— Забудь, ты его, — только и смог он посоветовать Роуз, и, заметить как слёзы закапали из её глаз.

Не выдержав этого душераздирающего зрелища, По обнял её, прижав к груди:

— Ну что ты, малышка, не стоит он того. Ты ведь мне как маленькая сестрёнка, я больше не дам тебя никому в обиду.

Вытащив носовой платок, По принялся утирать её слёзы. За этим занятием их застал Хакс, который пришёл в столовую, держа Милли под мышкой, в поисках чем покормить любимицу.

— Кто опять обидел Тыковку? — поинтересовался он, не ощущая интимной подоплёки увиденной сцены, зная причину душевных страданий Роуз.

— Подержи, — рыжий вручил кошку девушке. Словно почувствовав, что Роуз нуждается в утешении, зверёк прижался к ней усатой щёчкой. Зарывшись носом в шелковистую шёрстку, девушка всхлипнула.

— Вот, смотри, Хакс доверяет тебе самое дорогое, кошку, и по этому не нужно плакать. Мы не дадим тебя больше в обиду, — нёс утешительную чушь По.

— Не знаю, как Демерон, но я точно в обиду всяким дезертирам тебя не дам, — сообщил Хакс, набирая на кафф-машине программу приготовления бодрящего напитка.

За несколько недель, Хакс уже запомнил, что Роуз любит сладкий кафф с большим количеством молока. Ненавязчиво оттеснив По, он обнял девушку за плечи, и, усадив за стол, поставил перед ней чашечку.

Демерон был взвинчен тем фактом, что его незамысловато оттёрли, а также тем, что Хакс из бледного небритого растрёпы, только что вылезшего из-под одеяла, в одночасье превратился в чисто выбритого, благоухающего дорогим парфюмом, дэнди.

«Где взял? И когда только успел? — Гражданская одежда, которую По привез в прошлый раз, сидела на Хаксе даже с каким-то изыском. Это было неожиданно, потому что По, в космическом гипермаркете, специально отобрал такие тряпки, чтобы „слегка“ подчеркнуть гражданский статус мажора. — Старался из-за Роуз? Да нет, не похоже, ходил же всё это время небритый, в подкатанном комбезе-спецовке. Неужели рыжего уязвил его побудочный визит?»

— Да уж, куда деваться, приходится за своих бывших воспитанников отдуваться, — кинул шпильку в адрес Хакса Дэмерон, ставя рядом с Роуз тарелку с горячими пончиками, — Брак процесса.

— То-то я смотрю, что вы его с распростёртыми объятиями приняли, вам такие в самый раз, — парировал рыжий, выуживая из синтезатора фруктовое пирожное со сливками, которое тотчас появилось перед Тыковкой.

— Могу привезти тебе его на перевоспитание, не проблема! — воскликнул По, шлёпая перед Роуз порцию блинчиков с сиропом.

— Ну всё! Вы меня достали. Я знала, что все мужики козлы, а вы вдвойне!

— Почему вдвойне? — удивился По степени, но не самому оскорблению.

— Потому что Финн использовал меня только физически, а вы — уверяете меня в своей братской любви, а сами — самоутверждаетсь друг перед другом, и за счёт меня! — высказала она и, подтверждая доводы, обвинила, — Даже кошку забыли покормить!

Милли, про которую во время перепалки забыли, сидела на столе и, сосредоточенно слизывала сливки с пирожного. Хакс, подхватив кошку со стола, вернулся к пищевому синтезатору, чтобы приготовить из пищевых концентратов корм.

«И правда, чего это мы, — подумал Дэмерон, — отголоски недосказанного? Он же прилетел не ссориться, а наладить сотрудничество.»

— Хакс, я тут привез копию базы данных библиотеки погибшего Альдераана, которую заказывал Кайло. Накопитель на Соколе.

Рыжий, сразу же оставив кошку в покое, принял деловой вид, спросил:

— Кстати, он не появлялся, пока я тут хворал?

Роуз лишь грустно покачала головой в ответ.

