Паника охватила её, она не могла упустить его. Рапира должна была что-то придумать, чтобы остаться подле него. Было гадко от того, что она его сдала. Штаб приказал оставаться рядом с ним любыми средствами, передавая информацию о его перемещениях.

«Средствами!» — она усмехнулась, испытывая панику.

Конечно, она не докладывала о случившемся в маргинальном квартале. То, что её дамский бластер моментально оказался в руках напавших на неё отморозков, вместе с остатками её самоуважения. Как она не пыталась отстраняться, воспоминания заставили её вновь оцепенеть.

Их руки, снова шарили по телу, пальцы рвали одежду и волосы, зубы кусали интимные места, слова гадкой бабы, к женскому милосердию которой она по-наивности вызвала, погружали в состояние безысходности и собственной вины за всё происходящее.

Его миссию никто не отменял, но и четкого графика никто не устанавливал, но точно выверенный аналитический ум подсказывал Армитажу, что время предательски уходит, он слишком задержался на Хосниан-Прайм, возле этой девушки. Чувство, что его по пятам преследует Рен почему-то ослабло, превратившись в угрозу маячившую на периферии.

Он жалел о поспешно сказанных словах об отлёте. Армитаж понимал, что оставлять девушку в огромном городе, наводнённом паразитами и хищниками, ещё и в таком состоянии нельзя. Бакта исцелила израненное тело, но её душа продолжала блуждать в потёмках. Он ненавидел этот город-планету, где люди бесились не от голода, а, вопреки нищете окраин за внешним кольцом, от скуки, пресыщенности, желания острых ощущений, приобретая скотские черты.

Он вспомнил свои метания по ночному городу с потерявшей сознание Камиллой — это имя он прочитал на карточке удостоверения личности, которое нашёл в сумочке, валяющейся на мостовой.

Республиканская скорая помощь не приняла вызов, который он хотел отправить анонимно из инфомата, потому что он не мог назвать номер социального страхования. Медицинские кабинеты, оказывающие серые услуги, отказывались обслуживать незнакомых клиентов, пока, в отдаленном блошином тупике, он не предложил фактически запредельную цену за сеанс в бактакамере. Медик, принявший его сутенёра, чью подопечную поиздержали клиенты, потирал руки, предвкушая лёгкий заработок:

— Вероятно, вы хорошо наварилсь, раз в состоянии оплатить ей бакту. Но, вероятно она того стоит, свеженькая без секс-имплантов. Могу вам сделать скидку на лечение, если дадите попользоваться ею, после лечения, а потом, подкорректируем её память.

От тирады этого «медика», у Армитажа потемнело в глазах. С усилием он остановил руку, сжавшую рукоять бластера, отогоняя мысль прожечь на месте поганого рта дыру. Досчитав до пяти, успокаивая яростное биение сердца, он убрал руку с рукояти.

Действительно, он напоминал не пойми кого, с отросшими за полгода скитаний волосами и в полурасстёгнутой рубашке, выправленной из брюк, чтобы прикрыть заткнутый за пояс бластер. В его тренч была закутана — он припомнил имя на карточке — Камилла.

Он с отцом находился в бегах с детства. Их преследовало республиканское правительство. Они скитались на звёздном дредноуте, с озлобленным папашей, винившим всех в своих неудачах, и беженцами с Арканиса. Звёздные миры, где они останавливались, были заселены менее плотно, из-за жёстких условий, которые порождали жёсткие нравы.

Систематические унижения и издевательства над собой в семье, он не мог отменить, но, на что он мог влиять, Армитаж менял в свою пользу. Он не допустил, чтобы его прессовали и втаптывали в грязь сверстники. Результатом стала сколоченная им банда озлобленных голодных сирот. Их захватили на дредноут с Арканиса, с целью воспитать идеальных солдат. Но, когда их перестали кормить, они захватили сектор беженцев. Именно тогда и произошло знакомство Армитажа с гранд-адмиралом Рей Слоун.

Его будущая покровительница, увидела в нём лидерскую жилку, и способ усмирить разболтавшийся молодняк. Конечно она рассматривала его как средство обеспечить безопасность себе и своим людям от действий банды малолеток, и, возможность усилить влияние силами его крысёнышей, ведь среди беженцев не было согласия — им нужен был лидер.

