимости тот не посмел бы тревожить главу Совета.

— Разберёмся с документами и закройте за собой дверь. Никого не пускайте, — отдав распоряжения, Брум отвлёкся на бумаги.

Он никогда не подписывал и клочка записей, не проверив текст. Пока Делвин занимался делами, лаборант из Академии переминался с ноги на ногу, но не забывал осматриваться. Как многих магов искусства его интересовало убранство зала и картины, следы эмоциональных чар на предметах. Несколько минут он глазел на изящные вещицы, выставленные на полочках, изучал портреты представителей рода Брумов, отмечая неуловимое сходство бывшего сокурсника с родичами. Посещая резиденцию не первый раз, Арвел всё равно упивался красотой и изяществом королевских покоев.

— Я не позволял бродить по залу, — с надменной резкостью Делвин привлёк внимание Арвела к своей персоне. — Не заставляй меня терять время. Появление Северина сегодня слишком внезапно. Он не говорил тебе, что собирается навестить дядюшку?

— Ни слова, — вжав голову в плечи, Арвел вернулся на место перед столом.

— Он перестал доверять? Ты выдал себя или решил предать и кормящую тебя руку, а не только друга?

— Я весь ваш, ваше величество, — эмпат склонился так низко, насколько это оставалось достойным, намеренно используя устаревшее обращение к верховному толкователю.

— Ближе к делу, для которого я тебя покупал.

Неприкрытая лесть раздражала Брума не меньше необходимости пользоваться услугами людей, которых он презирал. Толкователю требовались факты и подробности.

— Что нового? Северин продолжает посещать цветочницу?

— Каждое воскресенье.

— Про невесту говорит?

— Очень неохотно. Это запретная тема.

— Не жаловался, что его преследуют или хотят убить?

— Никогда!

Арвел отвечал поспешно, но боясь сболтнуть лишнего, уже давно он петлял по узкой и опасной тропе между приказами верховного толкователя и холодной сдержанностью Рина, который не спешил делиться своими тайнами. На самом деле эмпат страшился молодого Брума не меньше, чем его дядю. Когда-то тот успешно поймал студента Академии в ловушку из долгов, азарта и не слишком законных манипуляций с поддельными артефактами древности. Сдался Арвел быстро, так же скоро предав приятеля, с которым учился на одном курсе.

Толкователь Брум не предложил эмпату сесть, смотрел с брезгливостью. Большего, по мнению главы Совета, Арвел и не заслуживал. Он полчаса выспрашивал подробности жизни Северина, но рассказывать оказалось не о чем. Кроме воскресной вдовы, в жизни молодого ментала не происходило значительных событий. Ничего странного в девицах, осаждающих Рина, приятель также не видел. Упомянул вскользь о Грасии, добавив, что Брума-младшего она не интересует. Не забыл он и о первокурсницах в самых общих и размытых выражениях. По всему выходило, что Северин ведёт размеренную жизнь учёного, в которой есть немного места для необременительной интрижки, заинтересованного, но понятного внимания молоденьких студенток и скучной рутины.