Роуз меланхолично положила ложечку пирожного в рот, почувствовав пикантную сладость. Она ещё не забыла, как жить в режиме жёсткого нормирования — еда, вода, одежда, туалетные принадлежности — всё строго по отведенной норме. Лишних кредитов, чтобы купить что-то у спекулянтов у них с сестрой никогда не было. А потом, когда они в сопротивлении постоянно находились в бегах, ни о каких пирожных со сливками, и речи быть не могло. Это внезапное изобилие вызывало у неё оторопь, даже после нескольких недель проведенных на базе. Она знала, что многие после окончания войны вернулись к полуразрушенным очагам, и жили впроголодь, а тут даже кошке достаются сливки. Для Роуз выкинуть еду было кощунством, и потому она отделила от пирожного то место к которому приложилась Милли, и принялась доедать остальное.

Её удивило поведение Демерона, такое ощущение, что глядя на Обниманского, Роуз одёрнула себя, вот уж прилипло прозвище созвучное фамилии данное Хаксу, По становился таким же снобом, из-за непонятного для неё мужского соперничества. Давно ли он, был просто связным пилотом, находящимся в бегах, преследуемым Первым Орденом? Но, она вспомнила, что вообще-то он был когда-то контрабандистом, и, возможно привык кутить в злачных местах?

Обида вновь накатила на неё вместе с непрошенными мыслями: «Они так снисходительны, как будто имеют право смотреть на неё сверху вниз. Зачем она откровенничала с ними? Пускай бы её разорвало от разочарования и, невыплаканных слез и, тысячи почему, чем ощущать чужую жалость. Что с ней не так? Почему она это заслужила? Почему бы ей не быть свободной и гордой? Почему она чувствует себя так принижено, как будто она низшая каста и, ей нужно давать указания, как себя вести и сочувствовать? Зачем она плакалась Арми?»

Уменьшительное имя Хакса, с подачи того же Демерона, вошло в обиход у новобранцев базы, но в этом — Арми, несмотря на вложенный пренебрежительный тон, в итоге, оказалось столько залихватского шарма. Бригада смотрела на него даже с некоторым восхищением, особенно после того, как он несколько раз показал мастер-класс по ремонту, когда всем казалось, что какие-то из узлов просто не подлежат восстановлению. И теперь, прежде чем что-то отправить в утиль, техники несли показать деталь Арми, а он давал рекомендации как исправить, или делал это сам.

Он с лёгкостью переключался с административных задач на технические, с научных изысканий на теософские размышления. Последнее было очень понятно Роуз, он хотел вернуть Бена. А хотела ли она сама кого-то вернуть? Ей было очень жаль, что её сестрёнка Пейдж, не могла зацепиться за эту реальность, как Бен, и если бы такая возможность была, она билась бы за неё до последнего.

Она была близка с сестрой духовно, и больше не была ни с кем, после ее гибели в том бомбовозе. Девушка пыталась найти близкого человека, но, наталкивалась на стену снисходительного понимания, граничащего с отчуждением. Её знакомые словно говорили ей: «Всё знаем, сочувствуем, но, ничем помочь не можем». Про Финна, она старалась не думать, потому что эти мысли разъедали душу словно пищеварительный сок сарлакка. Роуз не желала ему ничего плохого, в конце концов, никто никому ничего не должен, но разбитый хрустальный замок ожиданий и надежд, её разрушенный мир, который не воплотился в жизнь…

— Мы все больны своим одиночеством, — услышала она. Удивлённо подняв глаза, Роуз заметила едва различимые очертания Бена, настолько прозрачного, что пришлось изрядно напрячь зрение.

— Мне иногда казалось, что жизнь это сарлакк, о котором ты подумала недавно. В своё время, я слышал легенды о том, что этот хищник по-своему разумен и, может тысячу лет переваривать свою жертву, продлевая ей жизнь, для того чтобы наслаждаться её воспоминаниями, упиваясь страданиями. Роуз зябко передёрнула плечами, разговор с Беном, словно был продолжением её размышлений, и потому она даже не возмутилась его вторжению в свои мысли.

— Но за тебя всё время боролось столько людей, ты всем всегда был нужен, — попробовала вяло возразить она.

— Нужны были мои способности, и, из-за них никто не видел меня. Нам всем пришлось переступить рубеж жизни, чтобы понять насколько мы неразрывны, что уничтожая друг друга, мы уничтожали себя. Былые враги оказываются ближе тех, кто называет себя нашими друзьями. Своих врагов мы знаем лучше близких, потому что были внимательны именно к ним.