Она не дала уронить авторитет Армитажа, когда отец, в присущей ему манере, решил проучить «своего незаконорожденнго ублюдка» на глазах банды. Тот момент, когда он почувствовал, что власть над ним Брендола Хакса закончилась, вместе с пощёчиной Рей Слоун, он запомнил навсегда.

Он ненавидел и презирал отца, но тем не менее, многие его уроки были им усвоены, а идеи приняты, ведь идеи не могут быть плохи, даже если их продвигают несостоятельные озлобленные люди.

Армитаж не отходил далеко от бактакамеры, опасаясь со стороны медика поползновений в сторону девушки, а после, запретил ментальные вмешательства в её память. На что медик, скептически хмыкнув, сказал:

— Ну и зря, лишние воспоминания будут мешать ей работать, — и, в этом, он был конечно прав.

Очнувшись, Камила остекленевшим взглядом осмотрела арнндованный номер, не понимая где находится. Когда воспоминания начали возвращаться, выражение лица девушки сменилось ужасом. Но потом, выхватив из памяти его лицо, она, со страхом и с мольбой, посмотрела на Армитажа. Он понял, что не в состоянии оставить её в таком состоянии на произвол судьбы.

Он не воспринимал её всерьёз, нет, она знала, что если он почувствует, что она в беде он примчится к ней на помощь, не смотря ни на что, но, Бен, либо не обращал внимания, либо не просто не замечал, как реально она к нему относится. Для него она оставалась маленьким диковатым найдёнышем, о котором он взял обязательство заботиться.

Рей и вовсе ощущала себя связанной с ним воедино, после того, как их сознания совершили прорыв, прорвавшись к друг-другу через огромное количество парсеков, оставаясь сознанием подле неё, когда она позвала его на помощь, как единственно возможного защитника, когда Хенникс, Тай и Во решили ей устроить в подводном гроте тёмную, из-за того, что мастер Люк назначил её старшей, в обход расслабленной троицы, которая негласно считала себя главной. Но, Бен не видел в этом ничего, что перевело бы их отношения на иную ступень.

Она уже давно научилась плавать, но запаниковала. Испугалась она не трёх укурков и темноты подводного грота, в котором даже обнаружился воздушный карман, а себя. Рей страшило пробуждение себя иной, полной ярости и гнева, какой она явила себя однажды, в глубокой пустыне на Джакку, банде конкурентов, которая хотела отбирать у нее ценные запчасти, снятые с подбитых звездолётов, и заодно избить её в назидание Ункару Плату, чтобы он больше не посылал сборщиков утиля в этот сектор.

Она помнила, и три тела осевшие на песок, и прилив сил в своем тщедушном изголодавшемся теле, и свой испуг с поспешными попытками вернуть то, что высосала из нападавших её ненасытная тьма, свернувшаяся, словно черная дыра, в глубине. Вернуть удалось — но не всё — у двух, что, если подумать, было ей даже на руку. Подумаешь, ну стёрлись воспоминания у пары идиотов за последних несколько месяцев, а третий, самый агрессивный, превратился в овощ, она потом мельком видела его, хныкающим и просящим всех что-то вернуть.

Рей малодушно сбежала, не зная как исправить сделанное. Всё списали потом на аномальный сектор, в котором разлилось при крушении какое-то неизвестное вещество, которое влияет на нервную систему человека. Вещество? А что разлилось в ней самой? С тех пор, в этот сектор боялись заходить другие мусорщики, и, это обстоятельство тоже оказалось Рей на руку, потому что она могла без опасений скручивать детали в том квадрате.

На данный момент, Рей боялась только саму себя, опасаясь оказаться поглощённой внутренней сущностью, которая была очень голодна, шепча об этом смутными снами. Она плавала в запертом огромным камнем гроте. Полученная у мастера Люка практика позволила ей трансформировать ощущения, получаемые чувствами в темноте, в достоверную картинку. Влажный плеск пещерных рыб, ток воды о каменные стены, открыли мысленному взору Рей улики оставленные любопытными исследователями, из числа воспитанников мастера Люка. Она нашла даже надписи, следы оставленные людьми, особенно если они вкладывали в них какой-то смысл, открывали образы.